Об антропоморфности Крещенской бабы свидетельствует и такая деталь: она может пнуть гадающих «мерзлым сапогом» «kylmällä kenkällä» (15, 16). Упоминания, что Vierissän akka и Syndy ходят в «замерзших сапогах», встречаются довольно часто[97].
То, что Крещенскую бабу иногда представляли в антропоморфном виде, подтверждает и до сих пор сохранившаяся в карельской деревне негативная оценка неряшливо одетой, растрепанной женщины. «„Хороша ты, Крещенская баба!“ – хоть кому так говорят, кто плохо одет. Еще и сейчас говорят: „Там идет Крещенская баба!“ Точно, она была во время Святок!» (23).
Таким образом, самый древний сохранившийся пласт верований представляет Vierissän akka как женщину, живущую в воде. Изначально это, видимо, Хозяйка воды, возможен даже перевод Vienemä как Мать воды («emä», в т. ч„значит «мать»), т. е. Божество воды. Первоначально с ней можно было общаться круглый год. Например, в причитаниях, эпических песнях и особенно в заговорах, т. е. наиболее древних жанрах, вода видится не только как ежедневно открытый путь прибытия в загробный мир, но и как постоянно доступное средство передачи информации умершим от живущих: «Puhtas vezi-vedyt, vie viestizet… Чистая вода-водица, отнеси весточки…».
Позже, видимо, в результате христианизации, когда статус всех божеств-хозяев-духов природных стихий был снижен, низведен до отрицательного уровня, противопоставляемого триединому Богу, время общения с ними, в том числе с Крещенской бабой, было сокращено до летних и зимних Святок, сакральных времен года, когда на свободу выходит вся нечистая сила.
Подавляющее большинство сюжетов, дошедших до наших дней, соотносит Крещенскую Бабу только с зимними Святками, со временем двух самых главных христианских праздников – Рождества и Крещения. Ее христианизированное имя связано с крещением воды, с ее освящением. Здесь, возможно, видны корни ее былой глубокой почитаемости – ведь известно, что православная церковь пыталась смягчить переход от политеизма к монотеизму, заменяя почитание духов-божеств почитанием христианских святых.
В быличках Крещенская баба аморфна, описания ее внешности, за редким исключением, отсутствуют. Иногда говорится, что «баба Виеристя выходит в канун Рождества из проруби величиной с льняное семя, а уходит обратно в Крещение величиной с воз сена», так как все это время собирает людские грехи[98].
В некоторых сюжетах говорится о том, что у Крещенской бабы есть собачка (постоянный спутник южнокарельского святочного персонажа Сюндю), которая своим лаем показывает парням (девушкам) направление, в котором они женятся (выйдут замуж). «А у нее еще есть маленькая собачка. Эта собачка, с какой стороны будет лаять, в той стороне мы и женимся» (17).
В севернокарельской традиции чаще отмечается наличие у Vierissän akka коней, которые также предсказывают будущее тех или иных людей. В. Юриноя вспоминает о своем односельчанине Филиппе (Hilippä), который пошел на лыжах из Шапповаары домой. И вот, когда он подходил к Лехтониеми, вдруг со стороны Кованиеми на лед выскочила сначала одна лошадь, потом вторая, третья, четвертая! И как начали резвиться по льду, только снег столбом в воздухе стоит и – пропали! Потом из Кованиеми повалил народ – черно! Плачут, кричат на разные лады! И снова – все пропали! Филипп никогда еще так не пугался, но все равно пошел в ту сторону посмотреть на следы – ничего, «даже мышка не пробегала»! А дед Емельян (Omeli) дома уже разгадал это видение: через четыре года какая-то беда для народа будет, может, голод, может всем предстоит дальняя дорога[99]. Присутствие коней (как и собачки) рядом с образом Крещенской бабы еще раз указывает на то, что она воспринималась не просто как существо из иного мира, но и как древняя прародительница. В. Мансикка пишет, что «верования, по которым смерть или обиженные души умерших разъезжают на конях и поражают людей разными болезнями, встречаются и у других народов. Согласно древнегерманским воззрениям, смерть скачет на коне. От Хель, которая во время чумы скачет на трехногом коне, древние скандинавы пытались откупиться овсом»[100]. В вепсской мифологии лошадь рассматривалась как перевозчик души умершего, особенно мужчины, в иной мир; к тому же ей приписывался дар предсказания[101]. Конь – это спутник многих верховных языческих божеств: в колеснице, запряженной лучшими лошадьми, скачут и греческий Зевс, и славянский Перун, и хеттский Пирва.
В одном из рассказов говорится, что гадающих надо обвести кругом, «чтобы когти до них не дотянулись» (ФА 1394/1). Эта гипертрофированая деталь присутствует и в облике водяного. Карелы с отстриженными ногтями обращались очень бережно, считалось, что они пригодятся на том свете[102].
Практически во всех быличках Крещенская Баба персонифицирует божество судьбы, знающее и способное предсказать будущее, а иногда и вершащее судьбу человека. Именно поэтому основной целью общения с ней было стремление узнать грядущие события. Но, как пишет В. Юриноя, ее слышат «только редкие и избранные».
Иногда, в более ранних записях, она предсказывала будущее сама, даже не дожидаясь обращения к ней человека. Это проиллюстрировано в предыдущем примере. Тот же дед Емельян рассказывал, что пошел несколько лет назад в Святки на улицу. Была полночь. Вдруг слышит: в риге Ховатта доски строгают. Через несколько дней деда позвали делать для Ховатта гроб[103].
В последние десятилетия былинки повествуют о том, что Vierissän akka предсказывает будущее только в том случае, когда намеренно идут общаться с ней, «слушать» ее. Делается это именно в Святки, во-первых, потому что это самое сакральное пороговое время года, а во-вторых, это самое тихое время, когда и животные закрыты в хлевах, и народ ходит мало. Предпочтительнее «слушать» или под утро, или после полуночи.
Чаще всего это делают на основном месте обитания Крещенской бабы – у проруби. При этом надо соблюсти четко установленный ряд строгих правил. На прорубь никогда не ходят слушать поодиночке, чаще всего по три или пять человек (на севере, в отличие от Южной Карелии, это могли быть не только девушки, но и парни). Обязательно должно быть нечетное количество (как говорят рассказчики, «liika henki», т. е. «лишний человек») (4, 18). Непременным было присутствие «saattaja», т. е. «отводящего», который совершит все обрядовые действия.
«Отводящий» приводит к проруби нечетное количество слушающих, расстилает на снег невыделанную шкуру яловой коровы, на которую все садятся. Сверху накрывает большой полостью из овечьих шкур, чтобы все были плотно закрыты. Затем «отводящий» обводит острым железным лезвием (чаще всего это топор или нож) слушающих два раза по солнцу и один раз против, все время читая при этом «умилостивляющие заговоры». Уходит он спиной вперед и запечатывает следы печной заслонкой. После этого все в порядке: контакт человека с иным миром налажен, и предсказания могут быть услышаны.
Здесь следует отметить несколько моментов. Во-первых, шкура должна быть обязательно невыделанной и от яловой, т. е. неоплодотворенной коровы. Тем самым как бы подчеркивается чистота, безгрешность, непорочность, а вместе с тем природная естественность вещи, которая служит оберегом для «слушающих». Во-вторых, необходимо обвести трехкратный магический круг. Чаще всего его обводили два раза по часовой стрелке и один – против; иногда все три раза – по солнцу. Чем объясняется такая разница – неясно. Первый вариант, возможно, имитирует наиболее крепкое запирание круга, аналогично возврату нити при завершении прошитой строчки. Некоторые информанты говорят, что «человек ведь живет по солнцу», так и круг надо чертить. Возможно, некую путаницу внесла церковная реформа Никона 1653–1656 годов: староверы совершают крестный ход по часовой стрелке, Никон же распорядился делать это – против. Во время гадания круг обводится чем-то острым и железным (топором, ножом, косой), что могло служить оберегом, например, от проникновения в дом злых духов (его втыкали в дверную притолоку, клали под постель младенца и т. д.). Позже круг этот могли обводить уже иконой или просто брали ее с собой как защиту, дарованную Богом (11, 4, 16). В-третьих, «отводящий» уходит, запечатывая свои следы печной заслонкой. В данном случае важно, что он не просто заметает, уничтожает следы, а делает это с помощью печной заслонки (иногда – помела). Точно так же, как иногда магический круг обводят сковородником (особенно часто на юге). Все это – вещи, имеющие отношение к дому и очагу, к культу огня и умерших первопредков (под печью мог жить домовой, под ней в древности хоронили своих умерших родичей). И в данном случае вещи, сопричастные стихии огня и покровителям домашнего очага, могли выступать как защитники от нечистой силы. В-четвертых, в процессе гадания «отводящий» должен все время читать особые заговоры (или в последних записях – молитвы). Т. е. древнее слово «logos», которое (согласно Библии) было еще до сотворения мира, тоже выступает как оберег.
