Из-под рыхлой земли начало проглядывать покрывало, ставшее похоронным саваном. Спустя минуту тело будто всплыло из могилы, земля осыпалась, а налетевший порыв ветра распахнул покрывало. Пустые мертвые глаза девочки смотрели на Клауса.
Клаус перекрестился и подошел к телу.
-Чего ты хочешь от меня? Что я должен сделать?
Не дождавшись ответа, Клаус вернулся в дом. Поднявшись в свою комнату, он рухнул на кровать.
Как же так получилось? Неужели он, Клаус, грязный насильник, и все что осталось после его жизни - мертвая девочка, не желающая упокоиться в земле? По факту так и есть. Он не женился, не завел детей, не построил дом и не совершил подвига на благо Родины. Убил девочку, затем умер сам. Вот и весь итог восемнадцати лет жизни. Отец бы его не понял. Отец был героем.
Четверть века назад отец Клауса воевал за Германию против России. Он был ранен в ногу, с тех пор непрерывно хромал, но из госпиталя вернулся на фронт и воевал до последнего дня, пока армия не получила удар в спину. Горестные новости из Берлина. Переворот и капитуляция. Горечь тех дней
навсегда отпечаталась на его строгом лице. Лишь изредка его лицо расслаблялось, показывая хоть какие-то положительные эмоции. Когда он обнимал жену, когда играл с младшими дочками, и в последние дни, когда слушал радиопередачи из Берлина. Когда новый канцлер провел закон, сосредотачивающий в его руках всю власть, отец откупорил бутылку вина. "С этого дня Германия в надежных руках", - сказал он Клаусу. Клаус, конечно же, поверил.
Когда Клаус записался добровольцем в армию, отец впервые сказал, что гордится им. И отъезжая на машине от родного крыльца, сквозь заднее стекло Клаус видел отца, вышедшего проводить его вместе со всей семьей. Он стоял с прямой спиной и развернутыми плечами. Его отец был удовлетворен, отсылая сына на войну. И Клаус был этому рад.
Отец не просто так отправил сына на бойню. Он часто разговаривал с сыном о политике, они вместе слушали радио, Клаус даже вступил в молодежную организацию национал-социалистической партии и без нужды цеплял алюминиевый значок со свастикой на куртку выходного костюма.
Идеи партии Клаусу нравились. В них не было ничего плохого. Достоинство, достаток, честь. Германский народ и Германия превыше всего. Такие честные и каждому понятные слова. Особенно ценные после того позора, что Германия пережила после капитуляции в войне. Суровое лицо отца раз за разом напоминало Клаусу, что на их стороне правда жизни.
Узнай отец, как умер Клаус, он бы приехал плюнуть на его могилу.
Клаус незаметно уснул. Часы в этом мире не ходили, солнце не садилось, зато можно было выспаться. Не сказать, чтоб Клаусу снились приятные сны. В учебке офицер отвечающий за политическое просвещение почему-то невзлюбил Клауса. Может быть потому, что Клаус в его просвещении не нуждался совершенно и историю партии знал лучше этого сноба. В любом случае, этот офицер всегда стремился выставить Клауса дурным примером. А Клаусу в свою очередь приходилось подтверждать свой патриотизм. До того ему не приходилось делать ничего столь стыдного - публично доказывать, что он любит свою страну. Как будто он давал повод в этом сомневаться.
Вот и на этот раз ему снилось, как его распекает этот офицер прямо перед строем. А потом заходит Уве и говорит офицеру: "Заткни пасть. Он солдат, а ты плесень кабинетная". В общем-то, почти так и было. Только не перед строем конечно. Уве тогда приехал за пополнением. И тот офицер заткнулся, хотя мог бы тут же броситься писать доносы. Он знал, что люди Уве достанут
его и прострелят башку в случае чего. Боевой командир не ровня кабинетной крысе.
Уве был настоящим командиром. Его любили солдаты. Попасть под его командование считалось большой удачей. Он великолепно знал свое дело и ценил бойцов. Золотой человек. Был. Наверное, он тоже мертв.
Клаус проснулся от неприятного чувства, будто кто-то смотрит на него в упор. Он открыл глаза и встретил взгляд мертвой девочки.
В панике Клаус вскрикнул и рухнул с кровати. Это уже слишком. Парень вскочил и увидел, что тело девочки лежит на кровати и голова ее повернута так, что смотрит прямо не него. Но когда он открыл глаза, она смотрела в другое место. Будто она повернула голову, когда Клаус упал с кровати.
"Так и должно быть. Ведь это мое наказание", - попытался успокоить себя парень. Ведь она не бросалась на него, просто... просто была рядом, напоминая о себе. Чтобы Клаус ни на секунду не забыл.
Едва парень успокоился, девочка зашевелилась.
"Черт, да что это за херня?"
Неведомая сила будто стащила тело к краю кровати, а затем усадила. Девочка все еще не подавала признаков жизни. Ни дыхания, ни единого усилия мышц. Лишенные осмысленности глаза пялились в пустоту. Но вот, неведомая сила вздернула девочку в воздух. Она повисла посреди комнаты как привидение.
"Я не побегу, я не побегу. Это мое наказание, и я встречу его достойно", - твердил про себя Клаус. Он вытянулся по стойке смирно и смотрел прямо в мертвые глаза девочки. Правда, выдержать это было не просто. Ее мертвые глаза - напоминание об ошибке самого страшного типа - непоправимой. Как если ты разбил вазу. Можно долго просить прощения, но уже ничего не исправить, сколько не складывай острые осколки.
Тело девочки поплыло по воздуху туда, где стоял Клаус. Твердый в своей решимости, Клаус не сдвинулся с места. А что может случиться? Она убьет его? Скорее бы.
Действительно, руки мертвой девочки поднялись, и холодные пальцы сомкнулись на шее парня с необычайной силой. В голове зашумело, сверхъестественная сила прижала Клауса к стене. Дышать стало невозможно.
"Я буду терпеть", - твердил про себя Клаус глядя в страшное лицо напротив, пока красная пелена не лишила его зрения. "Я буду терпеть".
Сердце яростно билось в груди, не желая гибнуть.
Клаус пришел в себя, когда живительная волна свежего воздуха разлилась по груди.
-Что тебе надо от меня!? - хрипел парень, сжимая обеими руками горло девочки. В пылу борьбы он повалил ее на землю и освободился от мертвой хватки. Он не сумел вытерпеть. Холодные руки девочки опали на пол, а Клаус все сжимал ее горло.
-Что тебе от меня надо?
Придя в себя, Клаус отдернул руки, будто шея девочки обожгла их. Он опять сделал это. Опять поднял на нее руку. Какой позор.
Парень отполз в сторону и сел, привалившись к стене. По его лицу текли слезы, скорее как результат длительного удушья, нежели душевных переживаний.
И в этот момент прозвучал ее голос.
-Скажи, зачем ты сделал это.
Ее голос был хриплым и тягучим. Буквально, голос из могилы. И ее вопрос был самым очевидным. И самым сложным. Зачем он сделал это? Что на это ответить? Что бы не пришло в голову Клауса в качестве ответа, это будет отвратительно. Потому что такому поступку нет приемлемого объяснения. Это поступок ублюдка. Но разве он, Клаус, такой уж ублюдок?
