уничтожить меня.

Он держит мои запястья своим пальцами, прижав их над моей головой, мурлыча мое имя

и клеймя мои губы влажными поцелуями.

– Чего ты хочешь?

В его вопросе слышится одновременно боль и резкость.

Так просто и так сложно.

Ты сверху надо мной.

Ты связываешь меня.

Шлепаешь меня. Обнажаешь меня. Освобождаешь меня.

Я хочу, чтобы ты почувствовал себя также на грани как и я, когда закручиваюсь вокруг и

распадаюсь на части.

Я обвиваю руки вокруг его шеи, притягивая ближе и смотрю в его глаза цвета грозового

неба, которые темнеют и смотрят на меня сверху вниз. Мое сердце колотится в моей груди,

голой и прижимающейся к его.

– Я хочу быть свободной, черт возьми! С тобой. Только с тобой.

Он замирает и выгибает свою идеальную бровь.

– Поцелуй меня своим умным, красивым и грязным ротиком, – приказывает он, медленно

овладевая мной, держа меня между своих пальцев.

Прижимаюсь своими губами к его, облизывая его губы и провожу своим пирсингом по его

языку. Посасывая его нижнюю губу между зубами, я прикусываю, зажав ее.

Он приподнимает голову, ухмыляясь.

– Ты серьезно?

– Да. Серьезно, – отвечаю я.

Злобно посмеиваясь, он опускает руку на мое бедро, закидывая мою ногу еще выше, шире

раскрывая меня, пока я не оказываюсь полностью открытой для него. Вместо того, чтобы

расстегнуть ширинку или начать трахать меня рукой, он пробегает пальцем вдоль входа в

мою киску, с неимоверным терпением на лице, поддразнивая меня и наблюдая за мной. Он

прижимает палец к моему клитору и мышцы моего живота вздрагивают. Я извиваюсь от

чувства возбуждения, зарождающегося внизу моего живота. Я становлюсь еще более

влажной, жаждущей его еще больше, ненасытной. – Не дразни меня!

– Тогда не спорь со мной. – Он захватывает мои запястья и вытягивает их над моей

головой, прижав меня к матрасу. – Это именно то, что ты должна перестать делать и

перестать прятаться за всем этим дерьмом!

Пытаясь бороться с ним, я стараюсь сделать резкое движение, но он быстрее и сильнее

меня, намного сильнее и у меня вырывается стон разочарования. – Я не хочу прятаться, но

мне надо, чтобы ты трахнул меня. Сейчас же!

– Если ты не можешь прекратить борьбу по собственной воле, тогда мы сделаем это по–

моему.

– Что ты имеешь в виду? – Задыхаюсь я.

Поднимаясь вверх, он отпускает мои руки. Я наблюдаю, как он мягко проходит через

спальню в гардеробную, взяв довольно большой кусок смотанной веревки. Она похожа на

ту, которую он использовал в прошлый раз в клубе, за исключением того, что эта веревка

глубокого бордового цвета.

– Я хочу, чтобы ты смотрела, что я делаю и то, как я завязываю узлы. Они легкие, если ты

тренируешься их вязать. Думаю, тебе бы хотелось как–нибудь связать меня?

Я смотрю на него, не в состоянии ответить. Перевожу взгляд от него к веревке, затем

смотрю в сторону гардероба.

– Ты не трахаешь здесь женщин, но ты знаешь, что здесь есть веревка.

– Как я и сказал, мои партнеры используют это место, и я в курсе, что здесь происходит . В

Доме, акцент делается на секс. Но здесь, это место, чтобы заполнить пустые пробелы.

Встретиться. Поговорить. Обсудить. Обучить.

– Но мы не... делаем ничего подобного, – отвечаю я, недоумевая, пока он снимает галстук

и рубашку, туфли и носки.

Раздевшись, он поднимает большой моток веревки.

– Я вел себя предусмотрительно... избегая, приводить тебя сюда раньше. Между нами бы

все закончилось постелью.

– А сейчас. Так и должно быть.

– Теперь, это то, что нам нужно.

Сидя на краю кровати, он разматывает веревку, которая проскальзывает между пальцами,

будто вода, в то время как он наблюдает за мной.

– Карада, – говорит он тихо. – С японского означает «человеческое тело». Я обвяжу тебе

грудь в виде упряжи. Это форма означает красота и рабство.

– У меня есть опыт работы с веревкой, – говорю я ему.

– Морской узел, – отвечает он. – Как в плавании на яхте?

– Точно. Не трудно себе представить. Отдых в Нантакете (прим.пер. Нантакет, остров и

курортный город ( штат Массачусетс) летом.

Он замирает, формируя петлю из веревки. Мышцы его рук напрягаются, работая в

тандеме, похожие на веревку в его руках. Приподняв меня на кровати, он обматывает

веревку вокруг моей груди, перекрещивая ее между моими грудями.

– Веревка перекрещивается здесь. Оборачивается вокруг плеч, и снова... и снова. – Мягкая

веревка скользит по моей коже, четко отмеренными движениями. Он осторожен и спокоен,

уделяя время, чтобы объяснить каждый узел.

– Шинджу, – шепчет он. – «Жемчужина». Вот что из себя представляет каждая из твоих

грудей. Идеальная жемчужина. – Его пальцы ловко работают, в то время как он

приподнимает мои руки у груди, словно я молюсь, переплетая мои пальцы и показывая

мне петлю. Как ее сделать. – В следующий раз, я свяжу твои запястья за спиной. А сейчас,

обрати внимание.

Он оборачивает мои руки большим количеством петель и, как и раньше, он подробно

рассказывает мне все. На этот раз он показывает, какие знаки рукой я должна подавать,

чтобы показать, что веревка связывает слишком туго, нарушая кровообращение или при

помощи движений глаз показать, что веревка защемляет нервные окончания.

– Подожди минуту. Почему я не могу просто сказать тебе, произнеся все?

Снова и снова, он обвивает веревки вокруг моей руки, проверяя натяжение, затем

ухмыляется, приподняв бровь, как будто я только что ответила на свой собственный

вопрос. – А ты как думаешь? Моя саба.

– Ты собираешься вставить мне кляп, – говорю я, чувствуя, как сжимается кожа на моем

теле. Ну, по крайней мере, мне не страшно, что я смогу выдать свои маленькие секреты.

Когда он заканчивает, он проверяет натяжение веревки, бормоча себе под нос, пока

прикасается к различным узлам и точкам на моем теле. Когда встает на колени, матрас

прогибается под ним, он запускает руку в карман, извлекая красный шарик, который

крепится ремешками.

– Есть проблемы с этим? – спрашивает он.

– Нет. – Я вздергиваю подбородок, отказываясь признавать, что я немного потрясена этим

неожиданным поворотом.

– Пить не хочешь... воды... хочешь что–нибудь сказать?

– Иди ты! – парирую я, выгибая бровь.

– А ты хочешь проверить. Открой рот. – Он показывает мне кляп, держа его за один из

кожаных ремешков. Я провожу кончиком языка вокруг округлой поверхности шарика, не

принимая во внимание то, что мышцы его челюсти дергаются. Он протягивает руку,

сжимая в кулак мои волосы, медленно, осторожно, а затем тянет меня к нему. – Итак?

– Итак? – Я, как попугай, повторяю за ним с сарказмом.

– Все еще ведешь себя заносчиво, – шепчет он, и его слова звучат как предупреждение. –

Ты хочешь, чтобы я помог тебе?

Господи. Я сумасшедшая, раз перегибаю палку и наконец, мой здравый смысл берет верх,

и я качаю головой.

– Нет, сэр.

– Доверься мне. Я владею тобой. Ты моя. Моя собственность. Ты принадлежишь мне, –

шепчет он, пригвоздив меня омутом своих зеленых глаз. – С этим ты не сможешь

противостоять мне и победить, Кса.

Часть меня хочет...но большая часть меня чувствует, что он открывает дверь к чему–то

большему, чем просто моя гордость. Хотя он намного крупнее, намного сильнее меня и

мог легко связать мои запястья и вставить кляп, но он не делает этого. Он просит меня

доверять ему, тихо спрашивая разрешения, и это приникает в меня, словно теплый мед в

трещины моей души.

Кса–Кса–Кса вибрирует сквозь мои нервные окончания.

Я киваю. Едва заметно.

В ответ он мычит, принимая мое согласие, раскрыв губы. Его ноздри подрагивают, в то