со своей семьей. Так же как и со мной, в моей хреновой ситуации.

Она закрывает глаза.

– Не надо меня успокаивать.

Я качаю ее, пока она не открывает свои невероятные глаза.

– Я не успокаиваю. Я не могу выйти и сказать Вице–президенту отвалить, если мы хотим

остаться незамеченными. Мы должны быть умнее в том, как нам действовать в этой игре.

Что я могу сделать, чтобы помочь тебе?

Ксавия пожимает плечами.

– Я не знаю. Это зависит от моей бабушки и дедушки. Может быть, даже от Патрика. Мы

должны будем видеть, как они реагируют, что они делают.

– Мы играем в политические шахматы, – напоминаю я ей, опуская мои руки на ее плечи, и

целуя в висок.

– К счастью, у меня есть многолетний опыт, – Она прижимается ко мне, обхватив мои

руки, в то время как ее пальчики вырисовывают крошечные круги у меня по коже. – В

нашей семье играя в игры – это сродни тому, как мы относимся друг к другу.

– У влиятельных семей всегда есть тайные намерения. Не только у твоей, – Обняв ее, я не

хочу ее отпускать. Не из–за того, что ее голос стал мрачным. В моей голове крутится план

как мне не потерять из виду игроков и что нужно сделать. Что касается ее, я разберусь с

этой мерзкой душепродажной игрой – черт возьми, я собираюсь быть сытым по горло

ублюдком, когда дело доходит до защиты этой женщины.

– Боже, я думаю, я всегда знал, что когда–нибудь наступит этот день.

Глава 8

ТАКАЯ ПРИЯТНАЯ БОЛЬ.

В воскресенье вечером я сижу в своей машине, крепко сжав челюсть. Я просто должен

перестать разрешать водить меня за нос и покончить с этим дерьмом. Почему я злюсь?

Из–за того, что у меня очередной приступ и я сижу около квартиры Ксавии и слежу за ней.

Чуть ранее, я высадил ее и был в твердой уверенности ехать на работу. Объем работы,

навалившийся с отчетами подкомитета, подлежал к выполнению вчера.

Без проблем. Я в ударе. Выдавая огромное количество отчетов, проводя анализ результатов

исследований для юридического обоснования, и вдруг, Арчер отправляет мне информацию

на семью Ксавии. Определенно, что–то происходит и на этот раз сообщение Арчера опять

чертовски загадочно. Это сообщение гласит, что мне нужно внимательно следить за

квартирой своей сабы – как будто я и так не был похож на пресмыкающегося. Клянусь, что

не собираюсь ничего предпринимать, пока не установлю связь с Арчером, за исключением

того, что он не отвечает на мои смс или звонки, когда я звоню этому засранцу.

Сейчас, четыре часа спустя, вот он я, сижу в припаркованном у ее дома автомобиле будто

сталкер и все становится еще хуже. У меня есть подозрение, что мне необходимо

выяснить, насколько заинтересованы ее бабушка с дедушкой и правда ли, что свой своему

поневоле брат. Этого дурацкое сообщение Арчера о том, что Колин не спроста ошивается

рядом с Кса, меня это все очень бесит. Свой своему – это, пиздец какая ситуация – я это

знаю. Это то, что может схватить мертвой хваткой, жестокой удушающей хваткой. Но я не

Кеннеди или Стиллман. Эти люди не производят автоматы, не заключают контракты с

убийцами, не убивают людей.

Я закопал поглубже свою чересчур «геморройную» историю так называемых связей моей

семьи с Коза Нострой. У Вице–президента нет улик, также как и у мира, из которого я

собственно и появился и, что я пережил. Находясь здесь, я так далек от того, что связано с

моей матерью, с биноклем в руках вместо прицела на винтовке. Те дни прошли. И

сегодня, когда я по существу действую вслепую, пытаясь выстроить свой следующий шаг,

продолжаю думать об этом. Те дни, б*дь прошли. Должны пройти. Скажите это моему

гиперактивному инстинкту присматривать за Кса. Она все, что, б*дь, сейчас для меня

важно.

Я поднимаю голову и вижу, что ничего не изменилось. Окна ее квартиры темны, за

исключением того, что с балконом. Видимо моя маленькая саба не сидит дома и не вяжет

свитер. У меня возникает вопрос где, б*дь, она? И с кем?

Все, что я должен сделать, это взять, мать его, телефон, лежащий в тридцати сантиметрах

от меня и задать этот вопрос ей. Являясь ее Домом, у меня все–таки есть кое–какие права.

Не так ли? Вместо того, чтобы выслеживать ее, я должен просто позвонить ей. Не то,

чтобы у меня не было телефона, который может вывести на меня. Но вот он я, веду себя

так, будто я школьник, преследующий свою первую девушку. Я беру второй свой телефон,

провожу пальцем по гладкому экрану и он оживает, показывая всего лишь один

телефонный номер. Номер Ксавии.

Если я позвоню ей, требуя сказать, где она, это безумие превратится в большую задницу

века. После этой херни с сегодняшним предложением Вице–президента устроить

предвыборные махинации, я вовсе не хочу подлить масла в огонь и припереть к стенке Кса

– что я бы сделал, если бы я, б*дь, смог.

Матерясь, я бросаю телефон обратно в бардачок. Или делай или сваливай отсюда, Стоун!!

Да, верррно. Я кладу бинокль обратно в кожаный чехол и убираю его на пол назад. Еще

раз смотрю на окна квартиры Кса и стон слетает с губ из–за моей собственной глупости

находиться на развилке, имеющей «более ста дорог». Отъезжая от обочины, я игнорирую

чувство, будто мои кишки медленно тлеют, и еду в свою квартиру, чувствуя, что она все

сильнее начинает становиться моей камерой–одиночкой.

Мой план таков: завтра я собираюсь вставить более крупную анальную пробку в красивый

зад моей сабы и подготовить ее к среде, когда еще одним способом я заявлю на нее права.

Если она собирается разгуливать по всему этому городу, тогда я должен быть на 100%

уверен в том, что я буду наслаждаться ей при любой возможности. Используя свой

официальный сенаторский сотовый, я набираю Ксавии безобиднее сообщение.

«Встретимся завтра пораньше. В 7:00».

Пока я еду, мой телефон оживает. Она ответила мне. «Я буду там. Что–то случилось?»

Я крепко сжимаю кожаную обивку руля, слыша, как она скрипит. Сколько раз мы должны

говорить друг другу, что нам нужно поговорить? С тех пор как мы встретились, когда мы

говорим так, все это приводит нас к тому, что мы раздеваемся и трахаемся.

Мой член оживает и я пишу в ответ: «Это по работе. Встретимся утром».

Мои сообщения короткие и по существу, но я держу свой сотовый в руке... ожидая, что она

напишет в ответ. Когда она это делает, я смотрю на экран, и улыбаюсь. «Понятное дело,

босс. С утра пораньше».

***

Утро понедельника и я рано приезжаю в офис. Внизу официальная встреча, я взвинчен,

ожидая Кса. Я оказываюсь здесь намного раньше, Оливер пока еще не появился и я

заканчиваю пить свой кофе, отвечая на письма до которых я не добрался вчера из–за того,

что был не в состоянии. Я слышу в наружном коридоре шум и, закончив писать ответ на

письмо, нажимаю «Отправить», а затем поднимаю взгляд. Моя маленькая саба появляется

в дверном проеме и, сражает меня наповал. Она одета в темную юбку и блузку,

подчеркивающую ее невероятно вкусные сиськи, Кса улыбается мне, оглядывая мой

кабинет.

– Доброе утро, – говорит она. – Я готова к беседе с тобой. Будут ли какие–нибудь

инструкции?

Я поворачиваюсь в кресле, и на мгновение, наслаждаюсь, наблюдая за ней. Опускаю

взгляд на ее ноги и вспоминаю, как она чувствовалась, когда обвивала ими меня вчера. Эта

неразрывная связь, которая неразрывна – та, которая сопровождает нас, я хочу овладеть ей,

войти в нее, заставляя ее умолять меня трахать быстрее. Жестче.

– Исключительное утро и да, у меня кое–что есть, о чем я должен позаботиться заранее, до

начала нашего разговора. Закрой дверь. – Я произношу это напряженно, открываю ящик

стола и извлекаю кейс. Он не закрыт, уже не первый раз я меняю пробку в заднице Кса.