Если говорить о хорошем, форелька Ноа была довольно вкусной — все три кусочка, которые мне достались. Ноа отложил лосось и начал есть макароны в форме Губки Боба с сыром, что меня совершенно не удивило. Ругер поразил меня, достав бутылку игристого сидра, чтобы отпраздновать мое получение новой работы. Ноа решил побыть эстетом, и пил сок из настоящего бокала для вина. Должна признать, я была поражена. После ужина мы мыли посуду, а Ноа снова убежал, предупредив, однако, что вернется домой через десять минут.

— Ты начинаешь работать завтра? — спросил Ругер, пока я загружала посудомоечную машину.

— Ровно в девять, — ответила я, чувствуя небольшое волнение. — Все просто идеально. Поверить не могу, что все так хорошо получилось. Еще раз спасибо, что помог сегодня. Ты даже представить не можешь, как это было для меня важно.

— Как я понял, ты не стала добиваться работы в «Лайн», — сказал он, выгнув бровь.

Я поморщилась и отвернулась.

— Э, на самом деле, я не очень сильно хотела ее получить, — ответила я. — Не хочу работать на клуб.

— Да, ты достаточно четко выразила свое отношение к клубу, — сказал он, и мое настроение немного испортилось. — У меня для тебя кое-что есть.

— У этой фразы много значений, — ровным тоном отозвалась я.

Он хмыкнул, и мне стало немного лучше. Это была не злая ухмылка.

— У тебя грязные мысли, Соф? — уточнил он. — Серьезно, это важно. Пойдем в гостиную.

Я последовала за ним, а потом села на стул. Он сел на диван и похлопал рукой по месту рядом с собой. Я отрицательно покачала головой. В руке он держал толстый, среднего размера конверт.

— Не получишь сюрприза, если не подойдешь.

— Почему ты думаешь, что я хочу его получить?

— О, ты его захочешь, — сказал он, полностью довольный собой.

Я встала и медленно подошла к нему. Он схватил меня за руку и привлек к себе, опустив себе на колени. Я в шутку на него замахнулась, но он в ту же секунду передал мне конверт и с любопытством стал наблюдать, поэтому я позволила ему выиграть.

К тому же, сидеть у него на коленях мне нравилось. Да, знаю. Это глупо. Но я всего лишь человек.

Я открыла конверт и увидела наличные. Много наличных. У меня широко открылись глаза, и я, полностью шокированная, осторожно их достала. Я не считала, но, кажется, там были только стодолларовые купюры... там, должно быть, было три или четыре тысячи долларов.

— Что это, черт возьми, такое? — спросила я, смотря на него.

Он мне хмуро улыбнулся.

— Алименты на ребенка.

— Вот черт! — ахнула я. — Как ты выбил их из Зака?

— Это из маминой страховки, — ответил Ругер. — Я отдал ему часть, а он заплатил тебе. В обмен на это, он остался жив. Все в выигрыше.

В замешательстве я повернулась и посмотрела на него.

— Ты серьезно? — спросила я.

Наши лица были в двух дюймах друг от друга, а его глаза смотрели на мои губы. Я нервно их облизнула и почувствовала, как под бедрами что-то шевельнулось. Его руки обвились вокруг моей талии, и мои соски тут же затвердели.

Проклятье.

— Сложно быть более серьезным, — сказал он. — Один мой друг нашел для меня Зака в Северной Дакоте, я съездил туда днем в воскресенье, вернулся только сегодня рано утром. Мы поговорили. Потом пошли в банк. Расписку о том, что отпущу его живым, я ему не давал, но это подразумевалось нашим соглашением. Но я готов отказаться от этого соглашение, если он когда-нибудь снова подойдет к тебе или к Ноа ближе, чем на десять миль. Мама все равно бы этого хотела. Она никогда не прекращала любить его, но совершенно точно перестала ему верить после того случая.

Я сглотнула. Не уверенная, что хотела бы знать все подробности... Но Зака мне было не жалко. Он заслужил все то, что получил, и еще немного.

— Сколько здесь денег? — спросила я, перебирая в руках наличные.

— Не все тебе полагающиеся, — ответил он. — Это лишь алименты за прошлый год. Остальные еще в стадии перевода. Когда имеешь дело с таким количеством наличных, всегда сложно. Нужно быть очень осторожными, а потом мы найдем способ перевести их тебе, не привлекая внимания властей. Соглашение такое: каждый месяц он будет выплачивать тебе алименты, но ты не сможешь подать иск и потребовать больше, если он найдет прекрасную работу или еще что.

— Раньше я не могла даже заставить его заплатить то, что он уже был должен, — сказала я. — Социальные службы тоже ни черта не делали. Не думаю, что могу рассчитывать на повышение выплат по алиментам.

— Я думаю так же, — ответил он. — Поэтому очень рад, что ты получила работу, но теперь ты не будешь работать лишь для того, чтобы платить по счетам.

— Это потрясающе, — прошептала я, вновь бросая взгляд на конверт. — Должна спросить... Это может отразиться на мне и Ноа? Меня могут арестовать?

— Ты в безопасности, — ответил Ругер. — Этой суммы недостаточно, чтобы привлечь внимание службы по налогообложению, и Хос работает над тем, чтобы вернуть тебе оставшиеся деньги полностью законным путем. Он чертовски хороший финансист, ему еще помогает наш юрист. Этот вообще чертова акула. Если Зак хотя бы попробует раздуть из этого проблему, позвонишь мне, и я от него избавлюсь.

Его руки еще сильнее сжали меня, показывая его силу и превосходство, и я задрожала.

— Вот и еще раз ты сделал за меня всю грязную работу, да? — мягко спросила я.

— Это деньги Ноа, — лицо Ругера стало серьезным. — Тут дело не в тебе, Софи. А в том, чтобы Зак позаботился о своем ребенке, к тому же, эти деньги сам он не заработал. Выплата по страховке свалилась ему на голову. Ноа тоже имеет права на эти деньги, и моя мать рвала бы и метала, если бы узнала, что Зак заставляет вас голодать. Я просто решил эту проблему. Не думай об этом больше, просто используй эти деньги, чтобы позаботиться о нашем мальчике, ладно?

Я кивнула, припав головой к его груди. Он поцеловал меня в макушку и пробежал руками по моей спине.

— Значит, Хос — финансист? — уточнила я спустя какое-то время. — Это сложно представить.

— Я бы предпочел, чтобы ты вообще не пыталась представлять Хоса, — пробормотал он, а я улыбнулась.

— Спасибо, — прошептала я.

Никогда еще в своей жизни я не видела столько денег. Черт, с такими средствами мы сможем позволить себе есть макароны с сыром каждый день! А оставшуюся часть? Если я смогу ее отложить, то получится даже оплатить колледж для Ноа.

Мой ребенок сможет пойти в колледж. Я почувствовала, как к глазам подступают слезы, что меня поразило, ведь я ненавидела плакать.

— Если действительно хочешь поблагодарить меня, сделай минет, — легко заявил Ругер.

Я выпрямилась и пихнула его в плечо, а он заржал.

— Зачем обязательно нужно говорить что-то подобное?

— Ты сейчас была очень расслабленной и милой, — ответил он. — А когда ты такая, я безумно хочу тебя трахнуть. Но Ноа сейчас на улице, так что для этого не время. Вывести тебя из себя стало настоящим спасением.

— Ты просто невозможен, — сказала я, пытаясь встать с его колен.

Он же удержал меня, а то, что до этого он вывел меня из себя, совершенно не убавило его интереса в сексе. И доказательство этого под моей попой твердело с каждой секундой.

— Как насчет такого, — начал Ругер. — Один поцелуй. Поцелуй меня всего раз, и мы в расчете.

— Нет, — отрезала я. — Ты явно что-то задумал. Ты же просто не можешь позволить мне выиграть, да?

Ругер оскалил зубы.

— Да, ты права, — ответил он. — Я действительно кое-что задумал. И я никогда не позволю тебе выиграть, так что лучше сдайся сейчас.

Сказав это, его губы тут же обрушились на мои, даря один из тех поцелуев, которые полностью разрушали мою способность мыслить. Его язык мягко исследовал мой рот, я так же исследовала его в ответ, тайно желая, чтобы Ноа сейчас был с няней. Героин. Этот мужчина для меня был чистым героином. А героин убивает, от этой мысли мой мозг буквально завопил. Тело его проигнорировало и продолжило целоваться с Ругером. Наконец он прервал поцелуй и отклонился назад, до чертиков довольный собой.