— Вчера ко мне приходили представители от «левых», — сказал Юренев. — От имени правительства РСФСР и от имени ЦК РКП (б) я объявил им, что мы считаем избранный ими путь противоречащим линии нашей партии. Они говорили, что мы хотим насильно насаждать здесь коммунизм. Я им объяснил, что насильно, по приказу нельзя установить в стране социализм и коммунизм, что для этого нужны социальные и экономические условия. Долго говорили, потом Акчурин и другие согласились, что они ошибаются, что в Бухаре, экономически отсталой, где только что господствовали феодальные отношения, конечно, нельзя сразу провести социалистическую революцию без соответствующей подготовки.
— Поздравляю вас, — сказал Турсун Ходжаев. — Это очень важно для республики, если «левые» сложат оружие.
— Но можно ли верить их словам? — сказал Хайдаркул. — Сдадутся ли они в самом деле? Я слышал, что у «левых» в Бухаре, в Чарджоу и в Керках созданы подпольные центры.
— Напрасные усилия! — сказал Юренев. — Как бы они ни старались, у них нет опоры в массах, люди не пойдут за ними.
— У таджиков есть поговорка, — сказал Турсун Ходжаев. — «Муха ничто, но от нее тошно на сердце». Вот и эти «левые», если их не уничтожить, будут все время вызывать тошноту.
— Я хочу, — сказал Юренев, вставая, — прочесть вам заявление Валериана Владимировича Куйбышева…
— Пожалуйста! — ответили гости.
Прочтя обстоятельное заявление Куйбышева, где он высказал свое мнение о положении в республике.
Юренев добавил:
— ЦК РКП (б) согласился с таким мнением. Поэтому, товарищи, мы поддерживаем политику и порядок управления, которых придерживаетесь вы и правительство Файзуллы Ходжаева. Товарищ Ленин, несмотря на свою огромную занятость, уделяет особое внимание Бухаре и Хиве. Он дал нам указания всячески помогать вам.
— Благодарю! — сказал Турсун Ходжаев. — Бухарская республика создана при помощи революционной России и самого Владимира Ильича Ленина. Если бы не было этой помощи русского народа, мы давно были бы разбиты. Бухара не забудет этого. Нам и сейчас не встать крепко на ноги без помощи России.
— Я слышал, — сказал Юренев, — в Бухаре ощущается недостаток в таких товарах, как керосин, сахар, мануфактура. Товарищ Ленин дал указания, и этот вопрос будет разрешен в ближайшие дни.
— Благодарим за такое внимание! — сказал Хайдаркул. — Но если есть возможность, дали бы вы нам для вновь создаваемых воинских отрядов Бухары оружие, военных инструкторов. Трудящиеся Бухары решили во что бы то ни стало разгромить басмачей. Если хорошо обучим и вооружим эти отряды и пошлем в помощь Красной Армии и Восточной Бухаре, то победа ускорится.
— Да, — подтвердил Турсун Ходжаев, — это поважнее керосина и сахара. Не уничтожив басмачей, не поднять народное хозяйство.
— Верно, — согласился Юренев. — Я передам вашу просьбу в Москву. Кстати, в ближайшее время в Ташкент прибудут командиры Красной Армии, они, конечно, смогут вам помочь. А какие вести об Асаде Махсуме?
— Асад Махсум, — отвечал Турсун Ходжаев, — скрывается в горах Байсуна. Он выжидает. Не уходит, не сдается, не воюет. Но и близко к себе не подпускает.
— Он очень большая помеха нам, — сказал Хайдаркул. — Байсун — это ворота Восточной Бухары. Пока мы полностью не очистим его от басмачей, нам не проникнуть в Восточную Бухару.
— Тут есть один юноша, по имени Карим, — сказал Юренев. — Он раньше служил у Куйбышева, а сейчас рвется пойти против Асада.
— Асад причинил ему огромное личное горе, — промолвил Хайдаркул.
— У него есть какой-нибудь точный план? — спросил Турсун Ходжаев.
— Сейчас мы его самого спросим, — сказал Юренев и, встав с места, вышел.
— Карим — это тот юноша, у которого Асад увез невесту? — спросил Турсун Ходжаев.
— Да, — отвечал Хайдаркул, — это тот самый Карим, который не может забыть свою Ойшу… Мне кажется, именно он уничтожит Асада.
— Возможно, — сказал Турсун Ходжаев, закуривая папиросу. — Интересно, наметил ли он себе какой-то план действий… Он знает горы?
— Думаю, что нет. Правда, он родился в горах, но вырос в Гиждуване…
В эту минуту вернулся Юренев, прося извинения за то, что оставил гостей одних.
За ним в комнату вошел Карим. Он был в военной форме, вьющиеся волосы зачесаны назад. Большие черные глаза его были печальны. Но выглядел он крепким, здоровым и приветливо улыбался.
— Здравствуйте! — сказал он, вытягиваясь по-военному — руки по швам. — Карим Сафар-заде к службе готов!
— Проходи, садись! — сказал Юренев. Расскажи нам, пожалуйста, каким образом ты собираешься поймать Асада Махсума?
— Слушаюсь! — ответил с готовностью Карим и, сев на стул напротив гостей, стал говорить: — Асад воюет в Байсуне, в горах Санг Кала. Он разделил свой отряд на десять — двенадцать групп. Самого Асада никто давно не видел. Он или убит, или искусно прячется… Воины его никогда не вступают в открытый бой, они неожиданно нападают на наши войска и так же неожиданно, быстро исчезают Говорят, Асад в том краю ведет сильную агитацию среди населения, выдает себя за революционера, защитника бедняков. Вряд ли найдется кто-нибудь, кто открыл бы нам местонахождение Асада или его отряда.
— А комсомольцы, члены партии — разве они не могут нам помочь? — спросил Турсун Ходжаев.
— Не осталось там в живых ни комсомольцев, ни партийцев, — печально сказал Карим. — А если и остался кто-то — побоится действовать против Асада.
— Так что же теперь? — спросил Хайдаркул. — Как же, по-твоему, можно справиться с этой заразой, уничтожить ее?
Карим подумал немного и сказал с улыбкой:
— Или силой или миром.
— То есть? — спросил Турсун Ходжаев.
— Если не справимся силой и дело затянется, можно заключить с ним мир… Ведь Асад называет себя революционером!
— Он стал называться революционером лишь для того, чтобы добиться власти и высоких должностей! — сказал Юренев.
— Он никогда не сдастся, — сказал Хайдаркул, который хорошо знал Асада, — никогда он не покорится, не склонит головы…
— Если бы в тех дальних кишлаках найти своих людей… — проговорил Юренев.
— Люди найдутся, конечно, — сказал Турсун Ходжаев, — но как организовать связь с ними?
— Надо найти Ойшу и ее мать, — сказал Хайдаркул. — Я уверен, что они помогли бы нам.
— Вы верно говорите, — сказал, обрадовавшись, Карим. — Я тоже об этом думал. Я слышал, что Асад не возит за собой Ойшу и ее мать, он их где-то скрывает. Нужно найти их, связаться с ними.
— Да, да, — поддержал его Хайдаркул. — Если ты сумеешь связаться с Ойшой, то, конечно, будет легче напасть на след Асада. Но как это сделать? Это очень трудная задача!
— Конечно, это трудная задача, — сказал Турсун Ходжаев. — Но если взяться за дело серьезно, можно ее разрешить. Ведь в отряде Асада не все контрреволюционеры, враги революционного правительства. Многие из них — просто обманутые люди, пошедшие за Асадом вслепую.
Вот среди них и надо искать помощников.
— Вы правы, — сказал Юренев, — ЦК РКП (б) рекомендует распространить среди населения воззвание ко всем басмачам с призывом сдаваться революционной власти. Правительство простит их, даст им землю и работу, чтобы они жили честным трудом и мирно крестьянствовали.
— Правильно, — сказал Турсун Ходжаев. — Даже если сдадутся сами курбаши, главари басмаческих шаек, их тоже надо амнистировать. Помните: когда курбаши Джаббар сдался со своим отрядом, а Асад, который тогда еще был с нами, велел расстрелять его и людей, которым было обещано прощение, — как тогда все в испуге шарахнулись от нас! Сейчас нужно добиваться, чтобы как можно больше басмачей сдавались нам, Карим-джан! Асад, очевидно, выжидает, держит своих воинов обещаниями какой-то большой помощи извне.
— Точно! — сказал Карим.
— Какой же у тебя план? — спросил Юренев.
— Мой план таков, — ответил Карим. — Пусть правительство Бухары даст в мое распоряжение большой отряд молодых новобранцев, только что призванных в армию. Я и наш командир, полковник Соловьев, займемся обучением молодых воинов. Затем напечатаем в газете и устно распространим слух, что специальный отряд под моим командованием направляется воевать с Асадом. Пусть Асад и его люди узнают об этом еще до нашего прихода в тот край. Я уверен, что Ойша постарается дать мне весть о себе. Я и сам буду искать ее. Сердцем чую, что мы достигнем цели.
