- А это, дорогой друг, уже не в твоей компетенции… Смотри: вот и почти забытый тобой в изгнании дворец Его Величества Короля Синеона!
Мы выехали из парка и оказались на открытом месте. Дорога незаметно вела под уклон и упиралась в широкий, на три кареты, мост через величественную, метров пятьсот в поперечнике, реку. А там, на той стороне, среди живописных рощиц и скал, стоял прекрасный, как рассветное чудо, розовый дворец. Тис Горский даже привстал:
- Как же я мечтал снова увидеть эту картину!
Тис Рыйский взял его за рукав и посадил обратно:
- Насмотришься еще. Сейчас будем магический контроль проходить.
- Как это?
- Почувствуешь. – Тис Рыйский, сам правящий экипажем, притормозил лошадок и они осторожно вошли на мост. И вскоре я почувствовала, как маленькие, словно газовые, пузырьки щекочут мой мех. Видимо, удовлетворенные сделанным обследованием, они тихо растворились в воздухе.
- Вот и все. – Тис Рыйский облегченно выдохнул, словно эта процедура вызывала у него какое-то волнение. Может, из-за нас?
Мы проехали место, где поднимается секция моста для пропуска кораблей. Никаких тросов, лебедок… только ровная полоса стыка.
- Магия… - рассеянно ответил на взгляд тиса Горского его друг.
И вот, наконец, замощенная дорога, сделав почетный круг, закончилась перед подъездом королевского дворца. Вышколенный слуга встретил наш экипаж и вежливо попросил следовать за ним в зал аудиенций, предварительно спросив, к которому часу нам назначено и отвечают ли господа за хорошее поведение животного.
Тисы кивнули, и мы зашли в широченные двери, прятавшиеся в тени розовых колонн. Я шла рядом с бедром тиса Горского и крутила во все стороны головой. А камень-то с белыми прожилками! В холодном свете пасмурного дня, наверное, он кажется невесомым и воздушным, как туман над рекой…
Придворные и слуги, попадавшиеся навстречу, здоровались с господином замминистра и бросали удивленные взгляды на элегантного мужчину с ручным барсом.
- Меня никто не узнает… - грустно прошептал тис Горский.
- Вступишь в должность, сразу вспомнят. Тебе ли не знать. – Бросил тис Рыйский, на ходу кивая знакомым головой.
Но вот мы, наконец, дошли до зала. Слуга попросил секунду подождать, зашел внутрь и крикнул хорошо поставленным голосом:
- Господин заместитель министра иностранной коллегии тис Рыйский. Господин маг-травник тис Горский.
И мы вошли в зал.
Красиво. Большие высокие окна между колонн давали много света. Сине-голубые драпировки с серебристой отделкой. Диваны по периметру, на которых сидели и тихо переговаривались разные люди. Кресла и столики, где стояли вазы с различными фруктами. А где Король? А нету!
Мужчины присели на отдельный диванчик, к которому подвел вежливый слуга.
- Подождите немного. Вас позовут. – Сказал он и удалился к дальнему столику около неприметной двери в глубине межколонной ниши. «Должно быть, кабинет». – догадалась я, укладываясь в ногах тиса Горского.
Через время оттуда вышел человек и передал бумагу секретарю, сидящему у двери. Тот кивнул головой, и сразу к уже получившему аудиенцию мужчине устремился вежливый слуга, выпроваживающий посетителя наружу. Что ж, все четко и пристойно. Главное, никто потом не заблудится с криками: «Люди, кто же так строит…»
Наконец, к нам подошли и сказали, что нас ждет Его Величество. У Хелма побледнело лицо, и затряслись руки.
- Только не описайся… - холодно сказал тис Рыйский. Когда Горский ошарашено взглянул на него, Рыйский продолжил:
- А то, знаешь, прецеденты бывали… Тебе же не нужна подмоченная репутация? – вдруг рассмеялся он, толкнув локтем пришедшего в себя травника.
Мы вошли в кабинет. Стол напротив двери. За ним – симпатичный худощавый мужчина средних лет с проседью в волосах и искоркой в светло-голубых глазах. Перед столом – два кресла для посетителей. Я скромно спряталась сзади. Король, ибо это был он, встал и, выйдя из-за стола, направился прямо к тису Горскому. Подошел и положил ладони с длинными пальцами на плечи. И вообще, он был на голову выше тиса Горского, а Рыйский наверно, мог спрятаться подмышкой.
- Здравствуй, дорогой потерянный друг! – тихим бархатным голосом сказал Синеон, отступив на шаг, но не выпуская из своих длинных рук плечи травника. – Помолодел, похорошел. Забыл нас, братец, совсем забыл.
Король укоризненно покачал головой. Горский опустил глаза и снова побледнел.
- А мы соскучились по твоим необыкновенным настоям и мазям! Короче, - Король сменил отеческий тон на командный. - Завтра приступаешь к работе. Где твоя лаборатория и апартаменты, ты помнишь. Располагайся. А сегодня мне нужна мазь от резаных и воспаленных ран.
- Ваше Величество… - недоуменно сказал Рыйский. – А кому?
- Иди, замминистра. Тебя ждут дела. А с мастером-травником мы немного потолкуем. Это твоя красавица-кошка? Ручная?
Он подождал, пока створки за Рыйским закроются, встал и поманил за собой Горского в дверь, скрытую синей расшитой занавесью с ламбрекеном позади его стола. Мы молча последовали за ним.
Тайные ходы во всех зданиях, ими оборудованных, наверное, выглядят одинаково: минимум удобств, стертые от многовекового пользования ступени и колыхающаяся где-то вверху от нашего движения паутина. Пройдя коридор, мы поднялись на пару пролетов и вышли в обычную, светлую и солнечную гостиную. На полу лежал бежевый ковер, а диванчики, столики и шкафы имели глубокий оранжевый оттенок. Но Величество, не замедляя шага, выставил вперед длинную руку и толкнул дверь, в которую мы за ним вошли. Эта комната служила спальней. Огромная кровать посередине, белый пушистый ковер во всю комнату, солнечный свет, приглушенный синей шторой… А на кровати метался в бреду молодой человек, то и дело сжимая кулаки и комкая мокрую от пота простыню. Плечо его было перевязано, но сквозь повязку выступила кровь. Женщина, пытавшаяся мокрой губкой протереть обнаженное горячее тело, испуганно отошла и тихо присела в поклоне.
- Узнаешь, Горский? – спросил Король, хватая травника за плечо и с силой ставя вплотную к кровати.
- Как вырос… Что с ним?
- Не знаю. Утром, четыре дня назад, зашел разбудить, а он лежит у двери ванной, весь в крови и без сознания. Где был и что делал, никто не знает, даже его камердинер. Он, конечно, потом сознался, что мальчик иногда уходил один, без сопровождения. Боюсь, здесь замешана женщина.
Я подошла к кровати поближе и вгляделась в бледное лицо с ввалившимися щеками и заросшим щетиной подбородком. Несомненно, это был тот самый парень, которого я отбила у бандитов. Бедняга. Ему бы сразу доктора, а он терпел. Судя по его виду, у него очень серьезный воспалительный процесс. Антибиотики бы сюда…
Тис Горский, сняв нарядный сюртук и закатав рукава рубахи, сходил помыть руки и стал снимать повязку. На меня пахнуло тошнотворным запахом гноя. Рука посинела и распухла. «Как бы не гангрена», - подумала я, увидя черные пятнышки на коже.
- Плохо дело, сир. – Честно сказал тис Горский. – Но сделаю все, что смогу.
- Действуй. Если что понадобится, вот… - Король открыл дверь спальни и кого-то окликнул. В дверях появился незаметный человек в серых одеждах. – Его пошлешь. Он достанет все, что только можно найти. Прошу, Хелм, как никогда никого не просил. Сам знаешь, сын у меня один.
Король задержался взглядом в глазах травника, затем развернулся и вышел.
- Ну и что тут могу сделать я? – уныло произнес мастер. – Вот если бы чуть раньше…
Тем не менее, он избавился от парадной одежды совсем и попросил принести чистые и свободные брюки с рубахой. И еще вскипятить воду. Потом раскрыл свой саквояж и, бурча себе под нос, достал спиртовку, изогнутую иглу и жилы. Потом порылся еще и достал плоскую коробку. Когда он ее открыл, я увидела скальпель.
Ну что ж, тис Горский, приступим? Ты – промыванием и травками, а я – магией. Сев в головах принца, я попросила воздух крепко усыпить бедного мальчика. Травник же закапал в приоткрытый рот какое-то снадобье. Так что парень отключился почти моментально. Взглянув на зрачки, тис Горский, не откладывая в долгий ящик, начал вскрывать нарыв и настоем промывать располосованные и инфицированные ткани. Я же просила силы воды о том, чтобы отвар тиса Горского стал самым мощным антибиотиком, а его рука – самой чуткой и умелой. Магия, как всегда, откликнулась веселыми пузырьками, наполняющими силой мое существо, и уверенностью мою душу. Я чувствовала, как через меня она вливается в руки тиса Горского, легко порхающие над обездвиженным парнем, и питает энергией обессиленное борьбой с болезнью тело. Наконец, травник наложил швы, на них – тряпицу с бальзамом и, внезапно обессилев, упал в подставленное сиделкой кресло. Та тихой мышью продезинфицировала инструмент, сложила все в коробочки и баночки, затем молча опустилась на стул по другую сторону кровати.
