Скоро к ресторану подъехал еще один экипаж. Из дверей выскочили люди, буквально падая к ногам той, что сходила вниз по ступенькам. Они что-то кричали, протягивая к женщине ( на этот раз это была действительно женщина) руки. Потом начали аплодировать. «Вероятно, местная знаменитость» - лениво подумала я, собираясь встать и пойти куда-нибудь еще.
Как только я поднялась на ноги, мимо меня пробежал человек, в кулаке которого был зажат маленький мешочек.
- Воровать нехорошо. – Вдогонку ему громко сказала я.
Тот взвыл, оглянулся и припустил еще быстрее. А я пошла мимо ресторана к ярко освещенной улице.
Тем временем двери заведения распахнулись, пропуская внутрь наряженную и благоухающую парфюмом только подъехавшую пару, и я услышала голос. Низкий, чувственный, пробирающий до самого вместилища души. Внутри пела женщина под аккомпанемент каких-то струнных инструментов. Я остановилась и прилипла к прозрачному окну. На невысокой полукруглой сцене, вдающейся в зал, стояла певица. Яркое открытое платье подчеркивало достоинства полноватой и спелой фигуры. Алый рот, ярко накрашенные темные глаза, пронизывающие публику. Умоляя в песне своего неверного возлюбленного, она словно обращалась к сердцу каждого, сидящего в этом зале:
- Зачем же меня ты оставил?
Зачем клялся в вечной любви?
Зачем моей лодочкой правил…
Звездой поцелуи легли… -
Пела она, прижимая к груди руку. Черные глаза горели яростным огнем. Волосы, собранные в высокую прическу с локонами, казалось, извивались, как змеи, в такт песне. Мужчины и женщины, затаив дыхание, внимали чарующему звучанию голоса.
И вот я теперь одинока
Как белая верба в саду.
Не видеть тебя так жестоко,
Я плавлюсь, сгораю в аду…
Лицо певицы словно озарилось вспышкой демонического пламени. «Да ты, подруга, магичка!» - осенило меня. – «Интересно, люди в ресторане об этом знают?»
Жизнь, милый, кораблик бумажный.
Из слез налетела волна.
Исчез капитан мой отважный,
Мне пить чашу горя до дна -
Пропела она и зал взорвался овацией. Женщина прелестно склонилась, а выпрямившись, обвела всех глазами, полными надменного превосходства. Мрачная усмешка чуть тронула полные, чувственные губы. Яркое платье цвета спелой вишни колыхнулось, словно под порывом ветра, обнажив на миг красные ботиночки и щиколотки.
«Артистка!» - с восхищением подумала я. К ее ногам полетели цветы и самые истовые поклонники с кошельками нараспашку. Она, не сходя с места, одаряла народ снисходительной улыбкой, бросая иногда взгляды в разные стороны, словно кого-то искала.
Тут к ступеням ресторана подбежал молодой человек, одетый в черные одежды и черный же плащ. Запыхавшись, он поправил огромный букет, что держал в руках. Затем нахлобучил поплотней капюшон и зашел внутрь. Здоровущий и сияющий фэйс-контроль у входа спокойно его пропустил. Вероятно, молодому человеку одному казалось, что таким образом его никто не узнает. А остальные усиленно делали вид, что нисколько с ним не знакомы. Он шел между столиков к сцене, и лицо волшебницы-певицы наконец тронула удовлетворенная усмешка. «Вот, значит, кто у нас дичь!» - с любопытством продолжала вглядываться я в этот спектакль.
Человек подошел к сцене и, преклонив колени, положил букет к ногам несравненной красавицы. Она что-то сказала, человек встал и, подойдя к ступеням ведущим со сцены вниз, протянул ей руку. Женщина, дав собой полюбоваться всем присутствующим, сошла, словно королева, и дала подвести себя к заказанному заранее столику. Тотчас на нем вспыхнул магический светильник, освещая посуду, и их крепко уцепившиеся друг за друга руки. «Ищите женщину» - говаривали в нашем мире французы, обсуждая очередного богатенького дурачка, швыряющего родовые деньги под ноги очередной искательницы наследных капиталов. Что ж, это его право.
Я отвернулась от окна и пошла потихоньку вдоль домов на площади до следующей улицы, манившей меня золотым светом. Походив еще немного и поглазев, я решила возвращаться обратно. Все-таки надо до утра немного поспать. Люди - существа шебутные: сами вскочат ни свет, ни заря, и мне поспать не дадут. Я зевнула, отыскивая укромный уголок, чтобы обернуться. Зайдя в неосвещенную подворотню, вышла оттуда уже в кошачьем обличье и порысила на знакомую розовую улицу. Но успела добежать только до площади. Небеса зачем-то решили показать мне спектакль у ресторана до конца, словно я до сих пор работаю на Контору Судьбы.
У ступеней заведения остановился двухместный нарядный экипаж. Изящные лошадки в нетерпении вытанцовывали передними копытами, а маленький кучер, тоже в темной одежде, причмокивая, их сдерживал. Наконец из дверей вышли певица и человек в капюшоне. Что-то оживленно обсуждая, они спустились по лестнице и остановились рядом с подножкой. Мужчина, судя по всему, уговаривал, а женщина раздумывала. Вдруг она вырвала свою руку из его ладоней и с размаху залепила ему пощечину. Затем высокомерно передернула плечами и, развернувшись, пошла снова в ресторан. Он оббежал ее вокруг, словно оправдываясь или продолжая уговаривать. За шумом вечерних улиц ничего не было слышно. Она развернулась и что-то сказала. Видимо, очень обидное, потому что он отстал и, повесив голову, поплелся к коляске. Сказав пару слов кучеру, он пошел пешком, а экипаж покатил вперед. Не знаю отчего, но я медленно пошла за ним, не спуская глаз со спины в темном плаще. Когда я поравнялась с переулочком, обходящим здание, оттуда вышло трое мужчин, одетых в однотонно-темные одежды. Прямо-таки мода у них на таинственность и криминальные полутона. Мужички быстрым шагом прошли мимо меня, а я пристроилась за ними, не теряя из виду первого господина. Но, похоже, мы все шли в одном направлении.
Идущий впереди молодой человек, наконец, свернул с оживленной улицы на сонную, ярко освещенную,но пустую дорогу. Выждав момент, когда вдоль нее выстроились кованые заборы богатых домов, чередующиеся с ярко-зелеными в свете огней лиственными рощицами, преследователи ускорили шаг, быстро сокращая дистанцию. Услышав топот, человек в плаще обернулся, все понял и откуда-то из-под плаща вытащил длинный нож. Трое, на ходу вытаскивая свои ножи, окружили одинокого путника. И тот скинул капюшон.
Фонари светили ярко, и я разглядела блеснувшее белозубой улыбкой совсем юное лицо. Вот глупый мальчишка, нашел, с кем связаться! Да этой женщине он на один зубок! И этих, небось, она же подослала. Только интересно, зачем? Если он богатенький, его можно было доить и доить…
Пока я предавалась размышлениям, все четверо запрыгали, размахивая ярко блестевшими ножами. А мальчик-то ничего. Сражаться обучен. Но против трех… долго ли продержится? Вот он сделал выпад снизу, ранив одного из напавших в живот. Тот выронил нож и завыл, орошая красными каплями камни мостовой. Оставшиеся двое, видя такое дело, нарываться передумали, а решили взять его измором. И скоро парень корчился от боли, получив скользящий порез руки. Кровь сразу пропитала рукав плаща. Видимо, задели крупный сосуд. Мальчик бледнел, а бандиты, поигрывая ножами, обсуждали, в какую часть тела можно, не запачкавшись, нанести смертельный удар.
Вот говорили мне здравомыслящие люди не лезть в мужские разборки! Но мальчика было жалко. И я, маскируясь тенью ночных деревьев, подошла к одному из нападавших и сомкнула челюсть на его щиколотке. Рванув изо всех сил, выпустила ногу и отскочила в сторону. Мужик заорал и упал, катаясь по мостовой, держа руками прокушенную конечность. Оставшийся бандит заозирался по сторонам, недоумевая, откуда прилетело его товарищу. Тем временем, у юноши закружилась голова, и он опустился на камни. Третий, оставшийся на ногах, решил воспользоваться ситуацией и нанести удар. Но я прыгнула раньше, чем он успел поднять нож. Приземлившись ему на спину, я толкнула его на землю, глубоко вонзая когти в человеческую плоть. Гадость. Что во рту, что в когтях. А вдруг они заразные? И вообще, где я могу пополоскать рот и вымыть руки?
