- Сиди, девочка, сиди. – рядом со мной на травке расположился мой подъездный знакомец.

- А, здравствуйте…

- Ну, как тебе приключение?

- Двоякое ощущение. – Честно сказала я. – Слишком много риска и никакой благодарности.

- Знаешь, детка, Иисуса тоже никто не благодарил. Наоборот, распяли…

- Ой, да я не хочу быть мессией, это не для меня! Да и не учила я никого…

- А Миханга? А Владыку? – Мужчина засмеялся. – От такого унижения он нескоро оправится! Дарки присмирели и не полезут к людям. А люди без манка не полезут к даркам… Видишь, как много хорошего ты сумела сделать всего за три дня!

- Вы заберете меня отсюда?

- Ты не ответила на мой вопрос. Тебе понравилось?

- Не знаю.

- У меня вообще-то к тебе предложение.

- Какое?

- Я хочу нанять тебя на работу. Оплата валютой разных миров, в которых ты будешь выполнять задания Судьбы. Бонусом – свободные путешествия по этим мирам. Это интересно, хоть и небезопасно. Как смотришь?

Я подняла голову к фиолетовым небесам. Рэй и Соли. Ксенс и Ксетий. А маленький Седрик? Он же будет ждать моего возвращения. Несмотря ни на что, я все-таки к ним привязалась! Вот только бы Миханга не видеть!

Я посмотрела на черного помощника Судьбы и улыбнулась. Какая насыщенная жизнь мне предстоит!

Протянув ему руку, торжественно произнесла: Я согласна!

Книга 2.  Графиня.

Глава первая. Горничная.

                   Я шла по ковровой дорожке длинного коридора вдоль множества белых дверей. Мои руки были заняты расшитым парчовым платьем с кружевным лифом. Где это я? Эй, помощник, чтоб тебя, отдохнуть мне не дал, и снова куда-то отправил? Я приостановилась и задумалась. После первого путешествия в панику уже не впадала, но все также совершенно не знала, в чье тело я попала, что должна делать и, самое главное, как ни во что плохое не вляпаться.

              Пока вокруг никого не было, я оглядела себя нынешнюю. Горничная, судя по фартуку и форменному платью, брюнетка, судя по отколовшемуся от прически локону. Маленького роста и худенькая, по сравнению со мной изначальной. Итак, что мы имеем? А имеем мы, вернее, кто-то имеет, еще мне не знакомый: богатый знатный дом, (герб имелся в простенке между окон), множество слуг, это если исходить из количества дверей этажа, на котором я находилась, и вероятный прием или праздник, к которому поручено зашить слегка порванную вышивку на рукаве нарядного бального платья.

- Франциска! Где ты, кукла бестолковая, опять застряла? – открылась со мною рядом дверь, и в нее навстречу мне вылетела маленькая рыженькая девушка с подушечкой булавочек, привязанной к запястью. “Швея!”- радостно догадалась я.

- Ты чего так долго идешь? Опять на маркиза засмотрелась? – со смешком она схватила меня за рукав и втащила в швейную мастерскую. Я улыбнулась и молча подала ей платье. Та продолжала свою болтовню, к которой, кроме меня, прислушивались еще две девушки, склонившиеся над вышивкой.

- Нет, этот прием точно затмит день рождения дочки маркизы Амалии! Сколько народу! Какие все важные и нарядные! А наша графиня своей красотой затмит даже вдовствующую герцогиню Истийскую! Видели, - она понизила голос, - третьего дня, на закате, к ней бабка Зафира приходила? Вот старая ведьма! А наша-то на следующее утро прямо-таки молодой красоткой обернулась! Все морщинки разгладились… А ведь говорят, она возвращает молодость кровью девственниц!

- Флоренс, - одна из девушек подняла голову, - перестань болтать ерунду! Какие у нее морщинки? Какие девственницы? И где их у нас найдешь?

- Да, - усмехнулась третья, - наше вельможное сиятельство, граф Скульский, уже всех девиц старше десяти лет  к себе в башню перетаскал. На опыты.

Девушки рассмеялись.

- И опытным путем теперь в нашем графстве всем женщинам понятно, откуда берутся младенцы в приюте Святой Урсулы! – рассмеялись все трое.

- А графиня? – хлопнула глазами я, изображая Буренку на выпасе.

- А что графиня? – недоуменно посмотрела на меня рыжая Флоренс.

- Ну, с ней-то он спит?

Теперь недоуменно на меня смотрели все трое. А я на них. Прокололась?

- А, ты же не местная! – вспомнила чернявая толстушка. – Тебя тетка Адели с познийского побережья с собой привезла.

- Да, жаль только, что умерла. Одна она умела сдерживать приступы ярости нашей графини.

Ну, посуди сама, Франциска, какой нормальный муж выдержит рядом с собой чокнутую на всю голову женушку? Вдруг ей в постели приспичит подраться или кинуть стулом вместо нежных объятий и поцелуев? – швеи округлили глаза, а я впитывала информацию, как губка.

- Тогда как же произошло, что наш граф женился на этой сумашедшей?

- А ты не знаешь? – потрясенно уставились на меня все трое.

- Нет… - заинтригованно протянула я.

- Все это произошло на Зимнем балу в Королевском дворце. Наш граф тогда был моложе и куда как хорош собой. Да и состояние у него гораздо больше, чем у многих знатных людей, ведь он не чурается торговых операций с другими странами и колониями. Только есть у Авида Скульского одна маленькая слабость: уж очень любит он играть в карты. Обычно он играл хорошо: голова у него соображает, да и если проигрывал, то немного.

А на зимнем балу собрались тогда красавицы и кавалеры со всего континента, из разных стран, даже побережий, островов и колоний. И многим родителям дочек на выданье нравился молодой и богатый неженатый повеса. А когда начались танцы, королевой бала все мужчины единодушно выбрали малознакомую, первый раз представленную ко двору, Адель Зарецкую, единственную дочь состоятельных, но нелюдимых баронов Зарецких. В своем розовом платье, с алым цветком у лифа и в волосах, юная черноволосая Адель была чудо, как хороша! С ней танцевали, окружали заботой и вниманием все молодые люди, бывшие на балу. Даже наш граф оказался в числе ее кавалеров. Она танцевала со всеми и улыбалась таинственно, но не произносила ни слова в ответ на пылкие речи разгоряченных вином и очарованных ее загадочными глазами юнцов. А поздно ночью, когда дамы и девицы разъехались по домам и гостиницам, а особо приглашенные разошлись по спальням дворца, в одной из зал играли в карты мужчины, потихоньку потягивая коньяк и коллекционное королевское вино.

За одним из столов сошлись в нешуточной игре несколько достойных дворян. Среди них был наш граф Скульский и отец Адель, барон Зарецкий. Барон играл плохо, нервничал, но из-за стола не вставал. В конце концов, он проиграл нашему графу свое имение и фамильный перстень. С отчаянным видом он шепнул, что в его положении остается только застрелиться.  Но Авид, как человек благородный, с одной стороны, и как очарованный кавалер, с другой, предложил бедному барону выход, удовлетворяющий их обоих. Граф предложил Зарецкому вернуть его карточный долг в обмен на руку его прекрасной дочери. Барон плакал и в отчаянии поднимал глаза к небесам,  но, видя, что бедное дитя останется в состоятельных и надежных руках, согласился. Но с условием: свадьба состоится завтра и очень скромно, без помолвки и объявления в местных газетах. “Не хочу, чтобы трепали мое древнее имя”- объяснил барон. А граф, не долго думая, согласился.

На следующий день, в тихой маленькой церквушке у западных ворот, состоялось венчание графа Скульского и Адели Зарецкой. Авид был счастлив, а прекрасная невеста молчалива. Барон их благословил своим отеческим напутствием и, выйдя из церкви, чета Зарецких тут же уехала домой, мотивируя отъезд бесконечным страданием и нежеланием терзать своим видом, внезапно ставшую замужней дамой, дочь.

Вот таким образом Адель стала графиней Скульской. Но Авид радовался недолго. Первой же ночью Адель с безумным взглядом порвала голыми руками подушки и простыни в супружеской спальне. Пришедший  к испуганному графу врач констатировал расстройство психики и временное помешательство. А также рассказал, что это, возможно, заболевание наследственное, а состояния ремиссии будут все короче. С тех пор граф возненавидел карты. Первый и последний раз в жизни он проиграл по-крупному. Ведь разойтись с женой по закону он не мог, а детей от такой женщины иметь – это грех. Да и смотреть на нее ему было противно. К тому же, обнаружилось, что в периоды буйства его жена, как кошка в течке, кидается на любого проходящего мимо мужика. И тогда граф, под шуточки и облегченные вздохи придворных, едва не попавшихся на эту удочку, удалился сюда вместе с женой, в свой самый отдаленный замок у подножия гор. Чтобы никто не видел его позора. А со временем и сам стал все чаще прикладываться к стакану и бегать по селянкам. Желаний-то молодого и здорового мужчины никто не отменял!