Алессандри был выдвинут в кандидаты на пост президента оппозиционным блоком – Либеральным альянсом, куда помимо собственно либералов вошла и Радикальная партия. Под влиянием духа времени программа альянса учитывала многие требования рабочих, например введение 8-часового рабочего дня. Сам Алессандри признавал, что рост рабочего движения в Чили был напрямую связан с событиями в России: «Утверждение большевизма в России после первой мировой войны привело к тому, что в нашей стране широко распространялась пропаганда, дававшая понять нашему пролетариату и средним слоям, что они являлись бесправными рабами в своей собственной стране»[59].

Правящая олигархия выдвинула кандидатом в президенты Луиса Боргоньо, но время господства финансовых тузов в Чили прошло раз и навсегда.

Буквально за пару недель до выборов социалисты все же выдвинули Рекабаррена на пост президента, но это был скорее символический жест. Все рабочие были преисполнены решимости голосовать за Алессандри. К тому же тот заявил, что не допустит больше применения силы против стачечников: «Я скорее умру, но не допущу, чтобы пролилась капля крови хотя бы одного сына из народа»[60]. Это было сказано за два месяца до расстрела шахтеров в Сан-Грегорио.

Итак, в 1920 году в стране впервые рабочими и представителями средних слоев был избран президент с радикальной реформаторской программой.

Алессандри ввел 8-часовой рабочий день (правда, это положение не соблюдали большинство предпринимателей – массовая безработица позволяла им немедленно увольнять слишком активных рабочих) и социальное страхование. 1 мая был объявлен государственным праздником. Президент как истинный либерал декретировал окончательное отделение церкви от государства. Страна проводила относительно независимую от США внешнюю политику.

Все эти меры, с одной стороны, вызвали неприятие землевладельцев, церкви и части армейской верхушки. Они воспринимали Алессандри как представителя интересов «моей дорогой черни» (так именовал трудящихся сам «лев из Тарапаки») и наследника идей Бальмаседы.

С другой стороны, бойня в Сан-Грегорио (оказавшаяся не единственной – Алессандри так же активно применял силу против забастовщиков, как и его предшественники) вызвала резкую критику президента рабочими организациями. Алессандри быстро растерял поддержку электората и был вынужден лавировать между различными политическими силами в Конгрессе.

В конце декабря 1921 года в Ранкагуа открылся IV съезд Социалистической рабочей партии. Уже 2 января 1922 года съезд постановил переименовать партию в Коммунистическую и присоединиться к Коминтерну. Таким образом, Чили оказалась фактически единственной страной кроме России, где все социал-демократы перешли на коммунистические позиции. В большинстве других стран коммунистами стали лишь меньшинство бывших членов единых рабочих партий. Большинство же оставались на реформистских позициях Второго интернационала.

Главная заслуга в таком развитии событий, бесспорно, принадлежит Рекабаррену. Следует подчеркнуть, что он отказывался занимать в партии пост лидера. Скромность этого человека была поистине необычной не только для Чили, но и для общемировой политической практики того времени.

Чилийские коммунисты сразу стали самой влиятельной силой среди рабочих, особенно шахтеров. В 20-е годы на некоторых шахтах Консепьсона 50 % трудящихся были членами компартии[61]. Партия никогда не была маргинальной группой – с ней считались с самого момента основания.

В 1922 году Рекабаррен ездил в Москву как делегат конгресса Профинтерна и по возвращении в Чили в январе 1923 года развернул активную пропаганду в пользу Советской России. Но руководство основанной самим же Рекабарреном компартии подвергло его резкой критике за «мягкость» и «социал-демократические привычки». Будучи крайне честным и порядочным человеком, Рекабаррен очень тяжело воспринял критику товарищей. Он отказался баллотироваться в Конгресс в 1924 году, а 19 декабря того же года покончил жизнь самоубийством в Сантьяго. Ему было всего 48 лет.

В 1924 году Чили оказалась парализованной конфликтом между консервативным большинством Конгресса и президентом. Как и во времена Бальмаседы, Конгресс отказывался утверждать практически все законопроекты главы государства. На парламентских выборах в марте 1924 года Либеральный альянс Алессандри одержал победу над противниками президента, объединенными в консервативный союз.

Тогда представители консервативного блока, в который входили представители самых богатых чилийских кланов, решили свергнуть Алессандри с помощью военных.

Еще в 1900 году чилийская армия стала призывной. Большинство и солдат и унтер-офицеров были представителями рабочих и крестьянских масс, а младшие и средние офицеры, вплоть до майора, – выходцами из средних слоев. Ни те ни другие не могли рассматриваться как надежная база правящей олигархии. Однако высшее офицерство было консервативно настроено. Многие полковники, генералы и адмиралы после Тихоокеанской войны видели в армии особую касту, более приспособленную к управлению страной, чем гражданские политики.

Около 1910 года в офицерской среде образовалась тайная политическая организация – Военная лига[62]. Она готовила военный переворот и рассматривала в качестве своего кандидата историка Гонсало Бульнеса, который исследовал Тихоокеанскую войну.

В 1919 году правительство раскрыло новый реакционный военный заговор, участники которого хотели освободить Чили от «большевистских тенденций». Были арестованы около 60 офицеров.

В 1924 году консервативно настроенные депутаты и финансовая олигархия образовали тайный штаб заговора – «гражданский революционный комитет»[63]. Комитет наладил связи с командованием ВМС (например, с адмиралом Сублетте), которое было настроено гораздо консервативнее армейского. Было решено свергнуть Алессандри, распустить Конгресс и в условиях военной диктатуры провести новые президентские выборы. Заговорщикам оставалось наметить только конкретный день выступления. В июле – августе 1924 года к заговору присоединились и несколько генералов сухопутных сил.

Однако не дремал и сам Алессандри. Он здраво рассудил, что большинство солдат, сержантов и младших офицеров отнюдь не поддерживают коррумпированный «парламентский режим», лишь служащий ширмой компрадорской олигархии. Президент стал активно ликвидировать в армии и на флоте полковничьи и генеральские должности, назначая командирами полков, кораблей и военных баз майоров и даже капитанов. Естественно, младшие офицеры, в большинстве – выходцы из небогатых семей, стояли горой за «льва из Тарапаки».

В июне 1924 года группа прогрессивно настроенных младших и средних офицеров стала регулярно собираться для обсуждения политических вопросов в «Военном клубе» на главном проспекте чилийской столице – Аламеда. Тон на этих совещаниях задавали майоры Карлос Ибаньес и Мармадуке Грове.

Таким образом, и президент, и олигархия готовили на осень 1924 года военное выступление, каждый в свою пользу.

Начать решил «гражданский революционный комитет».

Поводом для выступления военных послужило решение Конгресса повысить денежное содержание депутатов, в то время как зарплаты большинства государственных служащих в Чили не хватало даже на полуголодное существование.

2 сентября 1924 года группа молодых офицеров из 56 человек во главе с Карлосом Ибаньесом[64] и Мармадуке Грове явилась в парламент с холодным оружием и выступила с публичным протестом против низкого жалованья военнослужащих. Военные демонстративно аплодировали тем депутатам, которые высказывались против введения денежного вознаграждения для парламентариев. Инцидент получил название «бряцание саблями»[65]. Генералы и адмиралы, участвовавшие в консервативном заговоре, отводили офицерам лишь роль провокаторов, не зная, что у тех есть и собственные политические планы. 4 сентября генеральный инспектор армии генерал Луис Альтамирано уведомил кабинет министров, что командование вооруженных сил поддерживает демарш офицеров. Командующий столичным гарнизоном генерал Педро Дартнелл также заявил, что никаких мер дисциплинарного воздействия против офицеров принято не будет.