Арди дернул его, заставляя повернуться, и тут же оказался в жадных объятьях. Блэйк шумно выдохнул, вжимая омегу в свое большое сильное тело, холодные губы покрывали поцелуями щеки, губы, шею. Арди закрыл глаза, замирая от восторга. «Наконец-то», - подумал он.

Где-то далеко хлопнула дверь. Зазвучали голоса, но почти сразу все смолкло. Остался только снег, темнота и они с Блэйком.

Его упрямый альфа переоценил возможности своей альпинистской терморегуляции. Когда они ворвались в спальню, его колотило от холода, Арди растирал его руки, плечи, грудь, прижимался теплым животом к паху, целовал в ледяные колючие щеки.

- Стоило бросить тебя, и ты забыл, что такое бритва.

- Я забыл, что такое дышать, - проворчал Блэйк, - а ты мне про бритву.

- О Боже! – Арди затрясло, когда Блэйк обвел кончиком языка раковину его уха.

Его тело воспринимало все слишком остро, от каждого прикосновения рецепторы бесились, а ведь Блэйк еще не тронул его по-настоящему. Арди толкнул альфу к постели, заставляя сесть на край, забрался на колени лицом к нему и обвил руками шею.

- Притормози, мне – слишком, - попросил он, покрывая любимое лицо невесомыми поцелуями.

Блэйк послушно прижал его к себе, не делая попыток зайти дальше. В спальне пахло розами, но запах альфы – своего, сильного, надежного, возбужденного – доминировал над ароматом цветов.

- Маленький…

- Что? – спросил Арди, нежно перебирая его волосы.

- Ничего не будет.

- Что? Ты о чем это? – Арди отстранился, заглядывая в лицо Блэйка.

- Мы не будем заниматься сексом.

- Ты кого-то нашел? – Арди спрыгнул с его колен, поправил член, ноющий от эрекции.

- Нет, - Блэйк смотрел так влюбленно, что Арди сразу ему поверил. Глупость спросил, но мало ли?

- Тогда в чем дело? – с обидой спросил Арди. Ему тоже было нелегко решиться заняться любовью с бывшим мужем, но природе было плевать на законы Великобритании, она предназначила их друг другу и мстила за пренебрежение ее желаниями.

- В тебе говорит возбуждение, - Блэйк хоть и говорил тихо и ровно, был тверд, - я тоже тебя безумно хочу. Но если мы сейчас переспим, завтра для нас ничего не изменится. Я стану для тебя приходящим любовником, ходячим членом. Мне это не нужно, маленький.

И это точно не то, что попросил на день рождения Лукас.

Арди обхватил руками плечи и поежился. Он понял, что хотел сказать ему Блэйк, хоть и не расчитывал на такой ответ. Отошел к окну, отрешенно глядя на летящий пеленой снег. Зима пришла какая-то аномально снежная.

- Я хочу жениться на тебе, Арди, - просто, без всякого пафоса сказал Блэйк, - ты попросил дать тебе время и пространство, и я сделал это. Я готов ждать, сколько потребуется, но на этот раз все будет правильно.

- Секс только после свадьбы? – усмехнулся Арди.

- Начнем все сначала? – с надеждой спросил Блэйк.

- В который раз мы уже начинаем сначала? В третий? В четвертый?

- На этот раз у нас все должно получиться. Ты выйдешь за меня, маленький?

Лукас обиделся на папу, как не обижался даже в самом начале беременности. Но тогда он не чувствовал себя таким утомленным и равнодушным, а сейчас даже проявление чувств требовало от него немалых усилий.

- Даже не думай! Рождественская неделя в Лондоне – это тихий ужас. Пробки, аварии, толкотня в магазинах. Тебе это вредно, не говоря о том, что опасно.

Папа, в последнее время избаловавший Лукаса исполнением любого каприза, был полон решимости, а значит, настаивать было бесполезно.

- Что такое тебе срочно понадобилось в MARKS & SPENCER, без чего ты не мог бы обойтись?

Лукас надулся, глядя в окно на падающий снег. Он уже ненавидел этот снег, и лес, и подстывший пруд с темными пятнами незамерзшей воды, в которых плавали утки. Иногда снег сменялся дождем – вот и все разнообразие.

- Я хотел купить что-нибудь малышу.

- Какой в этом смысл? – пожал плечами Арди. – Еще очень рано, к тому же ты сам не дал доктору сказать, кто родится, и даже не знаешь пол ребенка.

- Это альфа, - упрямо сказал Лукас и погладил живот.

Папа не стал спорить и ушел к ноутбуку.

- Если ты сильно хочешь чего-то определенного, давай закажем отцу или Илаю, они привезут, - крикнул он из своей комнаты.

Он так и не понял, что Лукас просто хотел развеяться. То есть купить что-то для малыша он хотел тоже, но только сам. Потрогать крошечные вещички, проверить на мягкость и удобство, принести в красивом пакете, просто вдохнуть полной грудью запах Лондона.

- Ничего мне не надо!

- Как хочешь.

Лукас подавил слезы. Он постарался удобно устроиться на диване, но поясница тупо заныла, пришлось повернуться на бок и подложить под живот свернутое валиком покрывало. Малыш внутри перекатился и принялся потягиваться, причиняя Лукасу не то чтобы боль, но не очень приятные ощущения. Лукас погладил его, успокаивая, пробормотал утешения и снова сглотнул слезы.

Еще недавно он думал, что беременность принесет ему одно только удовольствие, ведь он ждет ребенка от любимого альфы. Он готовился стойчески сносить все испытания ради малыша, но все же в глубине души был уверен, что ничего такого переживать не придется. Ведь он омега, а для омеги вынашивание ребенка – естественное и во многом приятное состояние. Но все оказалось немного не так.

Лукас любил своего малыша, ловил каждое его шевеление, вглядывался в фотографию УЗИ, различая ручки, ножки, носик ребенка, старательно выполнял все, что говорили врач и папа. Однако он даже подумать не мог, что ему будет настолько тяжело. После первых беззаботных месяцев его охватила какая-то непонятная хандра. Бывали дни, когда Лукас не находил сил даже встать с постели и приготовить еду для себя и Арди. Иногда было трудно дышать, почти всегда трудно ходить. В последнее время малыш сильно подрос и часто будто бы проверял матку Лукаса на прочность – вытягивался внутри, упираясь ножками в мочевой пузырь, а головкой давя в и без того постоянно ноющий желудок. Наверное, бедняжке внутри было неудобно и тесно, а Лукасу порой бывало очень больно. Но он скрывал это от всех, даже от Эда, не говоря уж о папе.

В последние дни, после дня рождения, начали отекать ноги. Ходить стало еще труднее, а врачи вдвое чаще стали выкачивать из него лошадиные дозы крови для анализов. Лукас старался держаться, в конце концов, осталось не так уж долго, и ради маленького он готов был еще потерпеть, но тоска охватывала его все сильнее.

Папа, раньше оберегавший его покой, теперь без устали тормошил Лукаса. Заставлял читать, смотреть фильмы, гулять. Подросший Черри лизал Лукасу руки. Лукас стыдился того, что он такой слабый, что не может даже заставить себя встать. Он тяжело вздыхал и оставался в постели.

Он скучал. Ему давило обручальное кольцо. Он не хотел смотреть на себя в зеркало.

Надвигающееся Рождество не радовало. Но, взглянув на счастливые носочки, Лукас вдруг подумал, что мог бы взбодриться, выбирая вещи для будущего ребенка. Так он еще раз докажет себе, что все его мучения не зря.

А папа ему отказал.

Арди заглянул через плечо Барнетта в распечатку анализов.

- Блядь!

- Арди, - с укоризной вздохнул доктор.

- Показатели ухудшились.

- Пока не критично.

- А когда наступит критический момент, после которого вы начнете хоть что-то делать, Барнетт? – рассердился Арди. – Я не врач, но вижу, ему все хуже.

- Лукас – сильный мальчик, у него крепкий организм.

- У него ДЕТСКИЙ организм! От такой нагрузки может не выдержать сердце, или почки, или еще что-то.

- Арди, не нагнетайте. На сегодня все хорошо.

Арди заскрипел зубами. Сел на кушетку, где только что осматривали Лукаса, и опустил лицо в ладони.

- Слушайте, вы правы, - доктор Барнетт тронул его за запястье, - угроза есть, но она не настолько серьезна, чтобы рисковать ребенком.

- Вы же помните?…

- Конечно, жизнь Лукаса прежде всего. Но пока ему ничего не угрожает, дайте ребенку шанс подрасти еще немного.