– Хотим! – закричала толпа.
– И вы готовы взять ответственность на себя за тот выбор, который сейчас делаете так, что возможно дети ваши и внуки будут за это расплачиваться?
– Готовы! – завыли кабаны, фавны, бегемоты и крокодилы, стоявшие в первых рядах.
– Я не вас спрашиваю, – оборвал их Крылатый Лев. – Так я жду ответа!
– Готовы! – закричала толпа.
– Вы знаете, что превыше всего я ценю вашу свободу, но вы должны понимать, как трудно будет потом вернуть все назад…
– Мы не хотим ничего понимать, мы хотим идти вперед к светлому будущему, – оборвал его премьер-министр, в душе которого в этот момент что-то рвалось на части.
– Знай, мой дорогой Черный Кот, что только ты сможешь вернуть счастье этому народу, как сейчас ты его у него отнял! – торжественно сказал Царь. И, обернувшись к толпе, возгласил: – Да свершится! Царь отправляется в изгнание! Есть ли те, кто хочет последовать за ним?
Все молчали. Внезапно всех растолкал оборванный гоблин:
– Когда-то я был человеком, но мне не хотелось жить по правилам. Я думал, что теряю радость в жизни. И я предпочел отказаться от звания человека и стать гоблином. Но в душе я всегда любил Вас, Государь! Я отправляюсь за Вами в изгнание.
– Ты не пожалеешь об этом, сын мой. И ты уже не гоблин – ты опять человек.
Все находившиеся на площади ужаснулись, увидев, как искаженное пороком и страданием лицо гоблина вдруг превратилось в лицо прекрасного юноши. Все сидевшие за столом съежились, со старого Лепрекона даже свалился парик от страха. Но Черный Кот почему-то был невозмутим:
– Ну и кто, кроме этого жалкого неудачника, который сам себе не нужен, хочет отправиться в изгнание? Кстати – фокус неплохой. В чем секрет? – обратился он к Царю.
Эти слова успокоили сидевших за столом и толпу. Да, это всего лишь фокус, на которые Крылатый Лев большой мастер. Все-таки хорошо так трезво смотреть на вещи, как господин премьер-министр! Старый Лепрекон вновь натянул парик и, со злобным прищуром осмотрев толпу, спросил:
– Так нет больше желающих идти в изгнание за так называемым Царем?
И желающие нашлись. Это были две девочки, которых Крылатый Лев воспитал в своем доме, после того, как умерли их родители. Они бесстрашно прошли сквозь дышащую ненавистью толпу и встали рядом с ним.
– Я знал, дети мои, – со слезами радости сказал он.
Но больше никто выйти не решился. Если гоблину это было сделать просто, девочкам потребовалось мужество, то теперь для того, чтобы встать рядом с Царем, нужно было стать настоящим героем – столько ненависти кипело в воздухе. Многие сомневались, а поэтому люто ненавидели тех, кто принимает решение без сомнений.
– Больше никто не хочет идти за тобой, мне вдруг стало жаль тебя, ведь я всегда тебя любил, – неожиданно сказал Черный Кот Крылатому Льву. – Я нужен был этому народу, чтобы получить свободу, но он сможет жить и без меня, здесь много других мудрецов. Мне кажется, что в память о нашей дружбе я должен отправиться с тобой, чтобы ты не погиб в изгнании в такой непутевой компании.
При этих словах Желтая Кошка, до этого восторженно взиравшая на триумф мужа, от ужаса упала в обморок. Все, находившиеся на площади, напряглись, как струна. Лишь наиболее хитрые из сидевших за столом остались спокойными.
– В твоем сердце осталась любовь, но не она сейчас в тебе говорит, а желание покрасоваться, поиграть в благородство. Поэтому ты пока не можешь пойти туда, куда идем мы, ты еще не готов, – возразил Крылатый Лев. – Но я знаю и то, что ты не отказался бы от своих слов и пошел бы за мной в изгнание, чтобы делить все тягости и невзгоды, даже не зная, куда я иду. Поэтому у тебя есть шанс стать тем, кто вернет счастье этому народу. И особая защита всегда будет с тобой. Тебе придется бороться лишь с одним врагом – самим собой.
– Куда же ты идешь? – подавленно спросил Черный Кот.
– Я иду к Великому Императору, туда, где нескончаемая радость, в страну, по сравнению с которой любая родина кажется чужбиной. А со мной идут лишь трое…
Вся площадь взвыла. О Великом Императоре ходили легенды, все знали, что Царь больше всего на свете желал отправиться в его страну. И получалось, что они не изгнали его, а освободили от ежедневного служения их нуждам и проблемам.
А Крылатый Лев тем временем приказал ставшему человеком гоблину и девочкам сесть к нему на спину. Затем расправил свои могучие крылья и полетел, с каждой секундой удаляясь от народа, который захотел жить без него.
Освобождение Древнего змея
Пока Черный Кот, как и все на площади, с грустью и ощущением неизбывной потери смотрел вслед удалявшемуся Крылатому Льву, все остальные сидевшие за столом ликовали. Им по большому счету было все равно, куда улетает Царь, главное – что здесь теперь никаких Царей не будет. И этот взбалмошный кот с его неожиданными метаниями между крайностями, конечно же, им не будет здесь нужен. Но он должен сделать еще кое-что, сегодня его день.
– Ваше превосходительство, – согнувшись подошел к нему Лепрекон с какой-то бумагой, – в честь народного освобождения от гнета царизма, я думаю, нужно объявить амнистию политическим преступникам.
– А они у нас есть? – удивился премьер-министр.
– Вы разве забыли про Древнего змея?
– Ах, этот…
Черный Кот уже не хотел просить у этого чародея, чтобы он сделал его тигром. С каждой минутой он все больше жалел, что явился причиной того, что Крылатый Лев покинул страну. И ему уже не казалось безусловным не только то, что единственного, кого Царь считал необходимым держать в заточении, нужно избирать президентом, но и то, что его вообще следует освобождать. Хитрый Лепрекон почувствовал это и нашел, как преподнести вопрос так, чтобы коту было некуда деваться, ведь какой лидер демократических преобразований может в день народного освобождения выступить против амнистии политическим заключенным?
– Ну, хорошо. Выпустите его, – устало сказал премьер-министр.
– Подпишите вот это постановление временного правительства, – услужливо протянул ему бумагу Лепрекон.
Черный Кот подписал.
– Пока народ не разошелся, объявите о выборах, – подошел к нему дракон Цзы.
– Совсем забыл… У меня нет сил, говори ты, – обратился премьер-министр к Лепрекону.
– Сегодня знаменательный день, потому что все мы получили свободу, – торжественно заявил тот. – И мы проведем честные и справедливые выборы президента, которые состоятся через неделю на этой же площади. Для правильного подсчета голосов будет создана специальная комиссия под председательством Лиса Плута. Выборы будут считаться действительными при любом количестве жителей страны, принявших в них участие. Правом выдвижения кандидата в президенты в первый раз, пока у нас не отлажены демократические процедуры, обладают только губернаторы провинций. Так гласит наше временное выборное законодательство, принятое вчера временным правительством, вот оно в этом свитке – и он в доказательство продемонстрировал исписанный какими-то мелкими иероглифами большой рулон туалетной бумаги, который Черный Кот вчера, выпив лишнего и подумав, что это шутка, утвердил своей подписью и печатью.
Для толпы было слишком много потрясений на один день. Все начали расходиться, возбужденно обсуждая стремительные перемены, свидетелями которых они оказались. Но у многих на сердце уже было неспокойно, происходившее начинало казаться не радостным, а тревожным.
– Ваше превосходительство, вы сами объявите узнику режима о его освобождении? – спросил Лепрекон премьер-министра.
– Нет, думаю, что вы с этим вполне справитесь без меня, я пойду к жене, я видел, что ей стало плохо… – и Черный Кот пошел в толпу, ища Желтую Кошку.
А все члены временного правительства смотрели на него с нескрываемым презрением. «Подумать только: такой идиот смог сделать то, что нам и не снилось!» – сказал министр науки звероящер Фунь Поц, который вчера подписал у Черного Кота постановление о присуждении ему звания академика.
