– Да говорят, какая-то большая шишка – декан здешний, и к тому же сын иностранного посла. Такого не пошлешь куда подальше, он сам кого хочешь пошлет… – ответил второй. – Требовал всестороннего расследования, угрожал нажаловаться начальству в случае чего… Мол, кто-то ломился в подвал и все такое…

Декан и сын иностранного посла? Похоже, что в полицию обратился профессор Бхатия, по крайней мере, только он был и деканом, и сыном посла в одно и то же время… И он точно не был паникером и не стал бы требовать чего-то от полиции без веской на то причины. Очень веской. Похоже, декан считает, что происходит нечто дурное и очень неприятное, не имеющее ничего общего с обычными студенческими шуточками.

И кажется, Фелтон с ним почему-то солидарен.

– Ох уж эти большие шишки… Стоп, а что это за шорохи в кустах вон там?..

Никогда прежде мне не приходилось бегать на полусогнутых с такой скоростью. Да и от полиции мне раньше удирать не доводилось ни разу. Какое разнообразие в скучных университетских буднях…

Выяснилось, что физическая подготовка у меня куда лучше, чем у работников полиции: они сложились еще на третьей секунде забега. И почему тогда стометровку сдала только с пятой попытки? Так и знала, что профессор Эндрюс ко мне просто придирается…

В любом случае у бедняг не оставалось шанса меня поймать: они не знали кампуса, а я путала следы так, что любой заяц помер бы от зависти. Кеды и правда пришлись очень даже кстати: в балетках так хорошо не побегаешь – это факт.

Перед подругами я появилась вся взмыленная, раскрасневшаяся после долгого бега, но при этом чертовски довольная раздобытой информацией. Девчонки как раз сидели и пили чай. Появилась я точно удачно.

– Ну и что же ты такого разузнала, а, Эш? – тут же навострила уши Стейси. Причем в прямом смысле навострила: вместо человеческих ушей у нее на макушке появились рыжие лисьи.

Совсем расслабилась, раз скатилась в частичную трансформу, вообще-то среди оборотней это считалось дурным тоном.

Я выдохнула, стянула с ног кеды и пинком отправила в угол.

– Девчонки, тут и правда творится что-то странное. Пытались пробраться в подвал нашего музея! Декан Бхатия в панике и потребовал, чтобы полиция уделила этому максимум внимания! – радостно выпалила я.

Больше чем учиться, я любила только узнавать нечто новое. Это ведь так увлекательно – быть в курсе всех последних событий, не так ли?

– Теперь в душ нужно… А то воняет, как от лошади после забега… Но хотя бы как от призовой лошади!

С этими словами я сбежала в ванную, чувствуя себя победительницей.

Стоя под потоками воды, я пыталась сложить в голове всю картинку целиком. Почему-то мне даже на секунду не показалось, будто все произошедшее вчера не связано. В нашем родном и спокойном университете никогда не происходило ничего необычного. То есть вообще никогда.

Ну разве что демонологи или алхимики изредка расцветят жизнь остальных яркими красками… Но тварей обычно ловили, разрушенное чинили, реагенты собирали – и жизнь снова возвращалась в привычное сонное русло.

Однако раз уж профессор Бхатия так сильно беспокоится о случившемся… Только при чем тут Полоз?.. И что же такого в нашем музее?.. Мы ведь были с девчонками в подвале, там были лишь мастерские реставраторов. Из всего примечательного в них удалось обнаружить только странного вида мусор да остатки испорченной еды. Вряд ли своровать решили именно это… Ну разве что на сувениры…

Пока я была в душе, Натали запросто вломилась, чтобы почистить зубы. Вздохнула украдкой – и все. Первый месяц мы старательно пытались беречь личное пространство друг друга… Но чертовски сложно было проделать такой фокус, проживая вчетвером в одной комнате. В итоге… Ну, в общем, мы просто объединили личные пространства в одно и перестали париться из-за таких вот мелочей.

– Эш, ты там еще долго? – окликнула меня Натали. – Вот ведь сама огонь, а из душа черта с два вытащишь!

Ну что поделать, если я действительно любила торчать в воде часа по два? У всех могут быть свои маленькие слабости.

– Мне под душем думается лучше! – откликнулась я. – Не ной, сейчас выйду. Еще минуточку!

Из-за дверки душа послышался поток раздраженного ворчания, но все-таки подруга дала мне спокойно завершить водные процедуры. Разве что бросила напоследок: «Однажды ты попросту утонешь».

Не дождется.

Зачем понадобилось усыплять студентов? Может, какой-нибудь тайный ход в музей начинается прямо из актового зала целителей? Ну, мало ли? Может быть, именно это искал вчера ночью Фелтон? Я подумала сперва, что ему захотелось найти ту ерунду, из которой валил дым, но что, если все дело в тайном ходе?..

Как же любопытно…

Стоило появиться в комнате, как девочки тут же принялись подкалывать меня на тему того, не отрастила ли я еще плавники и не пора ли мне записываться на спецкурс профессора Бхатия…

– Да ну вас! – весело фыркнула я. – Лучше скажите, что же такое может располагаться в нашем музее, если в него вдруг полезли, да еще и посторонние?

Хельга потянулась и зловещим тоном начала:

– Несколько веков назад в фундаменте музея замуровали заживо великого черного мага и наложили на музей жуткое заклинание! И теперь последователи черного мага хотят выпустить его на свободу! А когда он вырвется… всем будет плохо!

Надо сказать, что бледная и высокая Хель с ее длинными темными волосами отлично смотрелась в роли пифии. Если бы выдала эту историю ночью, в темноте, да еще лицо снизу фонариком подсветила – эффект был бы точно дивным.

– Врешь! – рассмеялась после пары секунд завороженного молчания Натали, при этом нервно теребя косу.

Хельга пожала плечами.

– Конечно, вру. Но это было бы точно интересно…

Стейси мрачно посмотрела на «пифию» и пробормотала:

– Интересно? Странные у тебя вкусы, подруга. Очень.

Хель всегда любила страшные истории. Я тоже, пусть не так сильно, предпочитая детективы и триллеры. Всегда обожала всяческие загадки.

– Ну, – развела руками Хельга, – у меня просто нет других версий, с чего бы понадобилось ломиться в наш музей, который уже давным-давно излазили сверху-донизу. И уж тем более я не понимаю, почему профессор Бхатия начал из-за этого так сильно паниковать. Но… В любом случае это совершенно не наше дело, нечего и вмешиваться. Давайте просто посидим спокойно в комнате, поедим чего-нибудь вкусненького и посмотрим фильмы.

Мысль определенно была здравой. Но… черт!

– А что там понадобилось Фелтону… – тяжело вздохнула я, с тоской поглядывая в окно. Где-то там была жизнь, а нам оставалось только сидеть в комнате и наблюдать.

Но это же несправедливо…

– Я вижу в глазах Эшли жажду найти приключения на свою задницу, – сообщила с усмешкой Натали, которая все это время наблюдала за мной. – И мне кажется, она это зря. Эш, даже если куда-то решил влезть Фелтон, это не значит, что тебе следует лезть за ним. В конце концов, это не уровень таких, как мы. Он Король университета.

Натали Джорджиус была под настроение девушкой довольно рассудительной. Но только под настроение, и никак иначе, а в остальное время отличалась легкомыслием и даже некоторой степенью безалаберности. И то, и другое состояние обычно приходило к ней… не вовремя.

– И что же делает нас настолько хуже Полоза? – недовольно осведомилась я. – Мы учимся в одном университете… А я так и вовсе отличница! Как и он!

Девчонки сперва красноречиво промолчали, а потом Стейси, как самая прямолинейная, выпалила:

– Эш, без обид, но не стоит сравнивать божий дар с яичницей. До Фелтона нам не дотянуться даже в прыжке.

Тут я не выдержала и расхохоталась.

– Учитывая его рост… То скорее уж мы его затопчем. Насмерть.

Из нас четверых невысокой была только Натали, а вот мы со Стейси и Хельгой были едва ли намного ниже Кассиуса Фелтона.

– В Полозе важно что угодно, но явно не рост, – заливисто рассмеялась Нат. – Не веришь мне, спроси у Скотт, она точно подтвердит.