– Смотря, на что ты способна.

– На всё.

– Как интересно. По правде, уже не знал, куда от них сбежать. – Он мотнул головой в сторону девиц.

– Так я – только повод скрыться от кучи кончающих от тебя баб? Или будешь просить у меня политического убежища?

– А дашь? – проигнорировав «кончающих баб», спросил Глеб. – Ну, политическое убежище.

– Дам, – она кивнула с самым серьёзным видом, ощущая идиотское превосходство от того, что он пришёл к ней и сбежал от девчонок.

– Из твоих уст звучит вкусно.

– Слово «дам»? А выглядит ещё вкуснее.

– Не сомневаюсь. – Он распрямился, достал сигарету из пачки и протянул ей. – Будешь?

– Нет. Не курю.

– Не против, если закурю я?

– Абсолютно нет.

– Хорошо. Значит, скучаешь?

– Это мы уже выяснили.

– И что тебя может развеселить?

– Не знаю. Ты спрашиваешь – ты и предлагай.

– Резонно. Можем поехать покататься.

– Мальчик хочет показать мне свою большую игрушку?

– Ты про машину?

– Угадал.

– А если не только эту игрушку?

Есения чуть подалась к нему, перегибаясь через подлокотник кресла-гамака. Посмотрела в его глаза. Наглые, да. Но в то же время серьёзные. Ох, и сколько баб он, наверное, поимел. Но ей-то что? Даже если она захочет сказать ему «да», ничего не потеряет.

– Обычно тачки такого размера покупают, если другая «игрушка» не особо удалась.

– М-м-м, да нам не повезло несколько раз с любителями джипов?

– Не переживай, я осталась довольна. Они были офигенно искусны в других вещах.

– Да я и не переживаю. Просто когда буду тебя трахать, покажу, что бывает по-другому.

– А я каким номером в очереди? – Еся кивнула на девочек, которые уже разделись до купальников и прохаживались вдоль освещённого бортика бассейна.

– Ты просто номер один. Во всём.

– Какая сладкая лесть! Я вспомню об этих словах, когда увижу тебя на какой-нибудь Вике или Нике. Среди них же и проведу соц.опрос на тему размеров твоей «игрушки».

– Зачем? Если можно посмотреть самой.

– Затем, что меня тогда испепелит на месте твоя фанзона. Да и уже поздно, а меня такие беседы адски утомляют.

Есения поднялась на ноги, потянулась, намеренно выставляя обтянутую майкой грудь, пожелала всем спокойной ночи и направилась к дому.

Виола выделила ей комнату на первом этаже – как обычно лучшую, по заверениям подруги. Впрочем, Есе было не до особых удобств. Для начала ей хотелось спрятаться. А после – лечь спать и не думать о Глебе. Почему-то мысли о том, что он снова остался там наедине с кучей девиц, которые стайкой кружили рядом, резанули по нервам. Она скинула одежду, оставаясь в одних трусиках, и скользнула под одеяло. Ткань прошлась по разгорячённой коже раздражающими прикосновениями. Есения откинулась на подушку, прикоснулась к себе между ног прямо через стринги. Она была влажной. Этот стервец её завёл обычным разговором, в котором было больше бахвальства, чем серьёзности. И теперь она хочет самоудовлетвориться, представляя, что это он находится у неё между ног.

К чёрту! Еся стащила трусики и бросила их на кресло. В комнате было относительно светло – несмотря на тёмные шторы, белая ночь отвоевала свои права у темноты. Сейчас можно просто откинуть одеяло, раздвинуть ноги и потрахать себя пальцами. Есения вздохнула. Такое – чтобы мужик завёл её с полоборота – с ней было впервые.

Закутавшись в одеяло, Еся повернулась на бок и попыталась забыться сном, мысленно обругав себя за то, что попалась на крючок Глеба с первой же минуты знакомства.

В темноте скрипнула дверь, и Есения очнулась от дрёмы, садясь на постели и придерживая руками одеяло на груди.

– Спишь? – раздался от входа голос Глеба.

– Нет.

– Заводила осознанно?

Она видела, как Глеб стаскивает через голову футболку, как берётся за ремень джинсов. Судорожно сглотнула, ощущая, как между ног становится мокро.

– А если да?

– Значит, не против, чтобы тебя оттрахали.

– Иногда трахаю я. Люблю быть сверху.

Есения облизала пересохшие губы. Соски напряглись и от прикосновения ткани стали раздражёнными. Даже мягкий на ощупь хлопок сейчас причинял ей сладкую боль.

– Разберёмся.

Он откинул снятые джинсы, взялся за боксеры и стянул их одним быстрым движением. Еся снова сглотнула, видя очертания внушительного стоящего члена, по которому Глеб провёл ладонью, подходя к её постели. Рывком сдёрнул с неё одеяло, отправил куда-то в угол комнаты. И также рывком подтащил её к себе за лодыжку, роняя на спину. Рука на члене задвигалась быстрее, пока второй ладонью Глеб упирался в матрас, пружины которого скрипнули под его весом.

– Ты дрочить собрался? Я не люблю наблюдать.

– Дерзкая. Весь вечер тебе хотелось заткнуть рот.

Он, наконец, убрал руку с члена и развёл её колени в стороны.

– Почему не заткнул?

– Ждал ночи.

Пальцы Глеба скользнули по внутренней поверхности её бедра, и она инстинктивно сжала ноги, за что получила ощутимый шлепок по ягодице.

– Ноги разведи и так и держи, – тихо проговорил мужчина. И она подчинилась. – Тебе как больше нравится? Если трахают так, чтобы до боли, пойдёт?

– Пойдёт.

Она сходила с ума от возбуждения. Текла от его фраз. Казалось, он мог отыметь её одними словами. Заставить кончить, даже не прикоснувшись.

– Тогда окей. Мне тоже пойдёт.

Глеб резко вошёл в неё пальцами. Сначала одним, сразу – вторым. Нажал вниз, заставив застонать. Углубился и начал быстро вбиваться, посылая по телу сладостно-болезненные спазмы.

– Мокрая, – удовлетворённо похвалил, также резко выходя, на что услышал разочарованный выдох. – Да подожди ты, дотрахаю.

Его пальцы коснулись её губ, и Еся послушно вобрала их в рот, обводя языком. Теперь уже Глеб едва слышно втянул в себя воздух через стиснутые зубы. Есения победно улыбнулась, выпуская пальцы и, обхватив ладонью грудь, сжала сосок до боли. Её ноги так и оставались широко разведёнными, и Есения чувствовала себя полностью открытой для него.

– У меня есть несколько правил, когда я трахаюсь, – после паузы произнёс Глеб, невесомо поглаживая влажные складочки её лона, от чего Еся задышала чаще и принялась сильнее тереть сосок. Ей уже было необходимо, чтобы он снова начал брать её грубо и болезненно. Странно, раньше таких наклонностей у себя она не замечала.

– Я так и знала, что всё будет непросто, – наконец, выдохнула она, принимаясь ёрзать. Но Глеб убрал руку, словно понимая, что если надавит чуть сильнее – заставит Есению кончить.

– Да нет. Ничего особенного. Если трахаю я – ты делаешь всё, что тебе скажу. Говорю развести ноги – разводишь. Говорю встать раком – встаёшь. Говорю, что трахну в рот – берёшь. Если трахаешь меня ты – я делаю всё, что скажешь ты. Вообще всё. Идёт?

Еся приподнялась на локтях и посмотрела на Глеба, лицо которого окутывал полумрак. Он шутит? Да любой бабе такое предложи, она и думать не будет.

– Здесь есть какой-то подвох? – уточнила она на всякий случай.

Этот подлец нереально её завёл. Даже от его слов, которые он произносил спокойным тоном, она текла, как шлюха. И он, как ей казалось, это прекрасно понимал.

– Никакого. Ну, только если ты чего-то не пробовала и пробовать не хочешь, тогда да. Но мы это можем обговорить тоже.

– Например?

– Минет?

– Пф!

– Порка?

– Если только лёгкая.

– Связывание?

– Да.

– В попку?

– Да. Но мне не особо.

– Попробуем так, чтобы стало особо.

– Самоуверенный.

– У нас всё получится, вот увидишь. Остальное обговорим, если тебе понравится и захочешь продолжать.

– Хорошо. Это всё?

– Собственно, да. Кто первый?

– Ты.

– Хорошо. Тогда опять разводи ноги и ложись. Грудь пока не трогай.

– Нельзя?

– Неа. Я скажу, когда.

Боже, она сумасшедшая, если соглашается на всё это. И дело не в его «правилах». Она слышала от мужиков и не такое. Проблема виделась Есении в том, как она и её тело реагировали на Глеба. Как наркота, которую она уже попробовала, и на которую подсела. И это после единственного вечера. Одного вечера. Она улеглась удобнее и широко развела ноги.