- Не дергайся, малыш, не дергайся, – очередное движение и грудь сдавливает тяжестью. – Вот так, хорошо-о-о. Первый раз, да? Сладкий мой, давай, не зажимайся.

Невыносимо.

Хакён закричал, попытался позвать на помощь, но ему закрыли рот рукой, продолжая врываться сильными, глубокими толчками, разрывая и тело, и душу. Не выдержав, он несколько раз проваливался в темноту, снова приходил в себя, ловя перед глазами красные вспышки. Была одна лишь боль.

Как все закончилось, Хакён не знал. В голове было слишком пусто и туманно. Он слышал пошлый стон мужчины над собой, его противное дыхание, привкус дорогого вина на губах. Мужчина еще что-то говорил, трогал его в самых интимных местах, грубо лаская яички, сжимая в ладонях, размазывая свою сперму по животу, по бедрам, скользил пальцами вниз, по промежности.

Хакён не чувствовал ничего, впадая в странное оцепенение. Слезы на щеках успели засохнуть, истерзанные губы кровоточили, все тело ныло и молило о пощаде.

Как в комнате появился менеджер, Хакён тоже не знал. И последующая драка двух мужчин тоже не отложилась в голове. Туман сгущался, сознание то уплывало, то возвращалось. Перед глазами мелькали бра на стенах клуба, кто-то нес его на руках.

Потом машина, теплое покрывало. Но от запаха сигарет и чужого пота отделаться не получалось. Что-то треснуло внутри. Хакён это чувствовал, но уже ничего не мог поделать.

====== Глава 17. ======

Проснулся Хакён в незнакомой комнате. Рядом сидела женщина, от которой он инстинктивно отшатнулся. Испуганно отпрянул, натягивая одеяло до подбородка.

- Проснулся? – ласково улыбнулась женщина. Хакён, проморгав несколько раз, вспомнил, кто это. Жена менеджера. – Как себя чувствуешь?

Хакён задышал чаще, когда память услужливо напомнила ему о том, что вчера произошло.

- Наверное, будет лучше, если я позову Шину, – женщина поднялась и вышла из спальни.

Хакён укутался плотнее в одеяло, его все еще лихорадило.

- Очнулся? – зашел в комнату менеджер, неся в руках поднос с завтраком.

Хакён задыхался, от стыда ему хотелось умереть в сию же секунду. Он не мог поднять глаза и посмотреть на человека, который стал свидетелем его позора. Менеджер все понял сразу. Поставил поднос на столик и присел рядом. В голове словно петарды взрывали, оглушительно громко и сильно.

- Как ты? – тихий, болезненный вопрос. Хакён вздрогнул и зажмурился. – Черт, прости меня, Ён, – с обреченным вздохом произнес менеджер. – Я должен был догадаться раньше. Видел же, черт возьми, как он на тебя смотрит…

- Не говори никому, – Хакён с трудом нашел в себе силы на эту просьбу. Шину вскинул на него удивленный взгляд.

- Черт, Хакён, да что с тобой случилось?! – взорвался менеджер, поднимаясь на ноги и взлохмачивая себе волосы. – На что еще ты готов пойти ради карьеры?

Хакён не мог вынести это глупое обвинение. Ради карьеры? Неужели, они думают, что эта грязь стоит сольного альбома?

Хакён засмеялся. Нервно и немного истерично.

- Моя одежда. Где? – останавливая истерику, спросил Хакён. Ничего. Осталось потерпеть немного. Еще совсем чуть-чуть. Скоро реабилитация Мина закончится, а дальше…

Что будет дальше, Хакён пока не придумал, но все это точно закончится. Пока надо жить дальше. Так, будто ничего не случилось, будто и не было вчерашней ночи. А то, что там постыдно болит … пережить можно.

Ничего страшного не случилось. Ничего.

Хакён уговаривал себя успокоиться, смотря в одну точку на полу.

- Хакён, – с жалостью начал менеджер.

- Где моя одежда? – жестко спросил Хакён, впервые поднимая голову. Холод заморозил все чувства и эмоций, оставалась только одна решимость – дойти до конца.

- Вот, – тяжело вздохнув, Шину положил стопку белья на край. – Тебе надо в больницу. Наркотик, что тебе вчера подсыпали еще не вышел из организма.

Хакёна передернуло. Стало понятно, почему вчера он не мог сопротивляться.

- У меня съемка. Сегодня.

Шину, выругавшись, вышел из спальни. Хакён смотрел на свою одежду, на руки и на мгновение завис. Тупое оцепенение не проходило, оно покрывало коркой льда всю боль, скрывая ее, заталкивая в дальний темный уголок головы. Так было правильно. Это было необходимо, чтобы жить дальше.

Очередная неделя проходит в тумане работы. Хакён так выкладывался на съемках дорамы, до сбитых коленок, до ссадин на теле, до темноты перед глазами, что даже режиссер не нашел, что возразить. Хакён соглашался на все, выполняя все трюки и сцены экшена, вызывая восхищение и неверие всей съемочной команды. Он держался.

Держался из последних сил, отгоняя от себя страшные мысли и воспоминания. Он записывался в студии, оттачивая свой сольный альбом, он репетировал ночами. Теперь без Джереми. Уолтер не показывался на глаза, отозвав и своего цепного пса.

Последние съемки дорамы закончились ранним утром. Хакён не остался на празднование, и даже не утруждал себя быть вежливым. Просто уехал. Он чувствовал, что не справляется. Вчера ночью после участия в открытии новой линии одежды в Пусане, в номере отеля его вдруг накрыло истерикой. Он всю ночь не мог успокоиться, кусая подушку и стараясь не закричать, ревел, как маленький ребенок, так, что на утро визажист долго пытался привести его в человеческий вид. Понимал ли стафф, что с ним происходит – Хакён не знал. Но что-то изменилось.

На него стали косо смотреть, шептаться за спиной, устраивая какие-то мелкие пакости, вроде подсоленной воды перед выступлением или отключения микрофона, специальной одежды, от которой чесалось все тело. Словно Хакёну было мало и того, что есть. Эти мелочи накапливались день за днем, нарастая, наваливаясь, придавливая к земле.

Хакён не выдерживал.

Возвращаясь в общежитие, он готов был сдаться и поговорить с друзьями, попросить у них помощи. Но менеджер сообщил, что нужно заехать в компанию и прогнать главный трек с подтанцовкой, пока выдалось свободное окно в расписании. Шину вообще вел себя странно после той истории в клубе. Разговаривал только по делу, не шутил больше, не поддерживал. Это расстраивало, задевало, но Хакёну было слишком неловко рядом с ним, чтобы попытаться все объяснить. Он и сам спешил быстрей отделаться, быстрей добраться от точки до дочки, все чаще вызывал такси, чтобы не ехать вместе с менеджером. Между ними словно пролегла высоковольтная колючая проволока, которая окончательно разделила их по разным сторонам.

Приехав в компанию, Хакён сразу направился в танцевальный зал. Он хотел быстрее разделаться с этим и поехать в общежитии, поговорить с Тэгуном, просто увидеть друзей в надежде, что станет немного лучше.

Он прошел в зал, замечая среди парней из подтанцовки Санхёка и Джехвана. Сердце радостно забилось при виде знакомых лиц. Но улыбка медленно сползала после того, как мемберы промолчали и даже не ответили на приветствие.

- Явилась, звезда Корейской волны, – насмешливо произнес Джинмён, один из танцоров в компании. – Мы уже заждались, ваше сиятельство.

- Я только со съемок, – на автомате произнес Хакён, смотря на то, как его друзья отводят глаза и делают вид, словно его в комнате нет. Это резануло по натянутым нервам острым лезвием.

Хакён подошел к диванчику, на котором сидели его мемберы, присел рядом.

- Почему не приветствуем? – шутливо, с натянутой улыбкой, Хакён положил руку на плечо макнэ. Но тот резко сбросил его руку и поднялся. – Что происходит?

Джехван тоже поднялся, отошел, презрительно посмотрев.

- Не думал, что ты так низко падешь, – покачав головой, бросил Санхёк.

- О чем ты? – не понял Хакён, вставая.

Смешки среди парней из танцоров только раздражали и накаляли атмосферу. Хакёну стало не по себе от взглядов, которые на него бросали.

- Да не прикидывайся. Уже все в компании знают, что ты подставил задницу Директору ради сольника, – с насмешкой бросил Джинмён. – Вас видели в клубе неделю назад. И как старику подмахивать?

Хакён не мог вздохнуть. Его словно окатили ледяной водой.