Но на этом мои проблемы не заканчивались. После окончания каникул мы с Сережей и Леной пошли в школу, поскольку наша была взорвана и еще не скоро будет в пригодном состояние, всех кто уцелел или выздоровел, расформировали по ближайшим школам. Вам когда-то приходилось, чувствовали вину за то, что вы живы? Если нет, то скажу чувство не из лучших, когда на тебя все вокруг смотрят с упреком, за то, что мы вообще не пострадали, будто это мы были виноваты в этом. Сережа с Леной пытались меня успокоить, но у них это плохо получалось. В последнее время я вообще стала сдавать, была на постоянном взводе, из-за тренировок физически измотанной, и еще эта неразбериха с Максимом. После нашего воссоединение с Леной, она как могла, сочетала нас и ее парня, который был, не очень доволен такой компанией. Но в принципе она была практически одной, кто мог вправить мне сейчас мозги, она была нужна мне, и я была рада, что из-за какого-то охотника наша дружба не была разрушена. Кстати если уже говорить о Юре, то спустя неделю после того как мы пошли в школу, я столкнулась с ним возле ее входа, он ждал Лену. Он красноречиво дал понять, что если я ее хоть пальцем трону, то я труп, что принципе я поддержала, и сказала ему тоже. В тот момент, когда он так отчаянно пытался угрожать мне, я прониклась к нему некой симпатией. Не то что бы я перестала хотеть убить его, нет, просто я увидела в нем искренность. Для него Лена была не просто игрушкой, или приманкой для меня, он любил ее, и сделает ради нее все. Мы даже заключили некий нейтралитет, он не трогает меня, а я его, но он намекнул, что остальные уже знают про меня, и скоро придут за мной. Тогда же я не удержалась, и пожелала ему все же правильно определять, кто ему друг, а кто враг, ведь в нем, как и во мне течет, как он выразился весь отстой мира. Я тогда задела его за живое, ведь нет ничего хуже для охотника, чем узнать, что он и есть тот, на кого следует охотиться. Он прижал меня к стенке, и приставил к горлу нож, на что я лишь рассмеялась ему в лицо, я знала, что он не сможет убить меня, по крайней мере, сейчас. Будет некрасиво, если он пережит мне горло на виду у половины школы, что покидала школу. Тогда еще как раз вовремя вышел Сережа, и превратив свои глаза в волчьи спросил, что случилось, и тот отступил, поняв, что сейчас ему не выиграть.
Но и это было бы нормальным для моей ненормальной жизни. Я бы могла сказать, что довольно жизнью, если бы меня все время не преследовала Ева с просьбами остановить «это», причем она так и ни разу не объяснила что. Если раньше она мне являлась только во сне, и в редких случаях днем, то сейчас я ее вижу постоянно, и иногда мне сложно отличить реальность от вымысла. И еще ее неугомонный братишка все еще не упускает возможности найти меня, кулон начал жечь меня чуть ли не каждый день. Если бы не Стас, который научил меня перенаправлять раскаленную силу кулона, то я бы, наверное, умерла бы от болевого шока. В частности из-за этой семейки я и была нервозной, и начинала сдавать позиции, и что бы это не отразилось на Артеме, я всячески пыталась блокировать это. Ведь в последнее время у нас усилилась связь, мы могли не только передавать воспоминания друг другу, но и слышать мысли другого, и чувствовать в прямом смысле состояние, как и физическое, так и душевное.
Артем вообще являлся единственным счастьем в этом круговороте дерьма. Ира была права, наша связь являлась одновременно даром и проклятьем. Мы могли сидеть два часа молча, и тишина не будет тяготить, и после этого мы можем просто разойтись с чувством, что это наш лучший разговор, хотя у нас таким был каждый. Я очень любила этого парня, он стал для меня всем, он стал для меня другом, братом, частью меня. Это чувство окрыляло, и это давало мне уверенность, что хотя бы один человек в этом мире никогда не бросит меня, он был моей сильной стороной, и при этом не являлся слабой, в отличие от моей семьи.
Кстати о семье, братишка в последнее время стал часто пропадать, был слишком задумчив. Однажды он сказал, что идет по роботе, но тут пришли его подчиненные, в частности его друг, Миша. Они были очень разными, но их сблизило их первое дело, на котором Миша спас ему жизнь, с тех пор они не разлей вода. Так вот, он понятия не имел, о каком деле могла идти речь, а после того, как он вместе со мной дождался Сашу домой, не успел задать и пары слов, как тот со странной улыбкой поплелся в свою комнату, не замечая никого вокруг. Иногда даже он был чересчур серьезен, и говорил, что любит меня, от этого создавалось впечатление, что он прощается со мной. Это не на шутку пугало меня, но кроме этого он не давал повода беспокоиться. И я решила, что бы хотя бы здесь не искать подвоха, и доверится брату, если мне это нужно будет знать, он мне скажет. С мамой и папой все было спокойно, мама, как всегда вся была в работе, но сейчас мы чаще проводим время вместе, так же и с отцом, но из шкуры вон лезет, что бы хоть как-то загладить свою вину, и я позволяю ему это.
И вот сейчас лежа на кровати в своей комнате, вспоминая все это, я понимаю, что это были просто развлечения, а настоящий ад начался именно сейчас. Моя температура была больше 40 градусов Цельсия, хотя моя температура после принятия силы составляла 38 градусов, это объяснялось тем, что мой организм подстраивался под мою силу, и так как главное во мне это огонь, мой организм повысил температуру, но при этом я чувствовала себя нормально. Но сейчас моя кожа будто горела, а внутри меня всю трясло от холода, моя магия опять была не контролируема, то загоралась лампа, то взрывались окна, у меня очень болел живот, меня рвало. И при всем этом меня не покидала Ева, и кулон очень обжигал, хотелось кричать от боли, но я не могла. Не помогало даже перенаправление силы. Дома я была одна, и помочь мне было не кому, я даже не могла дотянуться до телефона, что бы позвонить. Но мне улыбнулась маленькая удача, и уже через полчаса этого ада, ко мне ворвался Артем с Максимом, их лица были испуганными, оно и не удивительно у меня горела рука. Они пытались разузнать, что происходит, но я по-прежнему не могла говорить. Слушая мои стоны, и полу крики, они со скандалом согласились позвонить Стасу. До его приезда Артем возился со мной, заведя в ванную и помогая мне умыться, привезти себя в порядок. Максим сидел в комнате, звоня Кириллу и чуть ли не крича на него, заставлял узнать хоть, что ни будь. Температура поднималась все выше, но мне по-прежнему было холодно. И мне становилось страшно, лишь объятья Максима, и понимающий взгляд Артема, мне помогали держаться.
Стас, увидев меня, не был испуган, он был холоден, беспристрастен.
- Видок у тебя не очень, - заявил он, как только вошел ко мне в комнату.
- Прости, не успела привести себя в порядок к твоему приезду, - впервые заговорила я слабым голосом.
- Так уж и быть прощаю.
- Мы позвонили тебе не для того что бы слушать твои тупые шутки, - гаркнул Максим, он был весь мокрый, ведь он по-прежнему обнимал меня, а я по-прежнему горела, как в прямом так и в переносном смысле.
- Слушай, я приехал не для того что бы слушать тут твои оскорбления, - он говорил жестоко, но в тоже время сдержано, ни один мускул на его лице не выдавал его раздражения.
Максим уже был готов вступить с парнем в словесную драку.
- Хватит, - крикнул Артем. – Мне плевать на то, что вы двое не можете терпеть друг друга. Она, - он указал на меня, - умирает, причем в прямом смысле этого слова. Если ее температура еще поднимется хоть на чуть – она умрет.
Парни продолжали сверлить друг друга злыми взглядами. Им нужно было выплеснуть на кого-то тот гнев, страх и безысходность, которая накопилась в них. Вдруг тошнота опять подошла к горлу, хорошо, что Артем вовремя поднял меня на руки и отнес в ванную. Когда рвота прошла, парень помог умыться и отнес обратно в комнату. Я думала, что мы там застанем чей-то труп, и в данный момент меня устраивал и тот и другой в качестве трупа. Но то, что я увидела, повергло меня в легкий шок: парни сидели друг напротив друга, и спокойно что-то обсуждали. На мгновения я подумала, что ко мне опять вернулись галлюцинации, но удивление на лице моего друга подтверждало реальность этого. Парень молча опустил меня на кровать, и укрыл, будто он чувствовал, что, не смотря на то, что я горю мне очень холодно. Он присел рядом, потому что я попросила его об этом мысленно. Говорить я уже не могла, так же как двигаться без боли, было такое чувство, что каждую кость в моем теле ломают, а потом они еще и не правильно срастаются. С каждой минутой мне становилось все хуже, хотя Артем и пытался перебрать часть мой боли на себя, но я не позволяла, бросая последние крупицы силы, что бы отгородится от него. В скорее вновь появилась Ева, и начались перепады силы, то что-то загоралось, то взрывалось.
