– Граната, говорите? – спросила Булатова.

– Да. Так написано в анамнезе в вашей медицинской карте.

– А что еще вы об этом знаете?

– Ну, достаточно много, – Оксана Юрьевна улыбнулась. – О вас тут все говорят. Вы у нас – как живая легенда, как героиня войны Людмила Павличенко…

Доктор охотно поведала молодой актрисе ее историю. Она узнала, что землекоп при взрыве получил тяжелые увечья, что Сотников сначала отвез потерявшую сознание Александру в одну из городских больниц и пришел в ужас, увидев там, до чего довели народное здравоохранение за двадцать лет своей «нэзалэжности та самостийности» киевские власти.

Тогда он обратился прямо к командующему российским Черноморским флотом с просьбой помочь русским кинематографистам, снимающим правдивый фильм о второй обороне города-героя, и подписался: полковник Вооруженных сил РФ в отставке. Адмирал немедленно ему ответил, отдав соответствующий приказ. Булатова очутилась на территории воинской части «а-0225» то есть здесь, в большом госпитальном здании, на Корабельной стороне, точнее – на Павловском мысу. Киногруппа закончила работу и уехала. Но они оставили ей деньги, перевезли в госпиталь все ее вещи, а кинорежиссер уже дважды звонил и справляется о ее самочувствии.

Оксана Юрьевна теперь рассказывала пациентке о том, что такое кома. Это – состояние между жизнью и смертью, характеризующееся потерей сознания, резким ослаблением или отсутствием реакции на внешние раздражители, угасанием рефлексов до полного их исчезновения, изменением частоты и глубины дыхания, учащением или замедлением пульса, нарушением температурной регуляции. Она развивается в результате глубокого торможения в коре головного мозга с распространением его на подкорку и ниже лежащие отделы центральной нервной системы.

По словам доктора, кому у Александры вызвала травма, полученная при взрыве гранаты. Но травматическую кому можно лечить. Именно в военно-морском клиническом госпитале имени академика Николая Пирогова, современном, превосходно оборудованном медицинском учреждении, молодой актрисе предложат самые передовые методы лечения.

Булатова слушала Воронову внимательно. Но не так-то легко вернуться из пограничного состояния в нормальную жизнь.

– Саша, – сказала Оксана Юрьевна, – вам нужен полный покой. Медсестра потом поставит капельницу с глюкозой. Я приду вечером. Мы снова поговорим о вашем состоянии. Не отчаивайтесь. Вы – молоды. Здоровье к вам обязательно вернется.

– Спасибо, доктор, – еле слышно произнесла Александра.

Она действительно устала от этого разговора и закрыла глаза. Какие-то туманные видения предстали перед Булатовой. То кинокамера, которую везли по рельсам на склоне Камышловского оврага, то «Белая бабушка» с козой и козлятами, то весенний крымский лес, по которому она сама шла со снайперской винтовкой за плечами и слушала пение птиц.

Проснулась Александра от скрипа. В ее одноместную палату санитарка, женщина лет пятидесяти, полноватая, с круглым простодушным лицом, вкатила тележку с тарелками и чашками. Она весело улыбнулась пациентке:

– Красатулечка ты наша! Слава Богу, опомнилась, пришла в себя… Уж как тут все за тебя переживали. Надо ведь такому случиться, и где? На съемках. Хотя у нас частенько находят всякие военные железки. Раньше-то больше их было. Чуть ли не каждый год люди подрывались. И в море, и на суше. Просто беда… Адские бои тут шли, вот в чем дело…

Из дальнейшего монолога санитарки Булатова узнала, что ее зовут Варвара Петровна, но лучше называть «тетя Варя», что она с первых дней пребывания Александры в госпитале ухаживает за ней. Цивильная одежда и другие вещи пациентки помещены в камеру хранения, запечатанный конверт с деньгами – в сейф в бухгалтерии. Военную униформу, в которой молодую актрису привезли сюда, тетя Варя постирала, отгладила, и она висит тут в шкафу: вдруг срочно понадобится?

Дальше в исполнении санитарки Саша прослушала лекцию о пользе здорового питания, которую та читала, держа перед ней тарелку с супом и помогая черпать его ложкой, потом тарелку с картофельным пюре и мясной котлетой, потом – чашку с компотом. Тетя Варя завершила обед словами о том, что правильная, калорийная, вкусная пища – залог быстрейшего выздоровления молодой актрисы. Затем она собрала посуду на тележку, сообщила, что полдник будет в четыре часа, а ужин – в семь часов вечера, и с тем удалилась.

Разные чувства обуревали Булатову.

Прежде всего – радость. Она осталась жива, цела и невредима. Последствия комы, как уверяет врач, скоро пройдут. Что случилось с глупым и самоуверенным Алексеем Кузнецовым, можно только догадываться. Воронова сказала про тяжелые увечья. Наверное. Ведь граната разорвалась у него в руках. Однако главный вопрос: зачем Сотникову, черт возьми, понадобился именно этот блиндаж, этот командный пункт 54-го полка? Он, пребывая в Севастополе, просто помешался на достоверности, на точности снятого им киноматериала. Кто захочет смотреть такое кино? Кто его оценит? Множество людей нынче стали подвергать сомнению подвиги наших солдат и офицеров в годы той, давно минувшей войны…

Через четыре дня Александре разрешили вставать. С помощью тети Вари она первым делом добралась до большого зеркала и посмотрела на себя. Внешность для актрисы – вещь сугубо профессиональная, определяющая все ее существование. Физическое тело – рабочий инструмент, и он должен находиться в отменном порядке.

Придирчиво рассматривая свое отражение на блестящей поверхности, Булатова не находила в нем существенных изменений. К счастью, осколки «лимонки» пролетели мимо. Впрочем, фигура, кажется, слегка изменилась. Лежачий образ жизни и калорийное питание, конечно, способствуют восстановлению организма и вместе с тем добавляют лишние сантиметры в объеме талии и бедер. Она будет бороться с ними, когда выйдет отсюда.

Вечером молодую актрису навестила… Шевкие Мансуровна.

Александра не сразу поверила своим глазам. «Белая бабушка», смущенно улыбаясь, стояла на пороге палаты и держала в руках полотняный узелок с гостинцами. Она развернула его на столике перед кроватью. Там оказались чебуреки. Но не те, что продают в ларьках по всему Крыму, а самые настоящие, татарские домашние в виде небольших треугольников из тончайшего теста, щедро начиненного фаршем из молодой баранины, приправленным мелко нарезанным укропом. Запах от них исходил просто сногсшибательный.

– Спасибо, дорогая Шевкие Мам… Мансуровна! – воскликнула Саша. – Мне даже неудобно. Как это вы меня нашли?

– Должна была найти и нашла, – ответила старушка. – Да ты ешь, не стесняйся. Чебуреки правнучка делала. А барашка сосед зарезал сегодня утром. Так что все свежее.

– Очень вкусно! – похвалила Булатова.

– И какой шайтан понес вас на то проклятое место? – тяжело вздохнула Шевкие Мансуровна. – Там в одну минуту все люди из нашего полкового штаба погибли. А она выжила.

– Вы говорите о Павличенко? – молодая актриса отложила в сторону татарский пирожок.

– Да, о ней. Я в ихней роте с апреля сорок второго года санинструктором была. Вот и повезла Люду в дивизионный медсанбат, в Инкерман, в штольни. Тяжелую контузию она получила. Лицо осколками посекло и мочку правого уха оторвало.

– Боже мой! – ахнула Булатова.

– Но тебя-то осколки не задели? – вдруг резко повернула разговор «Белая бабушка».

– Нет. Только кома, бессознательное состояние.

– Хвала Аллаху. Боевое крещение ты прошла. Вот тебе подарок от фронтового снайпера, – с этими словами Шевкие Мансуровна извлекла из кармана своей длинной юбки какой-то плоский предмет, завернутый в клетчатый носовой платок, и неторопливо его развернула.

В лучах солнца, пробивавшихся сквозь больничные шторы, сверкнул желтоватый металл. Это был портсигар, имевший почти квадратную форму и довольно тяжелый. Александра осторожно взяла его в руки и осмотрела. На крышке имелась гравировка: «В.С.Х.В. 1939 г.» в двойном круге и красивый цветочный орнамент у него по бокам.

– Серебро с латунью, – сказала старушка, – внутри ювелирная проба есть: пятьдесят шесть процентов серебра. Открой, не бойся.