- Своим молчанием ты не можешь помочь ни Юлиушу, ни Марку. И не можешь по двум причинам.

Во-первых, они сбежали и сейчас не в нашей власти, а когда мы их поймаем - у нас достаточно основания засунуть их в костровую плетенку и без твоих показаний. А во-вторых - ты ничего не можешь сказать нам нового. Нам нужно не твои слова, а твое раскаяние. - Нам и так все известно.

В ее глазах сквозит недоверие. Пора! Начинаю ее ломать...

- У вас было две винтовки и около три сотни патронов.- Так?

И твой старший брат натаскивал младшего около месяца. - Правильно?

Юлиуш немного колебался, и хотел что то сообщить в Орден, но Марк его тогда отговорил. А первый раз вы попробовали стрелять во время грозы 5-го мая.

А прятали орудие вы у безносой Ляды? Все это нам давно известно. Это тебя пытают щадящее, а вот старуху сразу огнем. Она нам все в первый же день рассказала. Ну а что не договорила, так сегодня доскажет.

Я же тебе, дуре, два дня уж намекаю, что хочу спасти твою душу. Мне не нужны ответы на вопросы, я их и так уже все знаю. Я хочу Тебя спасти! Но как я могу это сделать, если ты изо всех сил стремишься попасть от брата Домициана к брату Янеку. Льющаяся вода и смех - это я, ну а он - огонь и кровь. Тебе нравится горящий огонь и льющаяся кровь?

Она молчит, но ее глаза... Она почти готова. Остается лишь немного подтолкнуть.

- Рано или поздно Юлиуша и Марка поймают. Родителей у Вас уже нет, других близких родственников тоже.

Чистая душой дева, чистая перед Орденом и Всеблагим может с твердой надеждой молить о снисхождении и для одного из своих братьев, и быстрой смерти для второго, для того, кто стрелял по монахам. Делаю паузу, глядя в ее расширявшиеся глаза. Видишь, я тебе не обманываю. Стрелявшего казнят в любом случае, но вот молить пощаде для второго - это в твоей власти. Но для упорствующей в своем грехе - это невозможно.

Чего ты хочешь? Спасти от смерти одного из братьев и избавить от мук второго, или оказаться вместе с ними в плетеной корзине на костре?

Говорю еще минуту. Потом она начинает рыдать.

Спрашиваю, - готова ли она помочь братьям. Кивает.

Зову своих - протоколиста и двух свидетельствующих истину...

Ангелочек начинает очень быстро и бодро говорить, практически поет. И отвечает честно на почти все вопросы.

Эта игра в одни ворота - мы догадываемся, где Ангела немного лукавит, - враньем это назвать нельзя. Ведь нельзя же назвать лжецом того, кто в беге наперегонки из двух участников победителя назвал предпоследним, а проигравшего - вторым.

А значит нельзя исключить, что и на нужные нам вопросы она могла или соврать, или сказать не всю правду, не ту правду, или вообще, не сказать того, о чем ее не спрашивали. А это чертовски важно. Важно настолько, что мне выделяют сразу пятерых помощников, не считая Савуса и Саввы. За последние лет десять такое было лишь пару раз.

Все. Конец. Восковая доска исписана, а далее стандартная процедура.

Поскольку Ангела грамотная, то свободной правой рукой она ставит внизу свое имя, а потом прикладывается к воску языком. - Стандартный ритуал, означающий, что писали с ее слов, и если она соврала, то пусть у нее почернеет и отсохнет язык. Затем ее провожают, - нет, уже не в камеру, а в келью.

Мы встречаемся с ней на следующий день. Интересуюсь - готова ли она став раскаявшейся, пройти сложное таинство очищения души и стать вновь чистой. - Соглашается. Предупреждаю, что процедура очищения очень сложная, она длиться трое суток, и три брата принимают на себе, пропускают и отпускают все ее мысли, все помыслы, и все, что она держала в себе.

Вновь соглашается.

Ее исповедь длилась около часа, и за это время Ангела успевает наговорить достаточно, что бы братья могли составить тетрадь вопросов.

Потом трехдневный пост - минимум еды, а за день перед очищением - только вода.

А затем... А затем в чистую, беленную побелкой светлую комнату, заводят девочку, и привязывают к столбу.

Она ничего не может видеть, кроме белой стены впереди себя, а брат Савус начинает быстро и размеренно задавать ей вопросы:

- Как тебя зовут

- Как звали твою мать

- Сколько тебе лет

- Сколько у тебя рук

- Как тебя зовут

- Ты уже успела познать мужчину

- Как звали твою мать

- Как зовут твоего старшего брата

Голоса братьев Савуса, Лешека, Марика и еще трех, которые сменяются за это время - размерены и спокойны, они расслабляют и вводят в транс. А их инструмент - это кнут и пряник.

Кнут самый настояний, и он больно стегает девочку первые 2-3 часа, пока она не принимает окончательно правила игры - отвечать не затягивая. И пряник действительно есть. Вино слишком дорогой товар, но вот монастырское пиво на основе багульника, вереска, тысячелистник и паслена вполне себе вставляет ....и снимает барьеры вполне себе неплохо, особенно на голодный желудок.

Она еще долго будет смотреть в стену, а четыре брата в течении суток будут задавать ей вопросы. - Отвечать она будет быстро, не раздумывая. За длинный и кроткий ответ ее будут бить, а когда утомиться - будут давать немного пива. Это даже не допрос, а долгая и утомительная процедура. Это тысячи вопросов, на которые надо будет отвечать Ангеле, и которые будут записываться, вытираться и снова записываться.

"Утопить" 40 наших вопрос в тысячах других - не составляет особого труда.

И если ответы на некоторые из них окажутся правдой, то боюсь что о спокойном сне брату Домицию - старшему дознавателю Ордена придется забыть о сне. И надолго.

"За 80 лет своего существования власти Технограда совершили только две по настоящему стратегические ошибки.

Первая - это отказ от немедленной экспансии сразу после смрадной недели, и как результат - закукливание поселения внутри себя. Вторая - недооценка появления так называемых пророков и основанного ими Ордена" (дописано другим почерком и много позже -  даже одна - это слишком много)" Из Хроник Технограда .ого позже о даже одна - это слишком много)' Из Хроник Технограда .

'И пришла Смрадная неделя, когда грешные вещи престали слушаться людей. И это было то первая кара Господа.

Затем грешников постигла вторая кара, когда, по прошествии недели наступил великий голод, ибо все старые запасы были съедены, или испорчены смрадом. Но никто, ни писец, ни блудница, ни торговец не могли добыть себе запасов. Ибо были те, или далеко, или испорчены, или захвачены алчными, что брали больше, чем сами смогли съесть. Те же немногие, кто смог вырастить хлеб или иную еду, или откормить кроля или коня были ограблены и убиты. Потому что людей было много, а безумие их от голода и страха было еще.

И в безумии своем люди не могли ничего создавать, ибо безумие лишает людей дара творца. Это была третья кара Господня.

И когда доступной еды стало мало, а людей, было, еще много посмотрели многие вокруг себя, и сказали - лучше пусть один умрет ради многих, чем многие и один умрут вместе. И тогда, по жребию (это богоугодный способ, так можно и нужно - правка переписчика) или беззаконною силою дети убивали своих родителей, а дядья племянников, или вместе начинали охотиться на людей чужих и пришлых, или неугодных, дабы те, своею плотью и кровью продлили их грешные жизни.

Иные же, объединяясь в группы, говорили - зачем выращивать зерно или откармливать коня в ожидании грабежа, когда лучше самому ограбить соседа. И шли отбирать силой то немногое, что было выращено.

Но чем меньше становилось людей на земле, тем больше Господь смягчал свой гнев и жаждал показать детям своим путь к спасению. И по прошествии 30 лет с начала Смрадной Недели ниспослал Господь, тем, кого он хотел спасти, своих Пророков...'

Настоящее. Исповедь. 7 марта 31 года Эры Пришествия Пророков