- Успокойтесь, Наоми-тян. Ваш завтрак стынет….
Перешагнув через опрокинутый стул, он в раздумьях ненадолго задержался за ее спиной, будто собирался к вышесказанному прибавить еще что-то, однако в последний момент передумал и продолжил свой путь. Только у выхода Итачи снова подал голос:
- И поторопитесь. Вас уже ждут внизу.
Итачи ушел, оставив после себя массу вопросов, заставивших Хидана кое-над, чем призадуматься. Мыслительный процесс в купе с озадаченностью подействовали на него необычным образом, лишив привычно словоохотливости. Стоя неподвижно, он не сводил взора с Наоми, постное лицо которой казалось совершенно бесстрастным, что разумеется, само по себе являлось так же необычным.
«Какая же она бледная – вдруг не с того не сего отметил язычник, вглядываясь в бледные черты куноити. – Эти темные круги под глазами, нервозность в движениях…. Как я раньше их не заметил? Можно подумать она мало спит последнее время. Нервы? Да ну! Вряд ли. Кто, кто, а Наоми едва ли подвержена стрессу. Пустяками ее из равновесия не выведешь. Вот если задеть за живое, тогда возможно. Она обладала на удивление крепим внутренним стержнем, и многие трудности переносила довольно невозмутимо. И хотя порой ее могла вывести из себя сущая мелочь, в целом Наоми можно было считать волевым человеком. Правда, последние события изрядно подкосили ее. Видимо разлад с Тенши, а затем длительный альянс с Конохой не принес желаемых результатов, вызвав ее недовольство. А всем доподлинно известно, если Наоми Киёмидзу чем-либо недовольна, лучше держаться от нее подальше. Однако сам Хидан был не из робкого десятка и уж конечно не собирался подстраиваться под чье бы то ни было настроение. Тем более Наоми. Она итак немало его крови попила, чтобы он заморачивался еще и по этому поводу.
- Так с кем ты теперь, Наоми? С придурком Тоби или с Пейном?
- Что?
Куноити растерянно моргнула, вскинув на него вопрошающий взор. И глядя на нее, такую искренне не понимающую, Хидан задался вопросом:
«Действительно не расслышала или сделала вид?»
Сложно было определить это по выражению ее лица, ибо почти сразу оно приняло замкнуто-отрешенное¬ выражение. Наоми научилась при необходимости надевать маску, а может она всегда ее носила, просто он не замечал?
В этой странной, без эмоциональной особе, язычник с трудом узнавал прежнюю смутьянку. Ее словно подменили в Конохе. Она вернулась от туда другой, какой-то абсолютно чужой и непонятной. Не привычной тебе экспрессии в поведении, не спонтанной эмоциональности. Лишь леденящая холодность. Глаза, которые однажды пленили его, излучали вселенскую усталость.
Быть может это, правда? Наоми устала? Отчаялась?
Мысли пришли в разброс. Хидан не знал, что и думать. При виде такой Киёмидзу он терялся, и вся его злость мгновенно улетучивалась. И словно мало того. Даже тело его не слушалось. Наоми овладела разумом и он мысленно стремился к ней, хотел того или нет, с досадой осознавая, что готов простить ей все за одно единственное «да».
С бьющимся сердцем язычник обогнул стол и приблизился к куноити. Хрупкая куколка с растерянным взглядом, она впервые за все время осмелилась поднять на него глаза. И что же он в них увидел?
Да ничего. Абсолютную пустоту. Из нее словно вынули душу, оставив пустую оболочку.
- Я скучал по тебе…. – не сдержавшись, признался Хидан.
Наоми шевельнулась, и длинная челка упала на ее глаза, скрывая их бездонную прелесть от внимания синоби. Нет, слишком долго он не смотрел ей в глаза и уже успел позабыть это чувство, когда от одного ее взгляда все его существо замирало. Он умирал от потребности заключить Наоми в объятия. Потребность быть с ней перевесила обиду и вместо того, чтобы прижать девушку к себе, он ограничился тем, что несколько неуклюже отвел волосы с ее лица, ненароком, а может и специально, коснувшись ее щеки.
- Не надо, Хидан! – вздрогнула Киёмидзу, отводя его руки. – Твоя затея бессмысленна и не к чему хорошему не приведет.
- Почему?
- Потому что наши отношения невозможны.
- Ты сама так решила?
- Нет – судьба. Ты никогда не нравился мне. Смирись и отпусти….
Новая ложь далась Наоми на удивление легко. Разыгрывая перед Хиданом невозмутимость она, конечно же играла. А актерское мастерство всегда являлось одной из ее сильных сторон. Еще в детстве она открыла этот талант в себе. Поначалу ее немного удивляло, почему люди так легко верят ей и только со временем поняла, что подспорьем тому отчасти являлось ее довольно миловидная внешность и умение убеждать.
Это сейчас стервозность читалась в каждом жесте Наоми и окружающим было трудно поверить, что человек подобный ей способен быть искренен. Сама же девушка так же невольно усугубляла положение хамским, демонстративным поведением. Она давно перестала считаться с кем бы то ни было. Вот и получалось, что ее по большей части ненавидели и боялись, нежели уважали и восхищались.
Так получилось, что в определенный момент своей жизни она утратила веру в людей и справедливость. В немалой степени тому способствовала тяжкая доля Киёмидзу, превратившая их с сестрой в отшельниц без дома и крыши над головой. Боль утраты вела ее. Потому, вероятно, виня в злоключениях родного клана весь мир, Наоми и ступила на кровавый путь ненависти и насилия. Может быть поэтому, проклиная злобную общественность, отвернувшуюся от них с сестрой в самый сложный для них период, она и мстила человечеству, лгала с честным лицом при каждом удобном случае.
Маленькая кара за большое зло. Ведь нет ничего хуже, чем безразличие к нуждающимся. После событий в селении Киёмидзу им необходима была помощь. Но не одно из селений ниндзя не приняло их. И даже респектабельная, благополучная Коноха осталась безучастной к последним из знаменитого рода.
Досадно ощущать себя никому не нужной. Подобные чувства способны надломить кого угодно. Благо у нее тогда была Тенши. В друг дуге они нашли поддержку. Ради друг друга они жили.
Равнодушие общественности вначале шокировало Наоми. Но затем она пересилила в душе эту обиду, научилась жить с ней. Можно сказать, Наоми изменилась. Боль предательства изменила ее до неузнаваемости, из гениальной девочки-подростка превратив в опасную преступницу. И лишь после этого мир признал ее.
Корни этих изменений уходили далеко в прошлое. Порой счастливое и радужное, порой – грустное и трагичное….
Беззаботные дни ее детства, тепло родного очага и надежность родных стен селения. Этого словно бы никогда и не было.
Наоми безумно тосковала по родителям, по друзьям. Казалось, тысячу лет она не ступала на родную землю. И хотя минуло всего-то несколько утомительных лет, боль утраты по-прежнему жила в ее сердце, не знающем покоя.
Потупившись, Наоми вышла на лестничную площадку. Она давно заметила темный силуэт в холле. Как и сказал Итачи, личный мучитель поджидал ее.
Она приосанилась, пытаясь собраться. Однако отделаться от навязчивых мыслей, уводящих назад в прошлое, оказалось не так-то просто.
«Ты никогда не нравился мне!» – заявила она Хидану, и это был чистейшей воды ложь.
Соврала и глазом не моргнула. А ведь это было в корне не так. Хидан относился к тому роду людей, к которым невозможно было остаться равнодушным. Они с ним часто дрались, еще чаще ругались, но безразличной она к нему никогда не бывала. Будь то иначе, та памятная, единственная для них ночь, когда они кинулись в объятия друг друга, никогда бы не состоялась.
- Опаздываешь! – глубокий голос Тоби вывел куноити из состояния задумчивости. Надо же, она и не заметила, что стоит на верхних ступенях лестницы, вперив немигающий взор в грязные, затоптанные ступени. Это, наверное, так глупо смотрится со стороны?
- Могу я спокойно позавтракать?
- Почему же? Можешь. Просто впредь делай это по шустрей. Я не обязан тебя дожидаться.
Не удержавшись от ответной колкости, Наоми скорчила ироничную мину, двинувшись по ступеням вниз.
- Учту, ваше гадство.
- Что с тобой? – удивившись ее язвительности, поинтересовался Тоби, когда девушка поравнялась с ним. – Опять не в духе? Хотя ты всегда не в настроении. Зачем я спрашиваю….
