- Значит… эта была игра?! – ей тяжело было говорить, ребра болели, наверно пару было точно сломанным. Такая тяжесть в легких, что Тенши боялась задохнуться. Но увидев грязный оскал, больше уже не сомневалась.

Все же даже она не смогла изменить его, нукенин всегда останется преступником.

Ожидая смерти, куноити закрыла глаза, мысленно готовясь отойти в мир иной и сквозь пелену ускользающего сознания, смутно услышала лязг заскрежетавшего металла. С усилием приоткрыв отяжелевшие веки, она с удивлением различила стремительное движение, и спину Хьюга, заслонившую ее от любимого в одночасье превратившегося во врага.

Задыхаясь и кашляя от затянувшей округу пыли, Наоми судорожно пыталась сориентироваться на местности. Но из-за повышенной запыленности это было крайне проблематично. Стало тихо, тревожная тишина.

«Что случилось, что происходит?!» – подскочившая паника сыграла с ней злую шутку и старшая Киёмилзу не заметила, как кто-то успел нанести удар со спины.

Сознание ускользало, проваливая куноити во тьму. Последнее что успела заметить Наоми это алый глаз.

====== Часть 47 ======

Со скрипом передвинув шаткий деревянный стул на середину просторной комнаты без окон и дверей, Учиха Мадара развернул его спинкой вперед, и, откинув полы длинного черного дождевика, усыпанного алой пестротой кровавых тучек, устроился на нем, сложив локти сверху. Тусклое мерцание нескольких масляных горелок, расположенных в углублении емких ниш белоснежных стен, наполняло помещение тревожной песней потрескивающих фитилей, трепещущих под прозрачной оболочкой защитного колпака. Отвоевывая у сумрака заветные сантиметры пространства, этот мягкий струящийся свет окутывал золотом тонкую стройную фигурку куноити, подвешенную за руки на кованых цепях в середине комнаты.

Наоми Киемидзу – последний гений, единственный более-менее надежный оплот клана, практически полностью изжившего самое себя, прибывала в бессознательном состоянии, не ведая в каком положении очутилась.

Неподвижная и необычно тихая, своей наследственной наружностью, она невольно пробуждала в памяти наблюдавшего за ней синоби, массу красочных, в каком-то смысле болезненных, воспоминаний….

Прошлое…. Оно снова постучалось в его жизнь, напомнив о том, чего он когда-то лишился. А если конкретно, то о Хитаоми – дочери старейшины клана Киёмидзу, а по совместительству – невесты младшего братишки Изуны.

Надменная стерва, она во многом походила на Наоми – девушку с кучей недостатков и уймой достоинств. Он питал к ней жгучую ненависть и такую же наезживаемую привязанность, от которой не смог избавиться даже спустя десятилетия.

Мадара опустил голову. Протянув руку, он взъерошил непокорный ежик коротких топорщащихся в разные стороны смоляных волос и снова взглянул на куноити, в который раз поражаясь ее невероятному сходству с прародительницей.

Лицо, тело, голос, и даже характер…. Наоми вобрала в себя все отличительные черты Хитаоми, словно списав их под копирку с той невообразимой точностью, будто бы кто-то мистическим образом вдохнул новую жизнь в душу той, которая давным-давно покинула сей бренный мир.

Девушка не шевелилась. Длинные густые волосы, освобожденные от оков, потерянной, видимо, во время боя, заколки, струились по ее покатым плечам, частично закрывали бледное лицо. Она казалась безжизненной, почти мертвой. И лишь слабое дыхание свидетельствовало о том, что жизнь еще теплиться в ее членах.

Нет, она не могла умереть…. Наоми – слишком борец, чтобы сдаться, чтобы проиграть битву обстоятельствам, подобно своей прародительнице, она не могла просто так уступить даже смерти.

Кулаки Мадары судорожно сжались. Пережитая когда-то ярость до отказа заполнила потаенные уголки его испорченной души.

Тогда, много лет тому назад, Хитаоми так же упорствовала до конца. Даже когда лезвие его катаны, обагрилось ее кровью, она не желала верить в силу рока, смотрела на него недоуменным взглядом, а по ее смуглым щекам струились слезы безысходности.

Он убивал ее медленно и безжалостно, до последнего оттягивая неизбежное, таким образом, отомстив за пережитое унижение, за предательство. То была его маленькая месть, кара, наука Киёмидзу о том, как опасно отказывать Учиха, которая, впрочем, не избавила его от горечи одиночества.

Слабый стон вознесся под потолочные своды. Морщась от боли, Наоми приподняла тяжелую голову. Длинные ресницы затрепетали под густотой непокорной челки, и мутный, не устойчивый взор куноити, мимоходом обежавший просторы помещения, резко остановившись, прояснился, как только наткнулся на глядящего, на нее с не меньшим интересом мужчину.

Их взгляды пересеклись. Мадара выжидал, поймав в капкан шарингана ее глаза. Не догадываясь об этом, Наоми удивленно моргнула и уже не смогла отвести взора.

Захваченная врасплох властности аурой неизвестного ей синоби в пестрой рыжей маске, закручивающиеся спирали которой бликами играли на выступающих гранях, девушка напряглась, ощущая себя скованной. Онемевшее тело ныло, и в голове было пусто как в бочке.

Она напряженно сглотнула, откидывая непонятную панику, вдруг охватившую ее. Но и ужас, всколыхнувшийся где-то на задворках подсознания, оказалось не так-то просто преодолеть, что, впрочем, не помешало куноити остаться самой собой.

- Кто ты? – без церемоний бросила она, дразняще шевеля пересохшими губами, в уголках которых застыла запекшаяся кровь.

На сей раз Наоми действительно досталось. Взгляд Мадары изучающе скользнул вниз, туда, где сквозь разодранную кусари-кама ткань в области правого плеча, соблазнительно оголившую кусок смуглой плоти, зияла открытая, не зарубцевавшаяся рана. Тенши смогла слегка подлечить ее, но если тело поддавалось врачеванию, то больную душу не излечишь такими методами. А Наоми была не здорова. Как и все Киёмидзу она страдала от неизлечимого эгоизма и гордыни, которая и навлекла гибель на весь клан.

Ритмично барабаня пальцами по спинке стула, Мадара пафосно сказал:

- Только взгляни, до чего ты довела себя, Наоми?!

И правда, девушка выглядела неважно. Однако ее состояние отчасти было делом его рук и, в какой-то степени, следствием ряда некоторых необдуманных поступков с ее стороны. Взять хотя бы инцидент с побегом из селения. Она разнесла в пух и прах большую часть Дождя, хотя само по себе это обстоятельство для синоби не играло никакой роли. Зато явилось наглядной демонстрацией реального потенциала ее возможностей, о чем, собственно, ему было известно и раньше.

Не нужно было обладать выдающимся интеллектом, чтобы догадаться, что в составе организации Наоми Киёмидзу не проявила и половины своих истинных способностей.

Не смотря на всю присущую ей безбашенность и вспыльчивость, она в первую очередь являлась изумительным стратегом, а потом уже строптивой женщиной, при условии, кончено, что у нее получалось абстрагироваться от туманящих разум эмоций и полностью сосредоточиться на деле. Недаром в среде ниндзя ее считали одной из лучших наёмниц северного континента. Умна, хитра, опасна. Наоми не распаляла свой потенциал в пустую. Потому как каждое ее действие носило под собой вполне конкретную цель. Ведя себя вызывающе агрессивно, за считанные дни она поразительным образом восстановила против себя весь штат акацук, так запудрив мозги всем членам организации, что, в конечном итоге, они с легкостью поверили не только в ее предательство, но и не удивились побегу. Однако, так ли это было в действительности или хитрая лисица Киёмидзу всего лишь пустила им пыль в глаза?

Ответ мог показаться очевидным. Ведь Наоми никогда не скрывала своего отношения к акацукам, а особенно к некоторым его членам. Но, тем не менее, не смотря на наличие негативно оттенка, некоторое время беспрекословно все же беспрекословно подчинялась Пейну, хотя и не действовала в полную силу. Интересно было бы узнать, почему столь одаренная личность, предпочла не афишировать собственные задатки до поры до времени? Вероятно, что-то сдерживало ее. А вернее кто-то. И только по прошествии времени, воочию узрев трогательный во всех смыслах момент воссоединения сестрой Киёмидзу, Мадара лишний раз уверился в верности собственных умозаключений.