Лёнька помянул недобрым, но цветистым словом чувство юмора Мозга, но делать было нечего. Нужно было попасть на берег, но если Лёнька мог сделать это относительно легко, то что делать с ящером? Он наверняка истощён, обессилен и измучен непрерывной болью. Сможет ли он прыгнуть?
Лёнька взглянул на ящера. Шоколадная чешуя как-то потускнела, серебристый гребень казался серым, яркие глаза затягивала мутная полупрозрачная плёнка. Он действительно истощён до предела, но не бросать же его тут. «Мы в ответе за тех, кого приручили», - прозвучали в Лёнькиной голове бессмертные слова Экзюпери, которые так любила цитировать бабушка. Правда, Лёнька был не уверен, что ящер достаточно адекватен, но попробовать объясниться стоило. Он задрал голову и, стараясь поймать плавающий взгляд ящера, ткнул себя в грудь и сказал:
- Я – Лёня.
Ящер склонил голову, повторил Лёнькин жест, и проскрежетал что-то похожее на «Уралмаш». Лёнька потряс головой. Сомнительно, чтобы ящер имел в виду гигант российской промышленности, но парень всё-таки повторил:
- Уралмаш?
Ящер медленно кивнул и поморщился. Похоже, что ошейник причинял ему немалые неудобства. Лёнька отбросил поводок в сторону и сказал, подкрепив жестом свои слова:
- Наклони голову, пожалуйста. Я хочу снять ошейник.
Ящер оказался смышлёным и дёрганую Лёнькину пантомиму просёк на раз. Большая зубастая голова покорно наклонилась, и Лёнька стал ощупывать ошейник. Тот вроде бы не имел никаких застёжек, но у Лёньки было чувство, что это украшение было не просто так, а с сюрпризом. Он осторожно собрал жалкие остатки силы… сейчас она ощущалась, как слабый ручеек по сравнению с прежней полноводной рекой. Но на не слишком затратное заклятие должно было хватить.
Лёнька мысленно поблагодарил Арш-пахву за то, что одним из первых старый шаман научил его заковыристому, но технически несложному заклятью под названием «Ключ от всех дверей». То есть на языке Арайя оно, конечно, звучало немного по-другому, но Лёнька перевёл это название на родной язык именно так. Главное тут было – не ошибиться, и Лёнька решил, за неимением другого плана, применить это заклятье, чтобы отпереть ошейник. Ему не нравилось это устройство, было такое ощущение, что он прикасается к чему-то нечистому. Наверняка ошейник сосёт силу из и так обессиленного ящера, а может, и ещё что-нибудь, по мелочи…
Лёнька посмотрел в глаза, рассечённые щелевидными зрачками, и мягко сказал:
- Замри. Стой тихо. Иначе не выберемся.
Зрители на берегу явно просекли суть проблемы, потому что молча и тревожно следили за Лёнькиными манипуляциями. Но никто не кричал бросить ящера и спасаться самому, хотя Шан-туле явно расправил крылья, готовясь лететь Лёньке на помощь. Лёнька успокаивающе махнул рукой: сам, мол, справлюсь, подождите! А потом положил обе руки на ошейник и начал осторожно переливать силу, формируя что-то вроде острой узкой пилы. Когда он справился с этим, стал повторять последовательность слов, которым ему учил Арш-пахва. Главное, чтобы всё получилось с первого раза и без запинки. Ошейник стал покрываться угловатым, видимым только Лёньке, узором наливающимся чернотой, но вот в одном месте узор стал отсвечивать алым. Это значило, что всё получилось. Лёнька мысленно подвёл «пилу» к светящемуся алым участку ошейника и одним посылом рассёк его. Ошейник вспыхнул алым весь, ящер заскулил, но даже не дёрнулся. Лёнька, не прикасаясь к ошейнику руками, отвёл его с помощью своей силы в сторону и швырнул вниз, туда, где бурлила огненная река. Однако ошейник не долетел до огня – он набух чёрной каплей и взорвался в полёте. Пламя реки вздыбилось, камень дёрнулся в сторону, вильнул, и ошалевшего Лёньку вместе с ящером выбросило на противоположный берег. Там же, где минуту назад находился камень, поднялся гигантский огненный язык. Пахнуло невыносимым жаром, но, видимо, ошейник и огонь растеряли свою смертельную силу, столкнувшись. Язык опал, а остальные каменные глыбы, висевшие над рекой, с треском обрушились вниз. Земля тихонько дрогнула… и всё успокоилось.
К поднявшемуся на ноги Лёньке и всё ещё возящемуся на земле ящеру подбежали Карам, Арш-пахва и Шан-туле. Карам улыбался, старый шаман явно боролся с двумя противоположными желаниями влепить Лёньке хорошую оплеуху и ощупать на предмет повреждений, а Шан-туле просто обнял Лёньку, обхватив его своими крыльями, и прошептал на ухо:
- Я так волновался, когда ты исчез… Хотел лететь туда, на плато… Но на мосту словно возник барьер, его невозможно было преодолеть. Я чуть с ума не сошёл, но Арш-пахва сказал, что ты вернёшься и велел ждать… Льоня, я так рад… Я не жил бы без тебя.
- Прости, что заставил волноваться, - прошептал Лёнька в ответ, - меня долго не было?
- Сутки… - прошептал в ответ Шан-туле. – А кто это с тобой? Это ведь не животное, я чувствую, что это существо разумно.
- Да, это так. Понимаешь, я просто не мог оставить его… там.
- Бывает, - кивнул Шан-туле и легко коснулся губами Лёнькиных губ. Лёньке неожиданно захотелось большего, но весь кайф сбил голос Арш-пахвы, к которому совершенно неожиданно вернулся еврейский акцент:
- Я таки рад, мальчики, шо у вас всё в порядке с личной жизнью, но не могли бы ви прерваться буквально на секунду. Льоня, твой спутник беспокоится, но мы с Карамом его не понимаем.
- Прости, - прошептал Лёнька, - наверное, Уралмашу требуется помощь. Представляешь, его Мозг пытал сотни лет…
- Кто? Как? Почему? – поразился Карам.
- Я позже расскажу, ладно? – отозвался Лёнька. И сам прикоснулся губами к губам Шан-туле. Тот ещё крепче обнял Лёньку, потом разомкнул объятия и прошептал в ответ:
- Ладно…
Шант-туле опустил крылья, и Лёнька повернулся к ящеру. Тот действительно был неспокоен. Показывал то в ту сторону, где находилось Звёздное плато, то на небо, то делал волнообразные вертикальные и горизонтальные движения руками, а под конец провёл ребром ладони по шее и упал на песок.
Лёнька нахмурился. Пантомима была не очень понятной, но ящер явно пытался сказать что-то о какой-то опасности. Но как понять, что он имел в виду?
- Похоже, Льоня, твой чешуйчатый друг пытается нас предупредить… - заметил старый шаман. – Но о чём?
- Не знаю, - тихо сказал Лёнька. – Я его не понимаю…
- Льоня, - ехидно заметил шаман. – Ты ведь общался мысленно с Тиверином и продолжаешь общаться. То есть, это умение у тебя есть. Вот и попробуй его спросить мысленно.
- Но как? – возмутился Лёнька. – Я же сказал, что не понимаю его!
- Льоня, ты балбес! – наставительно сказал Арш-пахва. – Попробуй послать ему не слово, а образ. Понятие. Если нам повезёт – он поймёт тебя и ответит.
- А если нет? – продолжал сопротивляться Лёнька.
- Не попробуем, не узнаем, - развёл руками Арш-пахва. – К тому же, тебе он хотя бы минимально доверяет, чего нельзя сказать о нас. Попробуй, Льоня, важно знать, что за опасность он имеет в виду.
Лёнька вздохнул. Он честно признался сам себе, что ящер его немного пугает – всё-таки, несмотря на общий худой и измученный вид, тот выглядел… внушительно. Да и зубы с когтями впечатляли. Но делать было нечего. К тому же, мало ли что мог решить Мозг, получив в своё распоряжение заряженный источник. Да, он честно выполнил свою часть сделки, но кто знает…
Лёнька вздохнул, подошёл поближе к ящеру, мягко провёл рукой по гладкой чешуе и попросил, подкрепляя свою просьбу жестом:
- Наклони голову!
На этот раз ящер понял его быстро. Он послушно наклони голову, и Лёнька осторожно положил ладони на виски ящера, пытаясь восстановить то состояние, которое у него было при вхождении в первый контакт с Тиверином. Тогда Тиверин практически всё сделал сам. Теперь Лёньке предстояло повторить этот опыт.
Парень сосредоточился и попытался ощутить мысли ящера. Сначала ладони просто обожгло холодом, потом они стали теплеть и Лёнька вновь оказался в рубке. Он вновь увидел парящий в жидкости Мозг и ощутил ненависть к нему. Но это была не его ненависть, и Лёнька понял, что настроился на мысли ящера. Он сосредоточился и послал мыслеобраз: недоумение, вопрос, удивление… Ладони снова обожгло холодом, и Лёнька увидел как бы со стороны взлетающий корабль пришельцев, от которого по кругу распространялось ревущее пламя, дотла выжигающее плато и несущееся с рёвом дальше. Он увидел, как пламя поглощает фигуру ящера и три забавные маленькие фигурки, стоящие рядом с ним, а потом постепенно затихает, но волна горячего пара словно испаряет наваленный дальше бурелом. Остаётся только выжженная пустыня с чёрным песком, а взлетевший корабль исчезает в небе. Потом пришла уверенность, что это случится скоро, буквально в ближайшие минуты.
