— Нет, — говорю я. — Я думаю, что дождусь следующей встречи с доктором Хаттом. Он будет знать, какие вопросы задать, чтобы помочь мне.

Полли кивает и падает обратно на подушку. Я задумываюсь: мы реально собираемся так спать, уложенные, как сардины?

— Я проголодалась.

— Ты знаешь, где лежат закуски, — говорю я. — Я истощена и не хочу снова спускаться по лестнице.

На самом деле, я подразумеваю, что не хочу снова разговаривать со своими родителями. Когда мы пришли домой, они ждали нас на кухне, снова проявляя заботу. Они не допрашивали нас слишком жестко, но я, правда, не хочу возвращаться и отвечать на еще большее количество вопросов, бессмысленных или, наоборот, слишком осмысленных.

— Вниз и вниз, — выкрикивает Полли. — Я скажу им, что ты распутываешь ту катастрофу, которую называешь прической. Пойдем, Эйми, ты позаботишься о кружках.

Они направляются обратно к лестнице, снова начав хихикать. Я делаю все возможное, чтобы не думать о песне или музыке, или о том, как от этого я себя чувствую, и в результате вместо этого начинаю думать о Дионе. Мы с Лео не совсем придерживались модели подросткового целомудрия, хотя у нас и было негласное соглашение, что один из нас остается в штанах. Я бы не стала заходить так далеко, сказав, что с Лео я чувствовала себя некомфортно, по крайней мере, не до того момента, когда начались эти дикие вещи с ревностью в Manitouwabing, но между нами всегда присутствовали некоторые элементы запрета, когда мы развлекались. Дион дотронулся до меня всего на десять секунд, и, возможно, я одна так на это отреагировала, потому что была эмоционально уязвима, но он ощущался таким безопасным.

Мне стало интересно, было ли это его целью. Если он смог как-то распознать мою панику и решил прийти мне на помощь. Кроме того, он танцевал с Полли. Вероятнее, что она наблюдала за мной, и когда увидела, что я начала паниковать, то сказала об этом ему. Его костюм был менее громоздким, чем ее, так что он мог пересечь танцпол с большей скоростью. Да, в этом есть смысл. В этом не было ничего особенного. Это просто было очень…мило.

Я слышу приближающихся к лестнице Полли и Эйми и делаю все возможное, чтобы прогнать эти мысли из своей головы. Начнем с того, что я точно уверена, что не буду ни с кем встречаться до тех пор, пока не закончу школу. В школе все ведут себя со мной, как с жертвой, но я не думаю, что мои одноклассники будут знать, что делать, если я снова начну вести себя, как обычный человек, или, по крайней мере, как человек, которым была раньше. Что более важно, Дион в одиннадцатом классе. Так просто нельзя.

— Земля вызывает Гермиону! — говорит Полли, запрыгивая с ногами на кровать. Я слышу глухой звук и шорох, будто под одеялом хранится дюжина пластиковых коробок и бутылок с газировкой. — Ты выглядела так, будто что-то вывихнула.

— Очень смешно, — отвечаю я, садясь. Я бросаю взгляд на то, что они принесли. — Боже правый, вы оставили что-нибудь на завтрак?

Полли и Эйми, по-видимому, принесли понемногу каждого блюда, что были на кухне, и сложили это все на моей кровати. Мои родители, должно быть, очень рады, что у меня снова есть друзья.

— Твой отец просто передал мне все это, — говорит Эйми, извиняясь.

— Все в порядке, — заверяю я ее, разглядывая чипсы, газировку и леденцы с Хэллоуина, которые засоряют мою кровать. — Спасибо, Господи, за ваше быстрое отступление. Спасибо, Господи, что мама раздала все яблочные леденцы.

— Это так здорово, что вы, ребята, можете раздавать домашние леденцы, — говорит Эйми. — Если бы мы попробовали это сделать в Миссиссоге, то, вероятно, приехала бы полиция, чтобы убедиться, что мы не скользим по лезвию ножа.

— У маленьких городов свои преимущества, — замечает Полли. — Даже если наша ночная жизнь в высшей степени спокойная.

— Ты хотя бы хорошо провела время? — спрашиваю я у Эйми. Вероятно, наши танцы, где играла песня «She Thinks My Tractor’s Sexy», она посчитала забавными.

— О, ага, — говорит она. — Было весело никого не знать. Это все, своего рода, надежда черлидеров Святого Игнатия. Вы, ребята, просто смешались с толпой.

— Ну, в этом году все вещи чуточку другие, — говорю я. — Команда стала самостоятельной, в хорошем плане, в основном начиная с момента нападения на меня.

— Это довольно круто, — говорит Эйми. Я ощетиниваюсь, и она быстро продолжает. — Я имею в виду, отстойно, что это произошло благодаря тебе, но если бы что-то подобное случилось со мной, скажем так, я бы, вероятно, перевелась в другую школу. Или перешла на домашнее обучение.

— Я об этом не задумывалась, — говорю я. — Первые недели было достаточно тяжело, но стало лучше.

— Полли держала меня в курсе, — признается Эйми.

— Хорошо, прежде чем мы превратимся в сумасшедших плакс, что, черт возьми, произошло между Лео и Мэлори? — спрашивает Полли. — Полагаю, я что-то пропустила, но она практически бросилась на него!

— Мы с ним в одно и то же время направились к столу с пуншем, — объясняю я. — Мэлори вела себя, как герой.

— Это объясняет, почему эти танцы были самыми странными из всех, — кивает Полли. — Прости, что не смогла спасти тебя от Тига, Эйми.

— Все нормально, — уверяет Эйми. — Он весьма неплохой танцор.

— Еще одна неловкость иметь тесно связанную команду, — говорю я. — Обычно парень с трудом может танцевать.

— Говоря об этом, — оживляется Полли. — Я думаю, должна предупредить тебя, что Дион провел все время, пока мы танцевали, наблюдая за тобой как ястреб.

— Я думала о том, как он так быстро смог оказаться рядом со мной, — признаюсь я. — Обычно ты всегда одна из первых.

— Ну… — выдавливает Полли. — Там было что-то разлито.

— Ничего там не было разлито, — вру я, чертовски надеясь, что не покрылась яркими пятнами. — Он отвел меня в сторону и спросил, в порядке ли я. А затем появились вы, ребята.

— Он был чертовски близко к тебе, — Эйми вроде бы подкалывает меня, но, скорее всего, она думает о том, не собиралась ли я ударить его в пах и убежать прочь.

— Там было действительно шумно, — говорю я. — Я его практически не слышала. Я даже вас не слышала, пока мы не вышли в фойе.

Полли выбирает этот момент, чтобы свернуть пакетик из-под чипсов, и частички жаренной картошки от хлопка разлетаются по всей моей кровати. Это эффективно помогает сменить тему.

— Итак, — говорит Эйми, когда мы убрали практически весь беспорядок и вытряхнули одеяло. — Надувной матрас?

— Я устала, — зевает Полли. — Давайте просто ляжем спать здесь.

— Ты не против этого? — спрашивает меня Эйми. Не могу сказать, она переживает о том, что нам будет тесно, или о том, чтобы не быть «третьим колесом», что довольно справедливо, потому что я больше ни в чем не уверена.

— Если и ты не возражаешь, — отвечаю я. — Но я сплю с краю, и я не буду делить одеяло с Полли. Она пинается.

— Гермиона! — протестует Полли. — Ты обещала!

— Ты обсыпала мою кровать совсем не нужным крахмалом, — отстреливаюсь я.

Пока мы заканчиваем приготовления ко сну, все сопровождается смехом. Эйми и Полли достигают негласного решения держать свои руки по большей части при себе. Я понимаю, что они провели не так много вечеров, имея возможность дотрагиваться друг до друга, и выходные с проявлением своих чувств друг к другу были чисто метафорическими. Возможно, мне надо было настоять, чтобы они спали дома у Полли, вместо того чтобы приглашать их после танцев к себе.

Конечно, если бы я так поступила, то осталась бы одна в постели, без закуски и остального, но со странными мыслями о Дионе, плавающими в моей голове. Я практически счастлива этому. Что я все еще могу чувствовать это без желания умереть или без появляющихся плохих воспоминаний. Если я все еще могу чувствовать, то, возможно, в один день я смогу заняться сексом с тем, кто мне будет нравиться, и это не станет проблемой. Но, в то же время, есть Дион. Он не вещь, он — человек. И я использую его мысленно в разных комбинациях, в качестве эксперимента, чтобы понять, являюсь ли я все еще обычной девушкой.