Общий трагический колорит былины невольно заставляет сопоставить эту лебедь, охота на которую заканчивается для Сухмана гибелью, с лебедью из “Калевалы”, на которую столь же безуспешно охотился Лемминкяйнен. Финская лебедь однозначно выступает как мифологический персонаж, представитель мира смерти. Относительно лебеди в данной былине можно предположить нечто подобное, поскольку река, к которой приезжает Сухман, имеет признаки границы между мирами (вражеское войско не смеет ее перейти). Относительно русского представления о лебеди как о птице смерти нам уже приходилось писать: Баркова А.Л. Мифология. С. 34.
На первый взгляд странно, почему мы рассматриваем моногеройный сюжет. Однако есть одна тонкость. Хотя внимание сказителя былины сосредоточено на конфликте богатыря и князя, а не на боевом эпизоде, всё же нельзя не заметить, что Сухман уничтожает войско, грозящее Киеву, то есть оказывается в ситуации “младшего героя”, посланного на разведку и вступившего в бой, вместо того, чтобы сообщить главным героям о силах врага. В этом смысле можно сопоставить Сухмана с Ермаком.
Обратим внимание и еще на один момент. С точки зрения триады мотивов тут, на первый взгляд, всё просто – перед нами очень четкие реализации “Ссоры” и “Боя с войском”, с той лишь разницей, что их взаиморасположение – обратное относительно привычного: ссора эпического государя с лучшим из героев является следствием боя с войском. Подобное нам встретится в дальнейшем – таков Ренуар из жесты Гильома Оранжского (см. четвертую главу), который представляет собой другой тип “младшего героя”.
Таким образом, и структура сюжета, и отчасти идейная коллизия былины о Сухмане соответствует сказаниям о “младшем герое”. При этом устойчивость сюжета былины не позволяет предполагать, что из повествования “выпал” какой-либо другой богатырь: здесь клише, связанное с сильным “младшим героем”, служит основой для рассказа о конфликте князя и богатыря.
Глава III
СЛАБЫЙ "МЛАДШИЙ ГЕРОЙ"
Рассмотренные в предыдущей главе "младшие герои" были и силой, и ролью в сюжете соизмеримы с главным. Однако так бывает далеко не всегда. Гораздо чаще в повествование вводится персонаж, сюжетная функция которого - оттенить силу главного героя. Такой персонаж (его иногда даже нельзя назвать собственно "героем") в принципе не способен совершить подвиг, на который выходит главный богатырь. В тех случаях, когда он всё же пытается сделать это и терпит неудачу, мы будем говорить о нем как о ложном герое. В тех случаях, когда он гибнет вместо главного героя, мы будем говорить о нем как о заместительной жертве. Разумеется, ложный герой может быть заместительной жертвой, хотя это и не обязательно. Однако всё многообразие слабых "младших героев" отнюдь не сводится к этим типам.
Начнем с богатырей-неудачников. В этой роли могут выступать как периферийные персонажи эпоса, так и центральные, например, Добрыня. Появление его в столь непривлекательной эпизодической роли не умаляет собственных достоинств богатыря - оно лишь подчеркивает трудность задачи, выпавшей Илье Муромцу. Сюда как нельзя более подходят слова Ю.А. Новикова о былинных богатырях: "В момент исполнения былины для певца словно не существует... других богатырей - всё внимание сконцентрировано на деяниях главного героя данной песни, ему отдан приоритет во всем... Свою задачу он <сказитель> видит в том, чтобы прославить героя этой конкретной старины" [Новиков. С. 62-63]. (Кстати, то же отмечено и относительно могущества ведических богов - в каждом гимне бог, которому этот гимн посвящен, выступает как сильнейший изо всех. См.: [Елизаренкова. С. 665]).
Ярким примером этого является завязка былины о Сокольнике. В подавляющем большинстве записей песни начинается с того, что на заставе стоят несколько богатырей и, когда ночью границу нарушает неизвестный витязь (Сокольник), Илья Муромец долго выбирает, кого послать вдогон нарушителю. Выбор падает на Добрыню, причем в некоторых вариантах его посылают одолеть незнакомца, а в других - только выяснить, кто он. Практически во всех случаях миссия Добрыни оканчивается неудачно.
Основные варианты этого сюжета таковы. Сокольник требует поединщика, Илья посылает Добрыню, но от крика врага у Добрыни падает конь (Рыбн. № 80, 49-61; Рыбн. № 199, 14-16; Григ. № 2, 44-91). Иногда сказители прямо-таки беспощадны к Добрыне - подробно описывается, как Сокольник отлупил его (Онч. № 1, 163-187; Аст. № 2, 85-150; Аст. № 57, 72-89; Аст. № 70, 47-65; Аст. № 87, 92-103). Иногда, напротив, спасая честь Добрыни, сказители обрекают на позорное поражение Алешу или некоего Микиту (Григ. № 8, 12-40; Аст. №79, 34-54). В большинстве архангельских былин Добрыню (иногда прежде него - Алешу) Илья посылает не биться, а выяснить, кто нарушил границу и с какой целью (Григ. № 288, 200-245; Григ. №299, 125-142; Григ. № 308, 41-138; Григ. № 320; Григ. №336; Григ. № 368, 96-156; Григ. № 392, 62-91; Григ. № 396, 32-100; Григ. № 417, 77-146, то же в Аст. № 40). Однако для нас важнее те варианты, где конь богатыря уцелевает и Добрыня спасается бегством (Рыбн. № 5, 53-76; Гильф. № 77; Гильф. № 246, 13-47; Аст. № 11, 165-177; Аст. № 20, 60-67) - иногда прежде него отступает Алеша. Еще показательнее те записи, когда Добрыня вообще не решается выйти на бой (Рыбн. № 177, 50-63; Гильф. № 219; Гильф. № 226; Гильф. № 233), говоря, что этот богатырь "не мне чета и не мне верста", "что его храбра поездка молодецкая" (Рыбн. № 177, 59). На наш взгляд, последний вариант наиболее ярко подчеркивает неспособность Добрыни одолеть Сокольника - богатырь даже не пытается вступить в схватку, а это хуже, чем потерпеть поражение. Так Добрыня предстает в этой былине однозначно слабым героем.
К былине близко казахское сказание о Кобланды, который попадает в плен по вине своего спутника Карамана. Тот охранял сон спящего героя (подобно русским богатырям на заставе), вступил в единоборство с прибывшим врагом и проиграл поединок. Бой "младшего героя" во время сна главного - типичный сюжетный ход; здесь мы опять сталкиваемся с тем, что "младший герой" оказывается ложным и терпит поражение. (Кстати, Караман не только в этом эпизоде выступает как ложный герой при Кобланды - так, он претендует на их спасительницу, царевну Карылгу, но легко соглашается сменять ее на двух служанок.)
Итак, для слабого "младшего героя" чрезвычайно характерен страх, причем это не обязательно означает, что богатырь вообще труслив. Так, тот же Добрыня в посвященной ему былине не испытывает ужаса перед Змеем; для того, чтобы здесь оттенить чудовищность врага, некоторые сказители (Гильф. № 59; Гильф. № 64) вводят в повествование слугу Добрыни, бегущего в панике. Введение этого персонажа преследует двоякую цель: не только оттенить героизм Добрыни, но и объяснить, почему богатырь лишен оружия и вынужден сражаться "шапкой земли греческой".
Двойную функцию несет на себе еще один слабый "младший герой" - Старчище Иванище в былине "Илья и Идолище": это не просто струсивший силач, это еще и вестник. Перед нами богатырь совершенно иного типа: обладая архаической силой, он не способен совершить подвиг. Задержимся на этом образе подробнее. Для архаического героя его сила, рост и аппетит - в равной степени показатели героизма (Так, нарт Бадыноко превосходит великанов в обжорстве и потому легко разбивает в бою [Нарты. С. 183]), однако в классическом эпосе возникают сказания о победе как слабейшего над сильнейшим, так и героя со скромным аппетитом над обжорой [Пропп 1955. С. 221];[Шталь. С.208]. И то, и другое реализовано в этой былине: Старчище Иванище сильнее Ильи, Идолище - прожорливее, однако богатырь превосходит обоих. Однако в других былинах сам Муромец предстает как обладатель этих архаических качеств (он способен сокрушить войско, он пьет вино в безмерных количествах). Следовательно, в данной былине мы имеем дело с перенесением характерных черт самого Ильи на его врага и слабого "младшего героя"; при этом можно говорить и об индукции признаков между Старчищем и Идолищем.
