У меня опустились руки. Бесполезно, мне его не убедить.

   — Что вы намерены делать?

   Отравителя Агаты я сперва высеку, а потом найду тот самый яд и заставлю выпить.

   — Чего же вы ждёте? Далеко ли ваш хлыст, граф?

   — В комнате.

   — Идёмте, — я отворила дверь и медленно, не оборачиваясь, вышла из кухни.

   В спальне, казалось, ничего не изменилось. Однако когда мы с отчимом подошли ближе к кровати, Агата подняла морду. Я уже готовила себя к порке, и в душе царил непроглядный мрак, но простое на первый взгляд движение подарило робкий лучик надежды. Мне захотелось подбежать к пантере, проверить, не ошиблась ли я, действительно ли кошке стало легче.

   Агата мяукнула жалобно, как маленький котёнок, и граф тут же оказался возле неё. Сел на кровать, погладил любимицу по голове, почесал за ушами.

   Я наблюдала со стороны, отстраненно. Слишком сильные эмоции охватили в этот момент, с их натиском невозможно было совладать, и я закрылась в себе. Это происходило всякий раз при угрозе наказания, только так можно было удержать себя в руках, так легче было переносить изощрённые издевательства мачехи. Однако жест графа на миг вырвал из толстой защитной скорлупы. Отвлёк, возвращая из состояния тупого безразличия. Странный непривычный жест, преисполненный настоящей нежности и заботы.

   Я знала, что граф может быть ласковым. Он бывал таким со мной, но даже в такие минуты опекун играл и играл по собственным правилам. Никогда не замечала я в нём полной открытости, искренности, а сейчас будто приоткрылась завеса над характером Джаральда. Поймав мой взгляд, отчим неспешно поднялся.

   — Джим, можешь идти, — велел он слуге.

   Камердинер поклонился и быстро покинул комнату, а я замерла, опустив голову и ожидая, когда отчим достанет свой хлыст. Услышала звук его шагов, а потом шорох сдвигаемой панели. Подняв глаза, увидела, как открылся потайной проход.

   — Идём, провожу в твою комнату.

   — А разве вы не будете... вы говорили, что сперва отхлещете, а потом заставите выпить яд.

   — Пожалуй, я действительно так поступлю, но с настоящим отравителем.

   — Вы же не поверили мне на слово? Всё свидетельствует против меня, граф.

   — Я поверил твоей реакции, Рози. Ты слишком сильно обиделась на угрозу наказания. Идём, или решила провести ночь у меня?

   Я поспешно подошла к стене и последовала за ним в потайной ход.

ГЛАВА 12. Кошки-мышки

   Я полагала, что для меня история с отравлением на том и закончится. Сколько было несправедливых наказаний в моей жизни? Повезло, что хоть в этот раз обошлось. Я ни от кого не ждала извинений и тем более подарков, но...

   — Вы только взгляните, мисс Розалинда! Ах, красота какая!

   Джейн разбудила меня поутру, и я заметила в её руках красивую резную шкатулку. Горничная поставила её на туалетный столик и раскрыла. Мне показалось, что из шкатулки посыпались искры, а комната вмиг наполнилась чудесным сиянием. Разноцветные блики разбежались по стенам и столу, запрыгали по комнате.

   — Заколки, браслеты, кольца, мисс. Богатство какое. Правильно, что вы у графа попросили украшения. Он вам опекун, обязан о падчерице заботиться, а то будто простая девка ходите, благо, хоть гардероб недавно обновили.

   — Я ничего не просила, Джейн. Это точно граф?

   — Точно, мисс. Утром Джим, камердинер его, мне сам ларчик вручил.

   Я спустила ноги на пол и c такой осторожностью приблизилась к шкатулке, будто она могла испариться в любой момент. Как и сказала Джейн, красоту украшений сложно было передать. Граф решил собрать все камни, которые больше всего ценились у ювелиров, и приказал вставить их в самые удивительные и изумительные произведения ювелирного искусства: серьги, заколки, браслеты, кольца и подвески. Я стояла и рассматривала это богатство с открытым ртом. Даже оценивая собственный вклад в спасение Агаты, я усомнилась, что вознаграждена по заслугам. Не слишком ли велика благодарность за пантеру?

   — Джейн.

   — Да, мисс?

   — Я не могу это оставить.

   — Да почему же? — горничная возмутилась совершенно искренне.

   — Это невозможно дорого. Я боюсь, что мачеха прознает. Как я буду надевать на себя эти украшения? Она ведь заметит и обозлится.

   — Оно верно, конечно, да только что она сделает, если их сам граф подарил?

   — Я их верну.

   — Вернёте? — горничная ахнула и потянулась к шкатулке, словно хотела спрятать её от меня и не позволить поступить так с чудесными вещицами. — Как бы вам все это пошло, а вы возвращать...

   Казалось, Джейн вот-вот заплачет, я и сама была недалека от этого, но понимала, что это игра на грани, и я не могу и не должна принимать от Джаральда подобные подарки.

   Только узнав, об отъезде Катрин из поместья (мачеха отправилась с утренним визитом к достопочтенной маркизе Клиффорд), я отважилась спуститься в хозяйский кабинет.

   — Доброе утро.

   Джаральд поднял голову от бумаг и сразу же заметил шкатулку в моих руках. Отчим скривился, будто отведал уксуса.

   — Что опять не так?

   — Это было бы чересчур вызывающе с моей стороны, носить подобные украшения. Они безумно дорогие и их слишком много.

   — Рози..., — Джаральд поднялся, обошёл стол и остановился передо мной, — когда ты перестанешь дрожать как осиновый листок на ветру? Так и проживёшь всю жизнь в страхе?

   — Не вам рассуждать о страхе, граф. Вы ничего не боитесь. Вы никогда не жили жизнью девушки, у которой нет права даже слово поперёк сказать. Вероятно, не все грезят о драгоценностях? Возможно, у меня иные мечты и я вовсе не жажду золота и камней? Мне было бы намного приятнее иметь возможность высказывать своё мнение относительно того, что считаю неправильным.

   — Тогда ты поступила крайне неосмотрительно, родившись женщиной.

   Ну вот опять. Я горько вздохнула.

   — Раз желаешь иной награды, я разрешаю тебе попросить самой. Какой подарок за спасение Агаты ты хочешь?

   — Не прикасайтесь больше ко мне.

   — Не прикасаться? — Джаральд приподнял одну бровь, — очень интересная просьба, даже сказал бы, оригинальная. Но что противного в прикосновениях? Они ведь приносят тебе удовольствие.

   — У удовольствия горький привкус, граф.

   — Хм, — он задумчиво опустил голову, — хорошо, просьба выполнима, только не до конца мне понятна.

   — А что в ней непонятного?

   — Прикасаться можно по-разному. Хотелось бы знать, как именно ты запрещаешь мне это делать?

   — Как запрещаю прикасаться к себе? Но ведь..., — на миг растерялась, не зная, как точнее выразить свою мысль, — это же совершенно ясно, не прикасайтесь ко мне... руками.

   — Только руками? Остальным можно?

   Остальным? Ах, вот оно что! Пообещал исполнить мою просьбу, а сам ищет лазейки.

   — Губами тоже.

   — Всё?

   — Нет.

   — Рози, а не проще составить список? Иначе я непременно что-нибудь забуду.

   Я уже начинала злиться. Что за бесконечные насмешки?! Будет тебе список, самый подробный.

   — Присаживайся, — граф отодвинул для меня стул и положил на стол чистый лист бумаги и перо.

   Я обмакнула перо в чернила и стала выводить надпись о том, что господин граф даёт слово не прикасаться ко мне и дальше по списку: руками, губами, пальцами, ладонями...

   — Не забудь также пояснить «кончиками пальцев» и, возможно, языком?

   Я мгновенно покраснела, но быстро добавила перечисленное и даже приписала «кончиком языка».

   — А телом считается? — отчим заглянул через плечо, поставил руки на стол, наклонившись совсем близко.

   — Считается, — я тотчас же добавила этот пункт, согнувшись так низко, что почти уткнулась лицом в лист.

   — Даже локтями нельзя?

   — Локтями? — вот тут я удивилась, — как можно прикасаться локтями?