"Приходите и вешайте!" — коротко ответил полковник Ширяев, кладя телефонную трубку.

В Батайске развернулись ожесточённые бои. Красные подтянули до трёх тысяч человек и бронепоезд. На помощь морякам бросили юнкерский батальон, но пробиться к Батайску им не удалось. Морскую роту отрезали. Юнкерской батарее удалось подбить паровоз блиндированного поезда, и моряки провели на него атаку, уничтожив обстреливающие станцию орудия, захватив трофеи и главное — патроны. Батайский отряд продержался на станции три дня и ночью пошёл на прорыв. Прорыв удался, но красные подходили к городу всё ближе. По данным разведки с юга наступало до 5000 тысяч штыков. Красные давили с севера, запада и юга, петля затягивалась.

Пётр ходил в караулы и патрули. Каждый день. Зверски хотелось спать, служба из-за малочисленности людей выматывала. День в карауле, день в патруле. Потом тоже самое. Располагались в здании Технического училища. Охраняли железнодорожный вокзал, мост через Дон, банк, электростанцию, телефонную станцию. Посылались посыльные связи с распоряжением частям. Арестовывали выявленных большевиков, распространителей листовок и агитаторов. С арестованными разбиралась следственная комиссия, работающая на вокзале. Нападавшим на патрули выносился смертный приговор. Корнилов готовил армию к оставлению Ростова. Пока же в городе формировались подразделения и команды. В подрывную команду попросили сдать имеющиеся гранаты. Пётр и Вадим по одной отдали. Патроны не выдавали, но в первом батальоне они были, после боёв в Гуково. Корнилов у местных купцов добыл два миллиона рублей на нужды армии, дав расписку, что деньги реквизированы. Закупили телефоны, кабель и прочее оборудование для связистов.

Попытка привлечь офицеров Ростова в ряды Добровольческой армии не удалась. Собралось человек двести, одетых в гражданскую одежду и тут же разбежавшихся, как только их стали переписывать. Записалось не больше десятка.

На следующий день в газетах напечатали ультиматум офицеров батальона:

"Вам объявляет 1-й офицерский батальон: кто не с нами, тот против нас! В трехдневный срок предлагаем всем офицерам, находящимся в Ростове, вступить в ряды армии, или покинуть Ростов".

— Надо было ещё дописать: "Иначе смерть!", — сказал Озереев, показав Петру газету.

— В этом ты неправ, Вадим. Не будем же мы арестовывать офицеров по квартирам. Да и сил у нас таких нет, чтобы Ростов шерстить. А смерть им большевики приготовят. Всех оставшихся выявят и расстреляют. А потом, это ведь мы с тобой холостые, а ведь у многих здешних офицеров жёны и дети. Не так-то просто в такую годину семью бросить и уйти воевать. Ты посмотри на офицеров в батальоне, среднего возраста добровольцев практически и нет. Или старики или молодёжь. У Алексеева вообще юнкера и студенты без всякого военного опыта. Пацаны, а ведь неплохо дерутся.

— Обидно мне Петр Николаевич, что дерутся единицы, а за их спиной отсиживаются тысячи!

— Мне тоже обидно. Я в Екатеринодаре должен быть, мать и сестру поддерживать, коли уж с фронта отпустили, а приходится чуждый мне город идти от мазуриков охранять.

На следующий день стоя на охране вокзала, они могли воочию увидеть, как малодушные, прочитав ультиматум и боясь ареста, начали уезжать из Ростова. Их выдавали тёмные пятна на плечах после споротых погон и покрой офицерских шинелей со срезанными пуговицами. Были и переодетые в гражданское платье. Ещё больше офицеров затаилось в городе.

Опять затребовали связного. Несколько офицеров уже убили ночью на улицах города, из-за угла, поджидая одиночек. Выпало идти Володе Алфёрову, молодому прапорщику девятнадцати лет. Одного из последних выпусков, уже при Керенском. Все начали давать советы, как пройти по ночным улицам, чтобы не подставиться.

— Ты гранату в карман взведённую возьми, — сказал Згривец. — Гранате что, она механизм, если убьют из подворотни, хоть гадов на тот свет отправишь.

— Новый тактический прием — уничтожение противника с того света! Не знаю, не пробовал! — оценил идею капитана поручик Паль.

Володька пошел к взводному, получил у него гранату, взвёл, снял предохранительное кольцо, сжал рычаг и сунул руку в карман. Отойти он успел всего на три квартала. Взрыв ночью было прекрасно слышно. Отделение похватало винтовки и высыпало на улицу. Алфёров был мёртв. Он лежал с пробитой кистенём головой и оторванной ногой, но рядом валялось ещё три трупа большевиков. К четвёртому, парикмахеру, привёл кровавый след. Вытащили суку из дома и там же расстреляли. Со следующей гранатой пошел прапорщик Юра Рейхгардт, он дошёл с донесением нормально, видно караулили связников недалеко от вокзала.

Через день, после патрулирования отправили на охрану банка. В охране было целое отделение. Начальник караула — штабс-капитан Крыжановский. Через два часа прибыло ещё десять добровольцев — Корнилов в связи с приближением к Ростову красных решил эвакуировать ценности банка в Новочеркасск Донскому правительству. Крыжановский завёл всех в караульную комнату и приказал освободить вещевые мешки офицеров. Задача стояла простая — перенести восемьдесят кожаных пудовых мешков с золотым песком на вокзал. Каждому давали по два. Отправляли парами через пятнадцать минут, чтобы не привлекать внимание.

Пётр шёл с Озереевым. Ему то было наплевать, он мог взять ещё столько же, а вот Вадиму было тяжеловато.

— Никогда не думал, что придётся два пуда золота за плечами тащить, — сказал тихо Аженову прапорщик, сдерживая дыхание. — Лямки бы не оторвались, тяжёлое, зараза.

— Лямки прошитые, крепкие, да и идти не особо далеко, — подбодрил его поручик.

Мешки выглядели тощими, золото занимало совсем небольшой объём.

"Зря начкар приказал все вещи выгрузить, — подумал Пётр, — надо было что-то лёгкое оставить. Не так бы приметно было".

Ростов был заполнен криминальным элементом. Помимо собственных бандитов сюда стекались дезертиры с Кавказского фронта, рискнувшие забраться в Область Войска Донского. Не будь в банке офицерского караула, его бы уже давно очистили от всех ценностей. Местная власть никаких военных отрядов не имела и защитить своё имущество не могла. Вся многотысячная масса солдат ждала только момента, когда падёт власть Каледина, чтобы ринуться в центральные районы России, где уже шла драка за землю и крестьяне грабили помещичьи усадьбы. Область Войска Донского закупорила железнодорожные магистрали, ведущие с Северного Кавказа и солдатская масса скапливалась на станциях в Ставрополе, Тихорецкой, Кавказской, Торговой, подзуживаемая большевистскими агитаторами и готовая выплеснуться из котла. Казачков пока побаивались, но красные быстро сколачивали части, готовые расчистить дорогу Советской Власти. Декрет Ленина "О мире" привёл к абсолютному развалу всех внешних фронтов бывшей российской империи. Армии, дивизии и полки перестали существовать. Миллионы русских вооружённых солдат ринулись домой. Большевики не хотели защищать земли империи, главная цель — удержать власть. Врагами были не немцы, австрийцы, румыны и турки, занявшие значительные куски российской державы, а внутренние окраинные области, не желавшие подчиниться новой центральной власти.

Городские банды Ростова могли при желании набрать не одну сотню бандитов, готовых напасть и отхватить лакомый кусок, каким являлся банк. Пока стоял офицерский караул с пулемётом, банк пока обходили стороной, прекрасно понимая, что завяжись бой, офицерам придёт помощь. Но к городу подходили красные и караул должны были снять. Да и при вывозе ценностей можно было поживиться. За банком присматривали и ждали, когда начнут что-то вывозить.

За двадцать минут дошли до вокзала. Банковский служащий в отдельной комнате принимал опечатанные мешки. Пошли назад, чтобы забрать вторую порцию золота. Встретили две пары других "золотонош", двигающихся навстречу.

По мнению Аженова, чем три часа носить это золото пешим порядком, проще было подогнать один грузовик и вывезти. Грузу то было около тонны. Если не за один рейс, то за два. С серебром так и поступили. Ящики, заполненные монетами и слитками, вывезли за один рейс. От вокзала тут же отошёл в Новочеркасск поезд с усиленной охраной.