— Что ж, — говорит тетя Зина, — милиционер очень нужный людям человек.

— Но прежде всего я вступлю в пионеры, — выдает свой секрет Леша. — Как только начнутся занятия в школе, сразу и поступлю.

Музыка стала громче. Видимо, сейчас играют в четыре руки. Чудесная мелодия заполняет сад, плывет над яром, освещенным солнечными лучами.

Так получилось, что Леша стал носить галстук еще до того, как вступил в пионеры.

А случилось это так. После окончания курсов красных командиров домой на несколько дней приехал Федор. Его обступили дети, и он начал раздавать им подарки.

— А это тебе, пионер, — сказал Федор и повязал Леше на шею красный пионерский галстук.

— Так он же еще не пионер, — сказала мать. Леша смутился. Сколько раз он с завистью смотрел на Юркин пионерский галстук. В школе тоже хоть немного, но есть ребята, которые носят пионерские галстуки.

Как только начались занятия в школе, Леша на одном из уроков поднял руку.

— Ну что? — спросил учитель.

— Я хочу в пионеры, Язэп Сидорович.

— Ты? — сердито взглянул на него учитель. — И так уроков не учишь, а тогда и вовсе из тебя даже дубинкой ничего не выбьешь. Садись да лучше занимайся.

Ученики захохотали, а потом на перемене издевались над Лешей. Особенно допекали его несколько набожных девочек и сын церковного старосты Мишка. Они были любимчиками учителя.

Язэп Сидорович вообще не любил Лешу. Мальчик раздражал его своими вопросами о религии.

— А правда ли, — взглянув на набожных девочек и Мишку, спросил однажды Леша, — что есть бог и ангелы, которые летают в небе?

— У тебя в голове летает не то, что надо. Садись.

Девчонки, понятно, были на седьмом небе от удовольствия, а Мишка повернулся и, сделав гримасу, сказал:

— Ага, съел?

Однажды вечером Леша увидел Язэпа Сидоровича возле Покровской церкви. Учитель бережно вел под руку архиерея. И тогда Леша понял, почему на его вопросы учитель отвечает так грубо.

После знакомства с Юрой Леша только и мечтал, чтобы стать пионером. И вот брат, командир, считая его пионером, повязывает ему на шею пионерский галстук.

— А я пионер! — крикнул Леша, чтоб брат не передумал.

— Уже поступил? — спросила мать.

— Поступил, — солгал Леша.

— Я так и думал, — похвалил брат. — Молодчина. Это все слышали и видели, даже Вася, который как раз вбежал во двор поглядеть на командира со шпорами и саблей. Теперь уже нельзя было отступать. После обеда Леша повязал галстук и пошел в школу. Микита Дудин даже заскрипел зубами, когда мальчик проходил мимо его хаты. Если бы это случилось до ареста Тимки, он бы сорвал с Леши галстук или подучил бы это сделать Листрата. Но теперь побаивался, притих.

В кленовнике, спрятавшись за дерево, Леша снимал галстук, бережно завертывал его в газету и прятал в сумку. Но как-то случайно возле кленов Леша встретил Юру. Они учились в разных школах и в разных сменах, потому встречались теперь реже.

— Ты уже пионер! — обрадовался Юра.

Леше ничего не оставалось делать, как кивнуть в знак согласия. Но совесть не давала покоя, и Леша не знал, как быстрее отделаться от Юры.

— Я опаздываю в школу, — соврал он.

— Пионер не должен опаздывать. Беги. А в воскресенье пойдем к Тамаре, — уже вслед ему сказал Юра. — Она же не видела тебя таким. Я за тобой зайду, хорошо?

— Хорошо, — махнул рукой Леша и быстро побежал в кленовник.

Там, спрятавшись за дерево, снял галстук и сунул его в сумку. Спрятал он его на этот раз плохо. Кончик красного галстука торчал из сумки. В классе заметили этот кончик. Мишка ухватился за него и вытащил галстук.

— Ой, глядите, что носит в сумке Лешка, — размахивая галстуком, объявил Мишка на весь класс. — Еще не пионер, а уже галстук носит.

Покраснев от стыда, Леша подскочил к Мишке:

— Отдай…

— А вот и не отдам, ты же не пионер. Вокруг кричали и хохотали ученики.

Лешка не выдержал, размахнулся и что было силы ударил Мишку сумкой. Мишка бросил галстук и рукой закрыл рот, сквозь пальцы сочилась кровь…

Как буря, ворвался в класс сердитый Язэп Сидорович. Лешка только моргал глазами, когда он размахивал перед его носом длинным пальцем:

— Ты бандит с Задулинской…

Окровавленного Мишку и Лешку привели к директору.

— Где ты взял этот галстук? — спросил директор, когда Язэп Сидорович рассказал ему, что произошло в классе.

— Украл или сорвал с какого-нибудь пионера, — ответил за Лешу Язэп Сидорович.

— Сорвал!.. Может, скажете, с архиерея, — буркнул Лешка.

— Как ты разговариваешь с учителем? — вскипел Язэп Сидорович. Перед носом Лешки замелькал палец. — Ты, бандит с Задулинской, если еще…

Директор остановил учителя:

— Язэп Сидорович, забирайте Мишу и идите, пожалуйста, с ним в класс. Я с Лешей поговорю.

— Сам не учится и еще хорошим ученикам мешает учиться, — проворчал уже тише Язэп Сидорович и вышел из кабинета.

От учительницы же, у которой раньше учился Леша, директор слышал неплохую характеристику. «Леша способный и старательный ученик, — сказала она, — но домашние условия у него тяжелые. Семья большая».

— Это твой галстук? — спросил спокойно директор.

— Мой.

— Где ты его взял?

— Мне брат привез из Москвы.

— Федор?

— Да. Он думал, что я пионер.

— Ну, а при чем тут архиерей?

Леша молчал. Он сам не знал, как это у него вырвалось. Но вырвалось, видимо, не без причины. Случай, когда он видел Язэпа Сидоровича под руку с попом, остался в памяти.

— А ты хочешь быть пионером?

— Хочу, — ответил Леша и заплакал.

— Ну, успокойся. — Директор положил руку на худенькое плечо Леши. — Ты будешь пионером.

Сначала осмотрели дрожки. Покупатель придирался к каждой царапине, искал как можно больше зацепок, чтоб сбавить цену. Антон не слишком уверенно возражал. «Оно, конечно, из старья слеплено», — думал он. Насколько Антон был хорошим мастером, настолько плохим продавцом. Он считал, что хорошая вещь должна говорить сама за себя, и молчал.

Больше говорил Мендель. Он привел покупателя, но сразу же взял сторону Антона.

— Царапинка, какая там царапинка, ее не увидишь и в микроскоп. В конце концов ее можно закрасить. Ты лучше гляди на рессоры. Твой начальник будет качаться на сиденье, как в коляске.

Покупатель был хозяйственником какого-то учреждения. Экипаж, коня — весь выезд учреждение покупало для служебных разъездов.

— Человек сам сделал эти дрожки, — не унимался Мендель. — А у него же золотые руки, — расхваливал Мендель и экипаж, и хозяина, надеясь, что, хорошо продав свой товар, хозяин его отблагодарит.

Иногда вставлял слово и Лачинский. Он тоже чувствовал, что тут пахнет чаркой. Дети стояли кучкой в сторонке и колдовали, чтоб не продали дрожки. Им так хорошо было каждый вечер кататься до кладбища, а иногда и до самой Сенной площади. Они как самой счастливой минуты жизни ждали, когда их отец садился на козлы. Ничего, что потом уже возвращались пешком.

— Зато теперь татка будет приносить с завода блестящие игрушки, как когда-то Федор приносил, — сказал Янка.

— А молоточек? — спросил Алеська.

За молоточек, который сделал в свое время Федор, и теперь шла драка. Он переходил разными путями из рук в руки. И сейчас кто-то из мальчиков спрятал его где-то до поры до времени, пока кто-нибудь другой не найдет и не завладеет им.

У Леши пробудилась старая мечта.

— Кончу школу — пойду тоже на завод. Сделаю такой молоточек…

— Что молоточек! Вот конь!.. — воскликнул Вася. Как раз в этот момент выводили из стойла Пестрого.

— В цирке кони даже танцуют под музыку… Как там в цирке танцуют кони, никто, кроме Васи, из детей не видел. Знакомо было другое: как отец поит, кормит, запрягает коня в дрожки. Приятно, хоть и немножко страшновато, было поднести Пестрому травы и глядеть, как он берет ее из рук. А посидеть на коне верхом! Отец не раз доставлял детям такое удовольствие. А засыпать на сеновале, слушая, как Пестрый хрустит овсом!..