«Тогда следуйте за мной».
Никакого тебе «Откуда вы?» или там «Не промокли ли вы?» — ничего подобного. Так что пришлось нам вслед за этой троицей спуститься с обрыва, а там мы сразу оказались в Эфрафе — это они так называют свой городок. Я постараюсь рассказать о нем как можно лучше, чтобы вам стало ясно: по сравнению с ними мы просто кучка грязных, сопливых подзаборников.
Эфрафа — очень большой городок, намного больше нашего, я имею в виду Сэндлфорд. Единственное, чего боятся тамошние жители, — это людей и куриную слепоту. Городок вырыт очень хитро. Нор не видно, везде стоят на посту гвардейцы ауслы. Ваша жизнь там вам не принадлежит, зато каждый чувствует себя в безопасности — что ж, ради этого можно и впрямь от многого отказаться!
Кроме ауслы в Эфрафе есть Совет, и каждый кролик в этом Совете следит за тем, что ему поручено. Одни отвечают за снабжение, другие — за тайные тропы, третьи следят за воспитанием молодняка. Рядовым кроликам разрешается выходить на поверхность только в определенное время, причем их число тоже ограниченно. Каждого кролика метят еще при рождении. Ему выгрызают метку под подбородком, или на бедре, или на передней лапе. А потом всю жизнь его узнают по этой метке. И вы имеете право появляться на поверхности только в отведенное для вашей метки время.
— А кто же вас остановил? — поинтересовался Шишак.
— Жутковатая это история. Нас остановила аусла… Но кто не был там, тот не поймет. Старшиной у них кролик по имени Дурман — они называют его генерал Дурман. О нем я расскажу подробней. Ему подчиняются капитаны — у них метки особенные. У каждого капитана — свои офицеры и своя охрана. И в любое время, и днем и ночью, стоит этот меченый капитан на посту со своей оравой. Если случится — правда, это бывает нечасто — человеку подойти к Эфрафе поближе, охрана предупреждает о его приближении задолго до того, как тот успеет что-нибудь заметить. Если появится элиль — то же самое. Храку там можно оставлять только в специальных канавах, где ее тотчас же и закапывают. А если они обнаружат наверху кролика, который, по их мнению, не имел права находиться там, то требуют у него показать свою метку. И только Фриту известно, хотя, в общем, можно предположить, что произойдет с этим кроликом, если он не сумеет оправдаться. Кролики в Эфрафе зачастую днями не видят солнца — Фрита. Если твой знак предполагает выход на силфли ночью, то ты можешь есть только по ночам, и не важно, ясно или сыро, тепло или холодно. Там давно привыкли играть, беседовать, заводить друзей под землей, прямо в норах. Когда в положенное время почему-либо выход отменят — например, если появится человек и начнет работать неподалеку, — тогда плохо дело. Придется сидеть голодным до следующего раза.
— Но у них от такой жизни, наверное, и все привычки изменились? — спросил Одуванчик.
— Да, — ответил Падуб. — Большинство способно лишь выполнять приказы. Из Эфрафы они никогда не выходят и не знают запаха элиля. У них всех в жизни есть только одна мечта: попасть в ауслу, потому что гвардейцам многое разрешено; а мечта гвардейцев — попасть в Совет. Быть членом Совета — лучше всего. Но в гвардию отбирают лишь самых сильных и закаленных, поскольку в обязанности ауслы входит внешнее патрулирование. Как они говорят, внешний патруль. Патруль заглядывает повсюду — под каждый кустик — и иногда целые дни напролет проводит под открытым небом. Чтобы знать все окрестности и еще чтобы быть в форме и не терять ни силы, ни хватки. Если патруль наткнется на хлессиля, то приведет его с собой в Эфрафу. Если же бродяга идти отказывается, его убивают. Эфрафцы говорят, что хлессили опасны, потому что могут привлечь к ним внимание человека. Вернувшись, патрульные отчитываются перед генералом, и если они доложат о чем-нибудь новом или необычном, Совет решает, что делать.
— Вы удрали от них по дороге? — спросил Колокольчик.
— Нет-нет! Потом, уже в городке, мы узнали, что нас привел капитан Дрема и что он сразу отправил связного доложить о трех кроликах, которые шли в Эфрафу с севера, и узнать, какие будут приказания. Ему велели просто отконвоировать нас в город.
Как бы то ни было, капитан Дрема привел нас к канаве, где и был вход в Эфрафу. Этим входом оказался кусок старой керамической трубы, так что, если бы человеку вздумалось ее вытащить, ход завалился бы и человек ничего не понял бы. В Эфрафе нас передали еще одному капитану, а Дрема вернулся наверх и торчал там, как вы понимаете, до конца смены. Нас привели в большую нору и велели устраиваться надолго.
В норе были еще кролики, и именно там, то слушая их разговоры, то задавая вопросы, я и узнал почти все, что вы здесь слышали. Я разговорился с крольчихами и особенно с одной, которую звали Хизентли[20]. Я рассказал ей, зачем и почему мы там оказались, а она мне — про Эфрафу. Когда она замолчала, я заметил:
«Послушать тебя — здесь просто ужасно. Неужели так было всегда?»
И она ответила — нет, ее мать рассказывала, что несколько лет назад городок их лежал южнее и был намного меньше. А потом появился генерал Дурман и заставил всех переселиться в Эфрафу. Это именно он придумал всю систему укрытий, а затем совершенствовал ее до тех пор, пока жизнь в кроличьем городке не стала такой безопасной, как у звезд на небе.
«Если кролика не убьет гвардеец, он умирает от старости, — сказала Хизентли. — Беда в том, что нас стало больше, чем нужно. Новую нору можно вырыть только по разрешению и под присмотром ауслы, а они до ужаса осторожничают и тянут. Каждый вход нужно хорошенько спрятать — да вы и сами видели. У нас стало слишком тесно, а многие выходят на воздух гораздо реже, чем это нужно. Крольчих у нас больше, чем кроликов. Из-за тесноты у многих нет детей, но еще никому ни разу не позволили переселиться в другое место. Несколько дней назад я и еще несколько крольчих отправились на Совет с просьбой, чтобы нам разрешили покинуть Эфрафу и основать где-нибудь новый город. Мы обещали уйти далеко-далеко — как они только скажут. Но никто и слушать не захотел! Мол, если каждый пойдет куда захочет, система рухнет. Но говорить об этом вслух запрещено».
Я было сначала решил, что нам это как раз и надо, — продолжал Падуб. — С чего бы им отказать? Нам крольчихи нужны, а не кролики. В Эфрафе крольчих много и им не хватает места, а мы уведем лишних, да так далеко, куда ни один из них не заходил. Немного погодя пришел капитан и сообщил, что нас ждет Совет. Совет у них собирается в большущей норе. Длинной, узкой — намного хуже, чем наш «Улей», потому что деревьев там нет, а без опор широкий свод не соорудить. Нам, пока обсуждались другие дела, ждать пришлось снаружи. Мы для них были просто пунктом повестки дня: «Подозрительные бродяги». Кроме нас там сидел еще один кролик, но он был под конвоем ауслафы — так они называют специальный отряд полиции Совета. В жизни не видел, чтобы кто-нибудь до такой степени боялся. Казалось, он сойдет с ума от страха. Я спросил парня из этой ауслафы, что натворил бедняга, и тот ответил: «Кролик по имени Блэкавар арестован за попытку сбежать из города». Потом его провели внутрь, и мы услышали, как бедолага сначала пытался что-то объяснить, потом заплакал, закричал, запросил пощады, а когда вышел, уши у него были изодраны в такие клочья, что куда моим! Все мы просто обомлели от ужаса, только носы задергались, а один из ауслафы сказал: «Подумаешь! Пусть радуется, что в живых оставили».
И пока мы соображали, что к чему, кто-то вышел и крикнул нам, что Совет ждет.
Нас сразу подвели к генералу Дурману — вот уж действительно мрачная личность. С ним бы, наверное, и ты, Шишак, не справился. Ростом он почти с зайца, и есть в нем нечто такое, отчего… ну оторопь берет. Будто кровь, драки, убийства для него плевое дело. Я думал, он начнет спрашивать, кто мы да что нам нужно, но — ничего подобного! Он сказал:
«Я намерен разъяснить вам правила поведения кроликов в нашем городке и условия вашего пребывания здесь. Вы должны слушать очень внимательно, ибо правила необходимо соблюдать, а любое нарушение карается законом». Тогда я подал голос и сказал, что тут какая-то ошибка.
