— Чего уставились? — огрызаюсь я. Женщина краснеет и опускает взгляд.
— Ирис, прекрати, — сквозь сжатые зубы цедит Еллоу.
— Нет!
Она больно пинает меня прямо по голени.
— Прекрати устраивать сцену. Ты самый эгоистичный человек из всех, кого я встречала.
— Я… что?
— Ты всегда думаешь только о себе. Что лучше всего для Ирис? А если люди не хотят смотреть на вещи твоими глазами, то ты сразу набрасываешься на них.
— Ты меня совсем не знаешь, Еллоу.
— Правда? А я думаю, что знаю. Ты не прекращаешь говорить о себе с тех пор, как присоединилась к Страже времени. Ты родилась в Вермонте. Ты думала, что твой отец морской котик. У твоей мамы биполярное расстройство. Тебе пришлось оставить своего парня. Никто не любит тебя. И все в таком духе. Ирис, Ирис, Ирис. Все время Ирис.
— Это неправда, — шепчу я.
— Тогда расскажи что-нибудь обо мне. Кроме того, что ты уже знаешь о моем отце и брате.
— Я… — Я открыла рот, а потом закрыла его. Потому что она права. Я ничего не знаю о Еллоу.
— Ты хоть представляешь себе, на что я пошла, чтобы быть здесь, с тобой. Мне пришлось оставить единственную жизнь, которую я знала. Я отказалась от семьи. И не забывай об этом, — с этими словами она вытягивает руку.
— Я не просила тебя…
— Тебе и не нужно было, — убрав руку, произносит Еллоу. — Я люблю поступать правильно. Веришь или нет, но я думаю, что сейчас ты делаешь правильные вещи. Я хочу помочь тебе, но ты все усложняешь. А теперь говоришь о том, чтобы вернуться в прошлое и остановить убийство отца. На это я не подписывалась.
Я качаю головой. Но она права. Боже, она полностью права. Я с самого начала вела себя совершенно эгоистично. Единственный человек, о котором я думала — это я сама. Как мне преуспеть? Как получить следующий уровень доступа? Ты получаешь то, что отдаешь, а я отдавала только негативные эмоции. Неудивительно, что я никому не нравилась. Никому, кроме Индиго.
Брата Еллоу.
— Прости, — говорю я ей. — Я… — Я понимаю, что нужно извиниться, но это не в моих правилах. — Ты права. Ты совершенно права. Я была несправедлива к тебе. Я отнеслась к тебе предвзято с первой же секунды и даже не постаралась изменить своего мнения. Мне жаль.
Еллоу облегченно выдыхает и расслабляет плечи.
— Признаться, я тоже была негативно настроена по отношению к тебе. Большинству из нас не нравилась идея, что к Страже присоединится чужачка, поэтому мы так приняли тебя. Тем не менее все довольно высоко оценивают твою персону. Ты умная, находчивая, и в тебе есть мужество. Я говорю о миссии в музее. Мы были напряжены, а ты даже не вспотела.
— На самом деле мне постоянно хотелось описаться.
На лице Еллоу расплывается улыбка, а я, протянув руку, хватаю записную книжку и открываю ее на нужной странице.
— Послушай, я хочу одного — отправиться в Даллас и узнать, кто такой КИ. Все это похоже на паутину. Если разорвать один конец, то и остальное рухнет. Для того, чтобы доказать, что Альфа продажный, нам нужно раскрыть личность КИ.
— Но почему КИ? И почему Даллас?
— Потому что он самый крупный заказчик. Десять миллионов долларов. Попробуй найти другого такого, — пододвинув к Еллоу записную книжку, говорю я. — И учти, что мы знаем только даты, поэтому довольно трудно определить, какая именно миссия была проведена. Даллас — единственная зацепка, которая у нас сейчас есть. К тому же, убийство Кеннеди — это очень важно. Если мы раскроем личность КИ, то разорвем большую часть паутины.
Еллоу листает страницы.
— Ты не думаешь, что КИ хорошо замел за собой все следы?
— Возможно. — Я снова берусь за вилку. Мой хорошо прожаренный стейк уже холодный, но я настолько голодна, что это неважно. — Поэтому нам придется очень постараться.
— А что насчет твоего отца?
— Посмотрим, — с набитым ртом отвечаю я.
Еллоу откладывает записную книжку и, взявшись за вилку, начинает гонять по тарелке бобы. Я вижу, что она все еще сомневается в разумности нашего плана.
— Хорошо, — наконец говорит она. — Утром первым делом отправляемся в Даллас.
***
На следующее утро я просыпаюсь с дурными предчувствиями, но игнорирую их. Я забираю папки и записную книжку, и мы покидаем «Паркер-хаус». На улицах очень грязно — повсюду валяются испражнения животных и растоптанная еда. По каменной мостовой громыхают повозки, запряженные лошадьми. Мы проходим мимо лавки мясника. С деревянной перекладины свисает туша свиньи. Я верчу в руках часы, Еллоу тоже заметно нервничает. Как будто не уверена, что ей хватит сил снова спроецироваться.
— Может, воспользуемся гравитационной камерой? — спрашиваю я. — Она всего в нескольких кварталах отсюда.
Еллоу качает головой.
— Я бы не стала так рисковать. Они, скорее всего, отслеживают ее.
Я с облегчением киваю. Потому что это очевидно. Я предложила только из вежливости. Мы направляемся в уединенный переулок, чтобы спроецироваться.
— Подожди, — говорит Еллоу. — Я сначала хочу заглянуть в «Шрив, Крамп и Лоу».
— В ювелирный магазин? Что, положила глаз на какую-то цепочку?
Еллоу недовольно смотрит на меня и заходит в магазин. Несколько минут спустя она возвращается с маленьким бархатным мешочком.
— Золото, — улыбнувшись и покачав им передо мной, говорит она. — Я купила две унции на оставшиеся деньги. В одна тысяча девятьсот шестьдесят третьем году оно будет стоить гораздо больше. Мгновенные денежные средства.
Я открываю рот, чтобы что-нибудь сказать, но потом закрываю его. Потому что это была гениальная идея. Жаль, что она не пришла в голову мне.
Мы заходим в переулок, где нет ни одной души.
Еллоу засовывает мешочек в карман юбки и поворачивается ко мне.
— Ты настроила часы?
— Да.
— На двадцать первое ноября одна тысяча девятьсот шестьдесят третьего года?
— Я же сказала «да», Еллоу.
Она фыркает.
— Я просто проверяла. Не стоит быть такой раздражительной. — Она хватает меня за обе руки и говорит: — Давай сделаем это вместе.
— Это все очень мило, но как я закрою часы, если ты держишь меня за руки?
Еллоу хихикает и отпускает мою правую руку. Я берусь за подвеску. Еллоу сжимает мою ладонь и делает то же самое.
Отец. Мы увидим моего отца. Я воспроизвожу в памяти лицо папы таким, каким оно было в его досье Стража, и закрываю крышку.
Мы погружаемся в темноту, и я мгновенно понимаю, что что—то не так. В голове раздается громкий визг, а перед глазами вспыхивает свет. Мое тело начинает вытягиваться и растягиваться, а визг становится все громче. У меня разорвутся барабанные перепонки. Визг охватывает все мое тело и проникает в самое сердце. Я чувствую его во всех четырех камерах14. Это убьет меня. Я пытаюсь схватиться за грудь, но мы движемся слишком быстро.
Мы с Еллоу приземляемся в том же переулке, только на шестьдесят девять лет позже. Я опускаюсь на колени и хватаюсь за грудь. Такое ощущение, что у меня сердечный приступ. Всю левую сторону тела пронзает сильная боль. Я умираю. Сердце сейчас остановится, и я умру.
— Это было круто… Ирис? — доносится до меня обеспокоенный голос Еллоу, и она опускается на колени рядом со мной. — Что случилось? Ты в порядке?
Я пытаюсь делать не слишком глубокие вдохи, чтобы притупить боль.
— Ирис! — кричит Еллоу.
Я продолжаю концертировать внимание на своем дыхании. Вдохнуть боль и выдохнуть ее. Вдохнуть боль и выдохнуть ее.
— Ирис, скажи что-нибудь!
— Я в порядке, — шепчу я с закрытыми глазами. — Мне становится лучше.
— Становится лучше? О чем ты говоришь?
Я открываю глаза. Все кажется каким-то расплывчатым.
— Разве это было не самое худшее проецирование в твоей жизни?
Еллоу морщит нос.
— Нет, это было самое лучше проецирование в моей жизни. Ну, если не считать тех, что были сделаны с помощью гравитационной камеры. Я едва что-либо почувствовала.
