— Пять секунд, — тяжело дыша, ошеломленно произносит Еллоу.
— Готово!
Я хватаю ее часы и делаю пол оборота назад. Мои руки испачканы кровью, а ногти стучат по циферблату. Вытираю ладони о платье пожилой леди и настраиваю свои часы.
— Вот и все. Мы проецируемся в одна тысяча семьсот восемьдесят второй год. Прости.
Теперь нас окружает еще меньше зданий, чем до этого. Одна тысяча семьсот восемьдесят второй год. Пытаюсь вспомнить уроки истории. Сейчас все еще идет революция? Черт, неужели мы попали в самое пекло беспорядков? Мне следовало быть внимательнее и осторожнее.
Однако вокруг никого нет. Судя по положению солнца, сейчас очень раннее утро. Позади меня ворчит Еллоу. Она сняла свитер и обвязала его вокруг руки как жгут, но кровь все равно капает на футболку и серую бархатную юбку.
— Очень больно, — задыхаясь, произносит она.
Мне хочется сказать, что в этом лишь ее вина, но я молчу.
— Пошли. – Хватаю ее за плечо и веду через пустующий участок земли в сторону старого здания Капитолия. Нам нужно найти людей.
Еллоу спотыкается и падает на колено. Я поднимаю ее и неожиданно замечаю вдалеке парня, который сидит на лошади, запряженной в повозку. Ему не больше двенадцати — тринадцати лет.
— Помоги! – кричу я ему. – Помоги, пожалуйста!
Мальчик поворачивает голову и, увидев нас, направляет повозку в нашу сторону.
— Держись, Еллоу, он едет. – Она снова спотыкается, но я хватаю ее под локоть и поднимаю.
Чем ближе подъезжает мальчик, тем более удивленным становится его лицо. И это можно понять. На мне измазанный кровью балахон пожилой женщины, а на Еллоу мини — юбка. Одежда явно не в колониальном стиле. А потом он опускает взгляд на руку Еллоу, и у него округляются глаза. Наша одежда моментально отходит на второй план.
— Нам нужен доктор, — говорю я ему.
— Кто вы? – с ужасом в голосе спрашивает он.
— А это имеет значение? – рявкаю я, помогая Еллоу залезть в повозку, а потом запрыгиваю сама. – Пожалуйста, отвези нас к доктору.
Мальчик оглядывается на нас, а потом хватает поводья, и лошадь начинает двигаться в сторону порта.
Еллоу сидит, согнувшись, и баюкает свою руку.
— Как ты? – спрашиваю я.
— Больно, — шепчет она. Должна сказать, Еллоу выглядит лучше и увереннее, чем я тогда. Понятное дело, ведь из ее руки я вырезала маячок аккуратнее, чем из своей. Я была более осторожной. И не задела ни одной артерии в процессе.
Через несколько минут мы проезжаем по улице, на которой однажды будет работать очень много баров, и мимо Общинного центра, очень примитивного варианта Фанел — холла – сложно поверить, что через много лет он станет туристической Меккой. Наконец, мальчик останавливается возле обшитого дранкой двухэтажного дома.
— Здесь живет доктор Хэтч, — говорит он.
Я спрыгиваю с повозки.
— Спасибо. – Помогаю спуститься Еллоу, после чего поворачиваюсь к нашему спасителю. – Доктор дома?
Парень пожимает плечами. Судя по выражению лица, он нас боится. Мальчик отводит взгляд, хватается за вожжи и трогается с места.
Еллоу отодвигает свитер, чтобы осмотреть рану.
— Кажется, кровотечение замедлилось.
Она права. Кровь все еще течет, но уже не льется как до этого. Да и Еллоу выглядит вполне нормально и вроде не собирается падать в обморок, в отличие от меня. Но, наверное, использовать кашемир как жгут было не самой лучшей идеей. Крохотные пушистые ворсинки теперь смешались с кровью.
— Может, оставить как есть? – спрашивает она.
Я снова смотрю на ее руку и качаю головой.
— Порез слишком глубокий, — говорю я и стучусь в дверь. – Он не заживет без швов.
Еллоу кивает.
Через несколько секунд дверь открывается, и перед нами появляется невысокий мужчина. Он практически одного роста с Еллоу. На нем белая рубашка с широкими пышными рукавами, коричневые шорты, белые гольфы и черные туфли с большими пряжками.
— Вы доктор Хэтч? – интересуюсь я.
— Да. – Он внимательно осматривает Еллоу с головы до ног отстраненным, недоверчивым взглядом.
— Нам нужна ваша помощь, сэр. Мою подругу… ударили ножом. В руку. Вы не могли бы зашить порез?
Доктор еще раз осматривает Еллоу, задерживая взгляд на ее суперкороткой юбке.
— Нет. – С этими словами он делает шаг назад и захлопывает перед нами дверь.
Я потрясенно отступаю. Не могу в это поверить. А как же клятва Гиппократа? Это что, ерунда? Я смотрю на Еллоу, ожидая увидеть на ее лице такое же отвращение и ужас, но она только грустно качает головой.
— Доктор Хэтч! – кричу я, начиная тарабанить в дверь кулаком. – Доктор Хэтч, сейчас же откройте! Вы должны помочь нам.
Через несколько секунд дверь открывается, и перед нами снова предстает доктор Хэтч, с сузившимися от гнева глазами.
— Я знаю, кто вы, — сквозь зубы произносит он. – Вы обе. Я не помогаю обычным шлюхам. Я богобоязненный мужчина.
С этими словами он снова захлопывает перед нами дверь. У меня округляются глаза. Я правильно его расслышала? Шлюхи. Этот придурок только что назвал меня шлюхой.
Я разворачиваюсь и смотрю на Еллоу.
— Это из-за нашей одежды, — говорит она.
Я знаю, но мне наплевать. Поворачиваю дверную ручку и открываю дверь. Передо мной предстает гостиная. В камине в противоположной стороне комнаты горит огонь. Между мной и доктором Хэтчем стоят несколько деревянных стульев и обеденный стол. Увидев меня, мужчина вскакивает.
— Что вы делаете? Убирайтесь из моего дома!
— Нам нужна помощь, — повторяю я, подчеркивая каждое слово. – Я знаю, что вы думаете о нас, но это ошибка. Мы не… те, за кого вы нас принимаете. Мы просто две потерявшиеся девушки… из Филадельфии.
Мне не следовало говорить это. Филадельфия очень далеко от Бостона. Как, черт возьми, две молодые девушки могли приехать одни в Бостон, когда на улице бушует революция? У меня всегда плохо получалось врать с лету, поэтому и оценки по практическим занятиям были низкими.
— Из Филадельфии? — удивленно переспрашивает доктор.
— Да, наши отцы… у них дела в Бостоне… с… — Я только делаю все в десять раз хуже. Мне стоит просто заткнуться. Но вместо этого я пытаюсь вспомнить из уроков истории, кто жил в революционном Бостоне. — С Полом Ревиром13!
Еллоу кривит лицо.
— Пол Ревир? — шепчет она одними губами, а потом поворачивается к доктору.
— Сэр, пожалуйста, я порядочная христианка. — Еллоу протягивает руку к горловине футболки и вытаскивает маленький золотой крестик. Но внимание мужчины привлекает подвеска в виде совы.
— Что это? — спрашивает он, показывая на часы Стража.
— Подарок от отца. — Еллоу открывает крышку и показывает циферблат. У доктора мгновенно загораются глаза.
— Я наложу вам швы, но вы отдадите мне часы. Я хочу их в качестве оплаты.
— Ни за что, — усмехнувшись, произношу я. — Дайте мне иголку и нитку, и я сделаю это сама. — Это безумие. Я не имею понятия, как это делать. Но могу попытаться.
— Хорошо, — отвечает Еллоу. — Я соглашаюсь на ваши условия.
Я хватаю ее за здоровую руку.
— Ты сошла с ума?
Не обращая внимания на мои слова, Еллоу снимает подвеску и передает ее доктору. Он берет ее и, внимательно рассмотрев, сжимает в кулаке.
— Я сейчас вернусь. — С этими словами он исчезает за дверью задней комнаты.
— Зачем ты это сделала? — спрашиваю я Еллоу.
Она пожимает плечами.
— Мне все надоело. Хронометрическая аугментация. Стража времени. Меня тошнит от этого. Я всегда считала, что мне стоило родиться в другом времени.
— Ты собираешься остаться здесь? Навсегда?
— А почему нет? Мы в одна тысяча семьсот восемьдесят втором году. Я могу сесть на корабль и направиться в Англию. Через несколько лет начнется эпоха Регентства. Мне всегда нравилась Джейн Остин. Кто знает, может, я буду жить в поместье и влюблюсь в графа. Это было бы неплохо.
У меня отвисает челюсть. Я закрываю ее, но он снова падает.
