Киногруппа, снимавшая «Неприкаянных», была распущена. Мэрилин, сидя на столе и отхлебнув из горлышка «Бурбона», сказала: «Я уже задумываюсь о будущем и надеюсь, что в другой раз сыграю лучше». Потом она вздохнула. «Я пытаюсь найти себя. Миллионы людей прожили жизни, так и не найдя себя. Для меня лучший способ найти себя — доказать самой себе, что я актриса».

Эти надежды Мэрилин-актрисы не сбылись. Второй ее фильм завершен не будет. Мэрилин-человек безуспешно искала успокоения. Еще до окончания съемок, чувствуя себя как никогда плохо, Мэрилин возобновила отношения со своим другом Робертом Слэтцером. Она подарила ему фотографию с надписью:

«Бобу на память о незабываемых моментах в Рино и других местах, — от одного «неприкаянного» другому.

Всегда с любовью,

Мэрилин.

8 сентября 1960 г.»

В ноябре Мэрилин позвонила из Нью-Йорка другому своему старому возлюбленному, Нико Минардосу. Он находился в Греции, где снимался с Джейн Мэнсфилд. И Мэрилин, похоже, хотелось выяснить, не было ли у него с Мэнсфилд романа. Еще Мэрилин попыталась разыскать Милтона Грина, но по каким-то причинам — каким именно, Грин уже не помнит — он ей не перезвонил. Но больше всего Мэрилин надеялась, что ее отношения с Ивом Монтаном еще наладятся.

Весть о разводе звезды дала пищу для новых толков о французе. Тем более, что из Парижа сообщили о размолвке между Ивом Монтаном с Симоной Синьоре. Нужно сказать, что слухи эти были отнюдь не безосновательны. За неделю до Рождества I960 года Пэт Ньюком, пресс-агент Мэрилин, которая стала одним из наиболее доверенных лиц актрисы, оказалась свидетельницей семейной драмы, разыгравшейся в квартире Мэрилин. Монтан со дня на день должен был появиться в Нью-Йорке, и Мэрилин надеялась снова встретиться с ним. И тут из Парижа ей позвонила доведенная до отчаяния, перешагнувшая через гордость Симона Синьоре. Мэрилин попросила Ньюком взять вторую трубку и послушать.

«Симона умоляла Мэрилин не встречаться с Монтаном, просила оставить его в покое, — вспоминает Ньюком. — Я чувствовала себя просто ужасно: ведь такая замечательная женщина, исключительный человек, умоляла Мэрилин».

Монтан в Нью-Йорк не приехал. В последнюю минуту он отменил поездку. Мэрилин, по словам Ньюком, была «опустошена».

В то Рождество, по свидетельству горничной Мэрилин Лены Пепитоне, актриса снова была на волоске от самоубийства. Пепитоне увидела, что хозяйка стоит у окна своей спальни, «держась за наружное лепное украшение». Когда горничная схватила ее за талию, Мэрилин закричала: «Лена, нет. Дай мне умереть. Я хочу умереть. Я заслужила смерть. Что я натворила со своей жизнью? Кто у меня есть? А ведь сейчас Рождество».

* * *

В то Рождество 1960 года спасителем стал Ди Маджо. Он всегда приходил на помощь и сейчас, узнав, что Мэрилин порвала с Артуром Миллером, поспешил навестить ее. Рассказывают, что у порога дома бывшей жены в то Рождественское утро он был с большим букетом.

По словам Пепитоне, с тех пор Ди Маджо регулярно появлялся в доме Мэрилин в обеденное время. Одетый в строгий деловой костюм, Ди Маджо приходил, никем не замеченный, так как пользовался служебным лифтом. Уходил он обычно рано утром, еще до прихода других посетителей.

В начале 1961 года состояние Мэрилин резко ухудшилось. Еще во время Рождественских праздников побеспокоила она своего адвоката, желая составить новое завещание. Из своего пристрастия к наркотикам она уже не делала секрета. Друзья видели, как по утрам Мэрилин принимала барбитураты, словно совершала некий ритуал. Она, чтобы ускорить действие лекарства, прокалывала капсулы булавкой.

Иногда, в особенно тяжелые минуты, Мэрилин обращалась за помощью к Страсбергам, ища в их доме утешения и покоя. Ей отдавали комнату сына Джона, а он ютился на диване в гостиной. Джон Страсберг рассказывает, что однажды ночью проснулся от того, что Мэрилин в ночной рубашке стояла рядом. Девятнадцатилетний Джон не знал, как поступить с женщиной, которой перевалило за тридцать и которая бормотала что-то об «одиночестве ... и потребности поговорить...»

Сестра Джона Сьюзен вспоминает, как Мэрилин, пьяная от принятых лекарств и спиртного, «стоя на четвереньках перед комнатой родителей, скреблась в дверь...»

20 января 1961 года в восемь часов вечера судья специально для Мэрилин Монро опять открыл свой кабинет. Это происходило в городе Хуаресе в Мексике. Причиной неурочного визита было расторжение брака Мэрилин Монро и Артура Миллера после четырех с половиной лет совместной жизни. Мэрилин в сопровождении Пэт Ньюком и мексиканского адвоката просила оформить развод, мотивируя его «несходством характеров». Адвокат, представлявший интересы Миллера, сказал, что желание расстаться у них обоюдное.

Одетая во все черное, Мэрилин подписала необходимые бумаги, не читая их, потом с трудом протиснулась через толпу свидетелей. Мэрилин, желая избежать широкой огласки, поехала в Мексику в день инаугурации президента Кеннеди. На другой день к обеду Мэрилин уже вернулась в Нью-Йорк.

Чувствуя себя после развода одинокой, Мэрилин снова сблизилась с Джимом Хаспилом, ставшим ее настоящим другом, но державшимся в стороне в годы замужества актрисы. Он был потрясен, когда Мэрилин подарила ему фотографию с надписью: «Одному-единственному Джимми, моему другу. С любовью Мэрилин». Словосочетание «единственному Джимми» было несколько раз подчеркнуто. Хаспил, который теперь был уже взрослым мужчиной, с горечью сознавал, что у Мэрилин нет настоящих друзей и она ясно понимает это.

В начале февраля в газетах начали появляться первые рецензии на «Неприкаянных». Большинство из них носило критический характер. В одном из обзоров о роли Мэрилин говорилось следующее: «В ней мы не видим ничего, кроме неврастенички, она почти не несет никакого смысла». Даже Хаспил, который всегда был искренен с Мэрилин, позвонил и сказал ей, что картина ему не понравилась.

На другой день случилось то, что предсказывал Джон Хьюстон, только произошло это раньше, чем он предполагал. Мэрилин Монро оказалась в психиатрической больнице.

Примечания

1. Вечная женщина (фр.)

2. Имеется в виду день окончания Первой мировой войны.

Глава 28

Психиатрическая клиника «Пейн-Уайтни» в Корнельском медицинском центре занимала высотное здание из белого кирпича, выходившее на Восточную реку Манхэттена. Эту больницу порекомендовала Мэрилин ее постоянный психиатр доктор Марианна Крис. За последние два месяца пациентка посетила ее около пятидесяти раз. Теперь доктор сумела убедить актрису в том, что та нуждается в специальном лечении, чтобы остановить процесс сползания в беспамятство, вызванный наркотическим действием употребляемых ею лекарственных препаратов.

Для Мэрилин больница всегда была местом, где можно расслабиться и хорошенько отдохнуть. Вот почему прием, оказанный ей в «Пейн-Уайтни», вызвал у актрисы настоящий шок.

В клинику Мэрилин приехала, закутанная в огромную шубу. Она зарегистрировалась под именем «Фей Миллер». После чего ее провели на этаж, предназначенный для «умеренно беспокойных» больных. Как явствует из ее собственных воспоминаний, она тут же почувствовала себя скорее заключенной, чем пациенткой. Дверь изнутри запиралась на замок. Одежду актрисы немедленно забрали. В ванной комнате двери не было. Разговоры по телефону были строго ограничены.