Дорогой Джо,

Если бы только мне удалось сделать тебя счастливым — я бы преуспела в одном самом большом [в оригинале допущена орфографическая ошибка] и самом трудном деле, а именно: сделать совершенно счастливым одного человека . Твое счастье значит и мое счастье.

Письмо это не было отправлено. Его нашли уже после смерти актрисы.

Ди Маджо был зол не только на Синатру, но и на обоих братьев Кеннеди. Весной он приезжал навестить Мэрилин, захватив своего сына, Джо-младшего, и его невесту Памелу Райес. Райес вспоминает, что Мэрилин говорила с Ди Маджо о Роберте Кеннеди и разговор этот закончился скандалом.

А теперь Мэрилин очень страдала и нуждалась в человеке, которому могла бы выплеснуть всю горечь, накопившуюся после разрыва с Кеннеди. В конце июля во время сеанса массажа она внезапно спросила Ральфа Робертса: «Ральф, ты что-нибудь слышал обо мне и Бобби?»

Робертс ответил: «Весь Голливуд только и говорит об этом!» На что Мэрилин возразила: «Ну так вот, это неправда. Он не в моем вкусе. Он слишком тщедушный».

Как раз перед последним визитом Мэрилин в «Кал-Нева-Лодж» Роберт Слэтцер, собиравшийся в поездку на Восточное побережье, совершил с актрисой прощальную автомобильную прогулку. Настроение Мэрилин менялось от радостного воодушевления до глубокого уныния, и разговор о желании «начать новую жизнь» переходил к жалобам на Роберта Кеннеди. Она с мрачным видом гадала, почему он бросил ее. Не потому ли, что она была недостаточно образованна? В конце концов Мэрилин разразилась слезами и, всхлипывая, говорила, что он хотел просто с нею поиграть. Кеннеди, по ее словам, «получил то, что хотел».

Просматривая вдвоем со Слэтцером дневник, Мэрилин сказала о Кеннеди: «Может быть, его жене было бы интересно кое-что узнать из того, что он говорил мне. Здесь все, и я рада, что вела записи».

Бывший частный детектив Джон Долан, один из тех, кто занимался прослушиванием ее бесед, говорит, что из записей разговоров видно, до какого отчаяния она дошла однажды, отважившись позвонить министру юстиции домой в Вирджинию. Он пришел в ярость.

«Роберт Кеннеди, — говорит Слэтцер, — стал некоммуникабельным, и ее это не устраивало».

Пол Д'Амато, человек, возможно представлявший в «Кал-Нева-Лодж» интересы Джанканы, в 1984 году подтвердил, что, Мэрилин побывала там незадолго до своей кончины. В пижаме, сидя на кровати, ставшей в скором времени его смертным ложем, куря одну за другой сигареты «Мальборо», Д'Амато рассказывал мне о последней в жизни Мэрилин поездке.

Потом, сжав тонкие губы, Д'Амато пробормотал: «Конечно, этого я не говорил», и добавил: «За тем, что произошло, скрывалось гораздо большее, чем вам рассказали. Для Бобби Кеннеди это мог бы быть грандиозный скандал, правда?»

Теперь Мэрилин снова подумывала о смерти. С Милтоном Рудиным, адвокатом, услугами которого она пользовалась вместе с Фрэнком Синатрой, Мэрилин проконсультировалась по поводу нового завещания. Говорят, что она намеревалась из него вычеркнуть Страсбергов, так как они «воспользовались» ею. Но завещание осталось без изменений. Рудин, считавший, что «она явно тяжело больна», помешал Мэрилин сделать это.

Доктор Гринсон, психиатр актрисы, виделся с ней почти каждый день — за вычетом времени, проведенного ею на озере Тахо. За несколько дней до смерти актрисы он напишет другу: «Мне следовало бы для безопасности поместить ее в психиатрическую лечебницу, но это было бы безопасно для меня, но ужасно для нее...»

26 июля Роберт Кеннеди снова приехал в Лос-Анджелес, где выступил с речью в Национальной страховой ассоциации. В середине дня, когда он направлялся на запланированную встречу, в отделении ФБР Лос-Анджелеса раздался анонимный телефонный звонок: кто-то предупреждал о готовящемся покушении на министра юстиции. Звонивший добавил, что убийцы из числа гангстеров.

30 июля 1962 года Мэрилин в последний раз позвонила в министерство юстиции, о чем свидетельствует запись в сохранившемся списке телефонных звонков, из ее дома. Разговор длился восемь минут и состоялся он в понедельник, начавший последнюю неделю ее жизни.

Примечания

1. См. главу 11, с. 134.

2. В 1972 году, когда Роберт Слэтцер только собирался опубликовать книгу о Монро, где речь шла в основном о периоде жизни актрисы, связанном с Кеннеди, автору пригрозили, что свою жизнь он подвергнет опасности, если не откажется от публикации. Его издательство, мелкое предприятие в Калифорнии, тоже получило подобное предупреждение. К дому редактора Тома Монтгомери подошли двое и избили человека, открывшего им дверь. По всей видимости, они решили, что напали на Монтгомери. Монтгомери, подтвердивший этот факт, добавляет, что были и другие угрозы. Компания сразу же вышла из бизнеса, ее срочно выкупили. А у начальства возникло мнение, что это было сделано намеренно, чтобы не дать книге о Монро выйти в свет. Книгу через два года и безо всяких помех издал «Пинакл Хаус».

3. Свидетели ошибаются, называя день отъезда. По крайней мере, двое из них утверждают, что это было за сутки до ее кончины. Время, по всей видимости, спрессовало в памяти у них события. Согласно другим данным, в последние дни своей жизни Мэрилин не отлучалась из Лос-Анджелеса.

Глава 42

«Кто убил Мэрилин Монро? — вот в чем вопрос... Это была трагедия».

Шон О'Кейси

«Знаете, от кого я нахожусь в постоянной зависимости? — спросила Мэрилин репортера У. Дж. Уитерби. — Не от незнакомых и не от друзей. От телефона! Он мой лучший друг. Я люблю звонить друзьям, особенно поздно ночью, когда не могу спать. У меня есть мечта: мы все встаем и идем в аптечный магазин»1.

В последние дни жизни Мэрилин особенно много эксплуатировала своего «лучшего друга». Укрывшись за стенами дома, она названивала друзьям на Восточное побережье. Генри Розенфельду, королю модной одежды, она сказала, что в скором времени намеревается приехать в Нью-Йорк и вместе с ним пойти на премьеру «Мистера президента», нового шоу, которое готовилось в Вашингтоне. Она позвонила Лене Пепитоне, своей горничной в Нью-Йорке, и сообщила, что намерена в сентябре устроить прием.

Мэрилин с жаром обсуждала планы на будущее. Она позвонила Джину Келли и поинтересовалась мюзиклом, действие которого разворачивалось на фоне событий Первой мировой войны; Сиднею Сколски говорила о фильме о Джин Харлоу, где собиралась играть главную роль. Она ходила на просмотры картин режиссера Ли Томпсона, желавшего снять с ее участием фильм, который увидит свет под названием «Какой путь пройти» (What a Way to Go). Она разговаривала с композитором Джулом Стайном, мечтая о музыкальной версии пьесы «Дерево растет в Бруклине» (A Tree Grows in Brooklyn), где собиралась играть с Фрэнком Синатрой.

В воскресенье Мэрилин должна была встретиться со Сколски и Келли, затем вместе с Синатрой пообедать «У Романова». На понедельник была намечена встреча с Томпсоном, а затем ей предстояло лететь в Нью-Йорк на деловое свидание со Стайном.

Никому из тех, с кем она разговаривала в свою последнюю неделю, подавленной она не показалась. Пропустить по стаканчику приходили к ней двое старых студийных друзей, гример Уайти Снайдер и помощник костюмера Марджори Плечер. Сегодня они вспоминают: «Она выглядела, как никогда, хорошо; и настроение у нее было бодрым».