Этими ремнями клиент фиксируется на сиденье так, что шевелиться не может. Тем более головой трясти. Волосы на темени ему бреем, как у ксендза католического. На этой стойке у нас закреплена десятилитровая водяная емкость. Заметьте, высота падения капли варьируется и, соответственно, сила удара ее. Частота – вот этим вот крантиком. Режимы предстоит подобрать, но на максимале, полагаю, уровень полной откровенности уже часов через пять-шесть процедуры гарантирован. Сутки – полное душевное помешательство. На выходе – пожизненый идиот. Тихий или буйный – уже вопрос индивидуальности. Но, повторюсь, это теоретически, требует проверки практикой для набора статистики.
Далее у нас – “бочка”. Тут тоже не все столь примитивно, как при царе Горохе. Наш клиент фиксируется ногами на ее дне, после чего мы начинаем заполнение емкости. Температуру настраиваем этими двумя кранами. Водонагреватель на двести литров, этого более, чем достаточно. Скорость залива регулируем вот этим краником. А здесь – слив в нескольких режимах. Так что захлебываться в ней можно часами.
А вот тут будет наше самое хитрое!.. Моя идея. “Электрический бассейн”. Хотели, сперва, совместить с “бочкой”. Для экономии места и средств. Но потом я убедил Василия Александровича, что располагать тело в горизонтальной плоскости удобнее.
Как раз здесь Вы мне и понадобитесь, Николай Генрихович. Чтобы сразу не лишить сознания нашего клиента, нужно правильно рассчитать подаваемые напряжения, силу тока и оптимально выбрать места подключения и регулировки, вот смотрите, – Павлов склонился над кафельным бортиком емкости, – Идите сюда...
И в этот момент за спиной “лектора” раздался грохот...
- Что с Вами?! Господи, Василий Александрович, а Вы-то куда смотрели!? Он же головой ударился!
- Странно. Вроде крепкий мужик, пол войны на “Варяге”, Чемульпо, Кадзима... Жив?
- Дышит. Я побегу доктора искать, Вы побудете с ним?
- Конечно, только халат чистый дайте, если бинтов нет еще в хозяйстве, надо скорее кровь остановить.
- Да есть и бинты, вот держите! Я скоро!
- Да уж, постарайтесь, Владимир Игоревич.
- Вот нам конфуз-то некстати...
- Или, наоборот, в самую дындочку, – промурлыкал себе под нос Балк, когда дверь за Павловым, опрометью бросившимся за подмогой, захлопнулась, – А что? Так уже вполне играемый вариант вырисовывается, пожалуй. Ладно, займемся медициной, а то течет с него... ну, вот так. Не чалма, но тоже хорошо.
- А! Никак очнулся? Замечательно, дорогуша. Не трогай повязку! Лежи не шевелись. Барышня кисейная. Игорич за доктором рванул, так что мы пока одни. Молчи, и слушай...
- Ох, голова...
- Приложился ты очень качественно. Почти виском, об угол кафельный. До кости прошиб, шрам-красавец обеспечен, но жить будешь. Кровь я уже практически остановил, вода холодная. Короче, Бог тебя либо шибко любит, либо молился Ты ему очень хорошо, господин несостоявшейся дезертир-перебежчик, но...
- Я...
- Молчать, сказал. И тупо выполнять что прикажу, если жить хочешь. Долго и счастливо. Понял меня?
- Да. Но как это я...
- Что? Увидел КАК это, и в аут? Ну-ка, попробуй еще чирикни мне, мля, о правах человека или гуманности. Мы тут на войне, понял. А с волками жить, по-волчьи выть. Знаешь такую поговорку? Ну и умница.
Теперь еще одну запомни: мы не волкИ позорные, а санитары леса. И заруби себе на носу: это – наш лес. И все, что в нем выросло, а это и твой МОСХ, в частности, тоже наше, российское. Кто нам нужен и полезен ТАМ, с тем, может, и поделимся, но, ни Эдисон, ни Вестингауз в их число не входят. Все понял?
- Понял. Значит, Вы еще там все... и Вы меня сразу не...
- Я все твои компы лучше тебя знал. В той части, которая меня интересовала. Я там хлебушек даром не кушал. Даже анатомовский. Да и здесь ничьей дармовщинкой не пробавляюсь. А что сразу тут не завалил... ну, извини, появилась задумка одна на твой счет. Которую ты своей глупостью чуть псу под хвост не пустил.
Теперь так... ты ничего не помнишь и никого не узнаешь. Ни-ко-го. Ясно? Хорошо. И до тех пор, пока я к тебе прямо не обращаюсь наедине, ты эту роль играешь. Это ясно? Еще лучше. Тыкс... слышишь? Похоже, Игорич возвращается.
Итак, – у нас травматическая амнезия. Типа, сэр Генри после знакомства с собакой Баскервилей. И никаких чтоб мне глупостей. А я к председателю. Начнем, тебя, кызла самодеятельная, отмазывать. Ох, грехи мои тяжкие. Но чтоб такие совпадения, блин?! Поживешь тут с вами, глядишь, действительно в Бога верить начнешь.
Сегодня он первый раз шел со службы домой. К СЕБЕ домой. Туда, где его ждет единственная и неповторимая, его любимая женщина. Но где все, кроме света ее глаз, тепла ее рук и волшебной музыки ее голоса, пока – совершенно чужое и незнакомое. Все, -в смысле, почти СОВСЕМ все. За исключением их мелких пожиток с Дальнего Востока, целиком помещавшихся в трех чемоданах. “Такая вот, панимаишь, загогулина... – Балк внезапно рассмеялся, непроизвольно сбиваясь с привычного ритма шага, – И именно с теми, памятными ЕБНовскими интонациями и тоном. Или как там еще было, по классике? Хороший дом, хорошая жена! Что еще нужно, чтобы встретить старость?”
Совещание у Председателя закончилось в девять, и Батюшин хотел подбросить его домой на моторе, но Василий решил немного пройтись. Вернее – продышаться, поскольку оказалось, что его новое общество нещадно курило, не исключая самого Зубатова.
Но главное – хотелось побыть “наедине с собою”. Спокойно подумать о последних событиях, отягощенных попыткой побега “дяди Фрида”, рискованным, попахивающим опасностью провала, вояжем Вадика в компании кайзера и явно обозначившимся намерением эсэровских отморозков развернуть в стране Большой террор.
А о чем ином могут свидетельствовать два практически одновременных покушения на старика Победоносцева и Великого князя Сергея? А благополучно предотвращенная попытка организовать взрыв в Мариинке, во время прибытия туда царя и кайзера? Хвала Евно Азефу, как говорится. Слава Богу, что программу приема немецкого Императора подкорректировали, а Красина со всей гоп-компанией Зубатов и Дурново решили брать сразу, не дожидаясь возможных осложнений. И то, сказать, – не заболело бы у Вильгельма ухо, что бы еще эти деятели придумали?
Если взглянуть на ситуацию без эмоций, лучшего варианта рассорить нас с немцами, чем убийство кайзера в русской столице, трудно было найти. Так что, как вынужденный экспресс-ответ на происходящее со стороны истинных кукловодов нашего радикального подполья, покушение на Экселенца было вполне логичным и более чем вероятным ходом.
Здорово беспокоил и вопрос охраны Государя во время поездки на Восток. Хоть он и навязал Спиридовичу пятерых своих лучших “волкодавов” – морпехов с тщательно проинструктированным умницей Костей Унковским, еще у Артура демонстрировавшего Василию блестящие задатки будущего матерого групера, на душе было беспокойно.
А в добавок ко всем этим “радостям” бытия – “аттракцион невиданной щедрости” от Мишкина. Тот, в котором им с Верочкой теперь предстоит жить...
Тяжелые хлопья мокрого снега, словно соскальзывая с невидимых нитей, валились на город с мутного, низкого неба. Зима в этом году упрямо не желала сдаваться. Уже бессильная днем, она вторые сутки подряд сердито подсыпала под ноги снежно-водяной жижи в сумерках. Но отчаянные потуги сварливой старушенции, не желающей уступать место под Солнцем юной красавице, совершенно не волновали неторопливо идущего вдоль ограды Летнего сада офицера: плащ с пелериной и капюшоном поверх шинели, позаимствованный из гардероба морских офицеров для формы ИССП по настоянию Балка, вполне оправдывал свое преднозначение. От базового образца его отличало одно: вместо львиных голов в роли декора застежек, которыми так гордились флотские, у рыцарей плаща и кинжала цепочку держали две оскалившихся волчьих...
Так случилось, что к крою и фасону формы “новых опричников” Василий приложил руку по полной программе. Толчком к этому стал один душевный разговор с Мишкиным в Дальнем. Тогда они, после краткого ликбеза для ВК МА о роли в истории личностей типа Лоуренса, Рёдля и Николаи, уже далеко заполночь, обдумывали цели и первоочередные задачи первой правильно организуемой спецслужбы Российской империи.
