именно? Он пока еще не мог взять в толк, как не силился… Нечто пугающее, кроющееся в
том, как Всеволод высказывался о германском флоте. Как будто он знал о таких
подробностях лично его, Альфреда Тирпица, далеко идущих планов и расчетов, что любая
попытка логически объяснить это, оказывалась притянутой за уши. Знал детально! Словно
этот удивительный русский видел его насквозь или присутствовал на совещаниях у
Императора и в министерстве…
94
«Чудеса? Или перед нами – гений? Чертовщина какая-то. Конечно, поразительную
осведомленность Всеволода о планах англичан можно списать на хорошо поставленную
разведку. Но чтобы так высказываться о наших с Экселенцем замыслах, которые мы
обсуждали лишь вдвоем, нужно, чтобы русским шпионом был или кайзер, или я! Чушь…
А как вам такая его фраза: «я просто ЗНАЮ это!» Как прикажите понимать? Может,
у русских завелся некий провидец, способный запросто заглядывать в будущее?
Ладно, смех – смехом. Но нечто феноменальное здесь налицо. Как и на лице… -
усмехнулся статс-секретарь, вновь машинально потрогав ноющий фингал, - Кстати, что
нам этот феномен напоследок выдал, перед тем, как с цепи сорвался? Что-то там про
Индию было?.. Но не про флот или порты. Жаль, что вылетело из головы. Хотя, и не
удивительно. Если бы в челюсть саданул, зараза, я бы точно все позабыл начисто».
***
Наутро, еще до диетического завтрака, который занедужившему Рудневу подали
отдельно, навестить едва не помершего по собственной глупости героя войны прибыли
министр Двора барон Фредерикс, Морской министр адмирал Дубасов и вице-адмирал
Великий князь Александр Михайлович. По-доброму подколов болящего за все его
позавчерашние посталкогольные «художества», и рассказав о первой реакции газет
Лондона и Парижа на приезд кайзера Вильгельма в Петербург и Москву, они достаточно
быстро откланялись.
«Приходили глянуть, как я тут, дееспособен, или все еще в койке валяюсь рыдван -
рыдваном. Похоже, увиденным остались довольны. А раз так – значит, нужно готовиться к
главному визиту, - подумал Петрович, перебираясь в большое кресло возле окна. Хоть
неприятную слабость во всем теле он еще чувствовал, но мучавшая его больше суток
тошнота, отступила окончательно, - Слава Богу, в этот раз обошлось. Но впредь нашу
пожилую печень таким испытаниям подвергать больше не стоит. Чтобы в последнем слове
ударение на другую букву делать не пришлось. Да и вообще, мог запросто копыта
отбросить. Альтер-эго по делу мне зафитилило: здоровьице-то не юношеское».
Конечно, тормоза отказали не просто так, - имело место стечение обстоятельств. Во-
первых, Альфред ему реально понравился, оказавшись вовсе не скрытным и занудным
упрямцем, как его характеризовали некоторые. Во-вторых, действительно, в общении с
Тирпицем прорвало, наконец, ту плотину нервного напряжения, которой он сдерживал
свои эмоции все эти долгие военные месяцы, начиная с памятной выволочки от Василия,
когда Петрович едва не впал в истерику после «облома» с Камимурой, станцевавшего
«корабельный менуэт» на не подключенном крепостном минном поле под Владивостоком.
А в-третьих, закусочки-то, конечно, было маловато для «0,7 на нос».
Тут «друже Альфредо» или что-то не рассчитал, или наоборот, как раз рассчитал все
изумительно точно. О плохом думать не хотелось, но, по ходу рассуждений, пришлось
признать, что, скорее всего, это была хитрая ловушка. В которую доверчивый Петрович и
громыхнул всеми четырьмя лапами. А что там он наговорил германцу в последние часы их
пьянки, память восстанавливать отказывалась наотрез, как отформатированный и
перезаписанный хард. Оставалось ждать развития событий, ведь если немец оставался «в
адеквате», то у него, скорее всего, возникнут новые вопросы. Вот тогда и можно будет что-
нибудь придумать, обыграть. Попытаться как-то выкрутиться, короче…
От затянувшегося приступа самобичевания, его отвлек очередной визитер, которого
он и не чаял увидеть до самого своего прибытия в столицу. В дверном проёме нежданно
нарисовался благородный профиль под заменяющей привычную фуражку белой повязкой.
- Здравствовать Вам, Всеволод Федорович. Не позволите ли войти?
- Иван Константинович!? Дорогой мой, рад лицезреть! Но разве Вы из Москвы не...
- Как видите. А что прикажете делать? Уговор дороже денег. Я не мог Вас оставить
биться с Дубасовым и Бирилевым в одиночку. И Ломен еще, вечный их подпевала…
- Но Вам же лечиться нужно еще, друг мой! И как только Государь-то позволил?
Наши дела тут и потерпеть могли. Недели три-четыре вряд ли что решили бы.
95
- Это Сормово день-другой вполне потерпит. Что же до этих дел, думаю, что Вы
ошибаетесь, любезный Всеволод Федорович. А если и нет, то лучше подстраховаться, чем
потом локотки кусать. Le temps perdu ne se rattrape jamais22. Так что, как мы решили тогда,
что вдвоем им противостоять проще будет, так тому и быть. Не возражаете, mon amiral23?
Да и неужели Вы подумали, что я, уже уговорившись с Вами обо всем, поступил бы
вдруг по-иному? В конце концов, случившееся с Вами пустячное дельце, мало чем по-
существу отличается от очередной внезапной вводной вышестоящего начальства. Вроде
тех, что кое-кто нам на штабных играх во Владивостоке подкидывал, не так ли? Правда,
начальство в данном случае было самое наивысшее. С Господом особо не поспоришь, -
Григорович сдержанно усмехнулся, - Свистопляска с Вильгельмом и вокруг Вильгельма
нам планы куда больше попутала. К тому же, я уже довольно сносно себя чувствую.
Пока Вы с «варяжцами» толковали, Государя и докторов я сумел убедить, что до
Рузаевки или даже до Казани, вполне могу сопроводить Вас. Поскольку окончательных
указаний по инспекции заводов на Волге, и прежде всего, в Нижнем Новгороде, которых
от Вас с нетерпением жду, я пока не получил. А сделать им смотр нужно обязательно…
Одним словом, самую малость обмолвился о наших задумках, Вы уж меня извините.
- Иван Константинович, спасибо, мой дорогой! Это Вы меня простите, что Ваша
встреча с родными еще отложилась. Но сделали Вы все правильно. И сам я беспокоился на
тот же предмет: все-таки, одному против Шпица идти, это пострашнее, чем против
Камимуры, - Петрович рассмеялся, крепко пожимая руку вице-адмирала, - А в Нижний
тогда из Казани уж поезжайте, посмотрите, кто на что там годен из заводчиков. Причем,
по-суворовски к волгарям явитесь: как снег на голову, чтоб никих потемкинских деревень
подготовить не успели. И поблагодарить сормовичей опять же надо. Вы сами видели, что
главный груз по подъему на сносный уровень судоремонта во Владивостоке нижегородцы
на своих плечах вынесли. С собой кого-нибудь из молодежи нашей возьмите...
Так, значит, Государь не возражал?
- Нет. Тем более, что я ему поведал всю занимательную историю лодки Губэ, что у
нас на шканцах в Артур прибыла. И про двигатели, и про всю эту мороку с газолином. Ну,
и про тот славный, отчаянный выход Власьева с Дудоровым24. Жаль, все-таки, что они
промахнулись. Хоть я и понимаю после наших обсуждений, что на будущее нам их успех
скорее противопоказан был. Но все-таки, чертовски хотелось.
- Все-таки, что ни делается, то и к лучшему. В этот раз, во всяком случае. Достойные
сих славных дел награды оба получили. И все, кому надо, знают теперь, какое грозное
оружие в ближайшие десятилетия может получить наш флот. И обязательно получит!
***
Пригревшись под теплым плюшевым пледом в уютном кресле, занятый своими
мыслями, Петрович меланхолично созерцал проплывающие за окном пасмурные картины
полей и перелесков, посыпаемых мелким, мокрым снежком отступающей зимы. Россия
