- Здесь же старый волжский мост стоит! - удивился Крестаковский.

- Тута было, тута! Моста тогда не было. Так вот, когда стали ордынцы кобылу отнимать, завопил дьяк дьяковским басом что было мочи:

- Братья, тверячи! Не выдавайте! Бей их, насильников окаянных! - Из-за Волги, из Затверечья, из-за Тьмаки и Загородного посаду сбежался народ. Ударили в колокола, и давай крушить. Сожгли княжеский терем, где закрылся Голхан, перебили всех татар, освободили Тверь.

- Кабы, сказывали, не московский князь Иван Калита, враждовавший с Тверским княжеством, - добавил Ваня. - С поклоном пошел Калита к татарам. Спас Москву от ханского гнева. А Тверь и другие города пожгли.

- Всё правильно, - кивнул Ложкарёв. - Тут поднялся народ. Встал под знамёна великого Московского князя Дмитрия. Собрались бойцы на Куликовом поле. Разгромили Золотую Орду. Порушили их власть над русскими землями.

- И потом было много всяких битв за Тверскую Русь! - добавил Шуршала- Шебуршала.

- А говорите, неграмотные! - засмеялся Крестаковский. - Интересно, что было там, где я сейчас живу? Мало мы знаем о своей земле. А что будет потом? В другом веке?

В помещение ввалилась группа подростков:

- А в другом веке будем мы. Ваше время истекло. По расписанию наступило наше время.

- А ты пошто так разоделся? - спросил Ваня. - На войну идёшь?

- Ты чего, какая война? Я - металлист, тяжёлый рок-металл. Хэви-металл! Не слышал?

- Рог? Что за рог? Коровий? Али козий? Кузнец, что ли? По кузнечному делу? А руки-то белы?! Господски! - усомнился Иван.

- Я тебе дам козий! Сам козёл вонючий! Тоже мне, воспитатель в лаптях нашёлся. Отстань. Я в седьмом учусь.

- Ты же в седьмом в прошлом году учился? - уточнил Крестаковский.

- В прошлом году я учился в седьмом «А». А в этом году в седьмом «Д»! «Д-д-д»! Понятно?

- Нашёл, чем хвастаться: «Д-д-д», - усмехнулся Шуршала-Шебуршала. - Глупый хвастается молодой женой, безумный - золотой казной, сильный - силой, а умный - старой матерью. А он: «Д-д-д!»

- У меня мать не старая, и отец не старый, инженерами работают.

- Работают, стало быть. А в кого же такой - прошлогодний? - спросил Шишок.

- Какой прошлогодний? Сам хорош! Лаптёжника из себя строишь. Жил и живу, не на твои. Пусть умные занимаются умными делами. Нам это ни к чему. Нам этого не надо.

- Знать, Ваня, его Три-худа пестовала, - вздохнул Шуршала. - Вишь, какой огрызок, невежа. А ты, эва какой разрисованный? Из половцев али раньше жил? - спросил Шишок у другого подростка. - Может, ряженые? Али свихнувшиеся от плохого питания, - стал вслух рассуждать Домовой. - У нас усе у церкви такие уродивые. Но теж по одному. А энтих - целая охапка. Глянь, а лохмат-то?! Словно солома в копне. Нечёсан. Чай, насекомые в голове? Гребешок вона. Поцарапай.

- Сам ты, дядя, нечёсаный! Отвяжись! Мода у нас. Выпендриваемся, понимаешь? Личность свою показываем. Ну и что? Нельзя? А вы откуда на нашу голову свалились? «Лапти вы, а лапти, вы лапти мои, лапти новенькие, трехрублёвенькие», - запел паренёк.

- Откудова, откудова, - проворчал Шишок, - оттудова. Из православной Твери. Здеся живём. Я и Ваня. Ещё Три-худа с нами, да и с вами, видать!

- На Пролетарке, что ли? - спросил второй подросток. - В самодеятельности играете? Мы тоже балуемся, - и стал настраивать гитару. - Эй, Наташка, давай!

- Разлука ты, разлука, у дома не крутись. Мы больше друг без друга не можем обойтись! - запела девушка.

- Три-худа ты, Три-худа, у дома не крутись, мы больше друг без друга не можем обойтись, - стала подпевать невесть откуда появившаяся тверская поганка. - Вона куда занёс тверичей небесный-легковесный, стручок сухой, бродяга сушёный Суховейчик! Знать, не туды дунул. Не туды! Потише нельзя? Совсем оглушили, окаянные, бренчалками! Заткнитеся!

- Не нравится, тётка, проваливай, не держим! - сказала девица.

- Ты чего подсовываешь? Свои сигареты есть. А ладно, давай!

- Я тебе ещё маковку дам. Зелье что надо. Дурман, забалдеешь!

- Ты чего, тётка, сдурела? А почему мне предлагаешь? - спросил подросток, засовывая маковку в карман.

- Личность подходящая. Личность, говорю, нестойкая! Давай порезвимся?! Бомбочку махонькую-махонькую под Маятник Земли подсунем? Весело будет! Их как весело!

- Ты чего, тётка? Да за это сведу, куда следует!

- Ай-ай! Какой необходительный. Я же пошутила. Разве не видишь, не в себе! Не в себе! Из дурдома, из дур... Но-но!.. Надеюсь... Подкараулю... Глядитя у меня, - зашипела тверская пакостница, прячась за углом.

- Явилась, не запылилась! - крикнул ей вдогонку Шишок. - Далеко не ходь! Домой пора! Надо, Ванюша, её заманить, а то натворит чаво. Знать, и вправду в ново время попали. Всё одолели. Большущу избу нашли, где Земля время считает.

- А Златосолнышко, что в радости живёт, где? - спросил Ванюша.

- Чтобы увидеть Златосолнце в радости, - послышался голос Маятника Земли, - надо учиться видеть светлое, не разжигать в себе зла. Радость приходит с ясным утром, с чистым небом, с человеческой добротой. Доб-ро-той.

- Вот так-то, родненькие мои, - услышали приятели голос Три-худы, - рассказывайте сказочки, рассказывайте, а я послухаю:

- Не в некотором царстве, не в некотором государстве, а в княжестве Тверском, в Загородном Торговом посаде, жил да был Ванька да дружок его Шишок запечный, друг сердечный, дух домовой - Шуршала-Шебаршала.

А из глубины веков, из темноты времени следят зелёные глаза ТРИ-ХУДЫ, поджидающей людей Земли и с войнами, и с болезнями. Но самое большое худо, от которого все напасти, это - НЕВЕЖЕСТВО!

Присказка да семейная!

Поучительна, не елейная!