- Это я убил Квада! Завтра вызови меня.

Мой дружок оторвал глаза от кубка, посмотрел так, словно все зубы болели:

- Его убили левой рукой.

Гота это не смутило:

- Я одинаково бьюсь обеими. Хочешь проверить?

Визарий покачал головой:

- Ладно. Я понял. Всё остальное - завтра.

Теодульф ушёл, чуть не запинаясь. И этот хочет драться? У меня сердце защемило глядеть на него. Аяна плюхнулась на скамью напротив Визария:

- Он не мог этого сделать!

- Ради сына – мог, - возражаю я.

Визарий отвечает с печальной усмешкой:

- Погодите, ещё не всё. Вон следующий идёт.

К нашему столу проталкивался Лукан. Нескладёха и в полупустой таверне ухитрялся натыкаться на препятствия. Дышал тяжело, глаза безумные, пот на лбу:

- Завтра вызови меня! – заявил он Визарию.

- Так. С чего бы это?

- Потому что это я убил. И я отравил воду. Не хотелось, чтобы люди погибли от этого, вот и привязал его к цепи, чтобы нашли. Но мы должны были оттуда уйти, понимаешь?

Визарий кивает. Потом щурится почти ласково и задаёт вопрос:

- А как у тебя хватило сил перекинуть его в колодец? Он больше тебя мало не вдвое.

Лукан прикусывает губу, но отвечает сразу:

- Я обвязал его и крутил ворот. Цепь сама тянула. Трудно было, это правда.

Вспоминаю две разлохмаченные борозды на краю колодца, оставленные калигами Квада. Похоже, всё было именно так.

- Иди Лукан, я понял. Тебе нужно поесть, поединок будет трудным.

Парень упрямо трясёт головой. Ему уже всё равно.

- Интересно, сколько их будет всего? – задумчиво говорит Визарий.

Последним явился Метелл, когда солнце уже скрылось, и таверна заполнилась народом. Молча сел напротив Меча Истины. Визарий придвинул к нему кувшин.

- Хочешь сказать, что это сделал ты?

Офицер кивнул и отвернулся. Мне почудилось, что у него блеснуло в глазах.

- Почему?

Метелл долго молчал. Потом всё же открыл рот:

- Визарий, кем ты хотел стать? В юности, до того, как судьба дала тебе меч?

Мой друг уставился в свой стакан.

- Я хотел переписывать книги.

Метелл почти смог улыбнуться:

- Тоже хорошее дело. Ты сумеешь меня понять, ты римлянин… Все в моей семье были воинами. Предки сражались в войске Мария, на стенах Карфагена, с Цезарем в Галлии. Я с детства мечтал быть героем. Золотой венок на голову, статуя в Риме. Посвящение какого-нибудь поэта… Вот… а оказалось, что есть нечто, чего мне не переступить…

Визарий долго тянул вино, размышляя, потом всё же сказал:

- До тебя являлись двое. Кто-то из вас это сделал… или не делал никто. Но все готовы бросить вызов Мечу Истины, невзирая на то, что он умрёт, убив невиновного.

Молодой трибун резко вскинул голову, качнул чёрными кудрями. В глазах стояла мука:

- Ты мне нравишься, Визарий, но есть цена, которую надо платить!

Мой друг коротко и глухо рассмеялся.

- Что тебя веселит, Меч Истины?

- Три чудака не понимают простую вещь: если я не воскресну, свершив приговор, наш герой не отменит децимацию.

Мне показалось, что парень побледнел. Или я ошибся - в таверне было не слишком светло.

После его ухода Визарий вынул меч и положил его на стол перед собой. Погладил длинными пальцами дол, коснулся рожек крестовины. Хотел точить, но раздумал. Этот клинок был любим и содержался бесскверно.

- Лугий, если вас высадят в устье Данубия, сумеешь добраться до Истрополя? Не так далеко, если не застревать по дороге.

Я потерял язык от таких речей.

- За городом на берегу дом, он небольшой, ты узнаешь. Там тополя, их пять. В доме живёт хромой нубиец, его зовут Томба. И белая собака. За два года многое могло измениться, но едва ли тополя срубили, а собака издохла. Что же до Томбы… - он улыбается, и я вижу, что Визарий всё же пьян. – Томба вовсе не способен измениться. Вы друг другу понравитесь.

- Что ты несёшь, орясина дурная?!

Он почти смеётся, потом протягивает руку и треплет по плечу:

- Люблю тебя, мой друг! Ты никогда меня не щадишь. Меч возьмёшь себе, он надёжней твоей спаты.

- Прекрати!

Его печальные глаза прямо напротив моих:

- Лугий, я никогда не судил без вины!

***

Утром нас ждали на форуме. Децим Кар в простом сером плаще стоял на ступенях курии, перед ним выстроились Лукан, Метелл и Теодульф. Думаю, вчера эти трое посетили не только Меча Истины. Не похоже, чтобы полководцу нравилось происходящее, но своего решения он не отменит.

Визарий просидел за столом всю ночь. Даже я спать ушёл, а Аяна – та и вовсе куда-то пропала, выслушав его пьяное прощание. Я не видел её с утра.

Мой дружок трезвел быстро, сколько бы ни выпил накануне. Опрокинул ведро на голову, расчесал мокрые волосы, утёрся и натянул чистую рубаху. Вот и все приготовления. Ни тебе пробежки, с которой начинал по утрам, ни упражнений с мечом. Не то чтобы ленился. Видна в нём готовность, которая Меча Истины отличала перед поединком. И всё же что-то было не так. Может, потому и я не решился подойти, когда он ровным шагом шёл к форуму.

Они были тут все - беженцы, спасённые тем, кого Визарию предстояло убить. Смотрели молча, и лица были – голыми руками растерзают. Визарий даже не покосился, словно площадь была пуста. Подошёл к полководцу, поднял голову и сказал устало:

- Децим Кар, ты говорил, что казнишь каждого десятого, если я нынче утром не убью того, кто предал этих людей? Ты не отменишь своего решения?

Судя по больным глазам, он этого очень хотел. Но Децим пробурчал:

- Делай, что должен, а там посмотрим.

- Хорошо, - Визарий опустил голову, волосы закрыли лицо. Потом вдруг резко выбросил руку с клинком. – Тогда я вызываю тебя!

Мне почудилось, или вся площадь застонала от ужаса, осознав происходящее? Только Децим Кар не испугался, лишь удивился, и то слегка:

- Ты сошёл с ума? По вашей Правде судья умрёт, убив невиновного. Я не мог отравить колодец в Падне. Ты знаешь это, и всё же обрекаешь себя на смерть?

Меч Истины покачал головой. Никогда он не считал себя красавцем, но в этот миг с него можно было всех героев Рима ваять:

- И всё же я буду драться с тобой, Децим Кар. Мне жаль, если ты не понимаешь, за что.

Полководец только кивнул, потом отвернулся и скинул плащ. Никто не принял его, он тряпкой упал на ступени крыльца. А Децим молча сошёл в круг, где его ожидала смерть. Вынул меч, размахнулся несколько раз. Он не брал щит, хотя мог, имел право. Мне понравилось. Боги, о чём это я? Сейчас этот долговязый болван… он ведь себя убьёт!

Децим вдруг остановился:

- Эй, а зачем у твоей девки стрела на тетиве?

Визарий обернулся и коротко глянул на Аяну. У неё был не очень разумный вид, и лук растянут до самого уха.

- Не бойся, она лишь наблюдает за тем, чтобы никто не вмешался. Всё в порядке, оленёнок! Ты всегда успеешь его натянуть, если что.

Никогда он не был так ласков с ней. У Аяны дрожали губы, но пальцы не дрожали. И всё же Длинный прав: не на пантеру она походила – на оленёнка!

А потом они сошлись. И это был бой равных. Не думал, что такое возможно. Децим намного ниже и уступал длиной рук. Но это были крепкие руки, и меч они держали с самого детства. Дважды пальцы Визария спасла только рогатая крестовина. Потом римлянин дотянулся – и на рубахе Меча Истины протянулась узкая прореха, быстро намокшая кровью. Мой друг не остался в долгу – скоро Децим стал ощутимо припадать на левую ногу из-за раны в бедре.