— Нет, прочь из моей головы! — испуганно вскрикнула девушка, почувствовав, что голос не уходит. Единственное сомнение, прокравшееся в разум и создавшее трещину в ее барьере ненависти и страха, стоявшем перед этим бестелесным существом, столь настойчиво пытавшимся пробиться, позволили ему пройти. Проникнуть в душу девушки, уцепившись за эту толику любопытства, появившуюся из-за желания понять. Понять, но не использовать. Это и оказалось самым главным. Когда чужая воля ворвалась в нее, сметая ее собственные мысли, чувства и ощущения, Рейвен закричала: — Прочь из моей головы!

«Прости. Я должен. Ты должна», — последнее, что девушка успела понять, находясь в сознании.

***

Когда не было ничего, Тьма уже была. Абсолютный мрак, ставший существом, разросшимся в собственной бесконечности и могуществе, осознавшим себя как единое целое. Ее существование длилось вечность, но лишь до тех пор, пока среди бесконечной пустоты не появился свет, принесший с собой начало всего сущего. Свет, разогнавший Тьму и давший начало Вселенной.

Рейвен чувствовала себя частью всего происходившего вокруг, но понимание того, что все лишь иллюзия, навеянная чужим сознанием, не позволяло растворится полностью в происходящем. Лишь эмоции, что испытывала, оставались часть ее самой, появлявшиеся и исчезавшие вместе с образами, являвшимися один за другим.

Страх и ужас перед бесконечной пустотой, откуда на нее взглянула сама Тьма. Рейвен не видела ни глаз, ни лица, но чувствовала этот взгляд, полный ненависти, злобы и холода, настолько чудовищного, что даже его отпечатка, сохранившегося как воспоминание, хватило, чтобы заморозить ее душу первобытным ужасом до самых затаенных уголков. Напоминание, почему самые дикие из предков человека когда-то боялись темноты и разводили огонь, пытаясь отогнать от себя мрак, хранивший память о том времени, когда еще не существовало ничего, и ничто не нарушало его вечную тишину и покой.

И та радость и надежда, когда среди этого мрака появился тонкий росток, словно собранный из золотых нитей, медленно растущий из пустоты. Тонкий, едва заметный стебелек, медленно растущий, распускавший столь же малые листочки и пускавший во тьму еще слабые, едва державшиеся корешки. Радость и надежда, заполнившие в этот момент сердце девушки, казались чем-то очень давно забытым, но столь родным и знакомым. Чувство, возникающее в тот момент, когда увидел оставленный дом, вернувшись снова к его порогу после очень длительного путешествия. Этот маленький росток, который оказался сильнее безмолвного мрака, стал началом равновесия, того закона, которому подчиняются даже самые из могущественных сил, не способные его побороть.

Так началась Вселенная, разрастаясь все больше и дальше, расходясь во все стороны ветвями измерений и гроздьями миров, сотнями собственных отражений и проекций, силясь захватить всю бесконечность пустоты и мрака, отгоняя его своим ярким сиянием и светом, рождающимся в каждом из миров.

Благоговейный восторг, что чувствовала Рейвен, сменился ужасом, когда наступило понимание того, что бесконечный рост света во тьме не мог больше продолжаться, когда Тьма попыталась его погасить. Миры, полные света и надежд, начали погибать один за другим, поглощаемые мраком, и, казалось, что ничто больше не способно остановить это разрушение. Девушка оказалась в центре ужасных и разрушительных сражений, где целые миры бились в агонии, пытаясь остановить Тьму. Ее ненависть и злоба, черная зависть к порядку и пониманию, созданным светом, породила ужаснейших чудовищ, извращенное отражение душ, рожденных светом, названных демонами. Порождения Тьмы, они искреннее ненавидели все сущее и жаждали его разрушить, сея лишь опустошение и смерть. И там, где свет угасал, снова воцарялась Тьма, становившаяся лишь сильнее от разрушений и смертей, сопровождавших ее путь.

Отчаяние, что испытывали миллиарды и миллиарды живых существ, без надежды на победу пытавшихся защитить свои миры, проходило и через Рейвен, настолько сильное, что душа, казалось, разрывалась на части, не в силах все это вынести. Вселенная зажигала новые огни мирозданий, в то время как Тьма их гасила, баланс этих сил проходил по пылающей линии бесконечных смертей, где они сходились, противопоставляя разрушение созиданию.

И там, в этой бесконечной войне, Рейвен чувствовала чью-то волю, которой все подчинялось, едва уловимый порядок в этом хаосе, направлявший свет и не дававший ему погаснуть окончательно. Единственное, что могло противостоять ненависти Тьмы. Каким-то образом все это было связано, соединено единой сетью переплетенных судеб всех живых существ, начиная от бесконечно малых созданий и заканчивая самими богами. Осознать все это для смертного было непосильной задачей, девушка не могла даже охватить своим разумом столь огромную картину целой Вселенной, это знание разрушало ее изнутри, разрывало. Она закричала, не в силах больше сдерживать эту боль. И в этот же миг все закончилось, вокруг снова была лишь ничем не освещенная пустота, где оставалось только ее сознание.

— Что это было? — спросила она пустоту, чувствуя, что она здесь не одна. — Зачем я все это видела?

«Это лишь воспоминание. Воспоминание, оставшееся от дней столь далеких, что даже я стал их забывать. Воспоминание, которое теперь придется нести и тебе. Теперь ты способна лучше понять меня, вернувшегося в этот мир».

— Вернувшегося? — Рейвен не понимала, но теперь уже и не пыталась понять всего, что происходило в маленьком мирке, в котором оказалась по чужй воле. Любой другой на ее месте давно сошел бы с ума, но именно сейчас девушка даже не была уверена в том, что все ее эмоции принадлежат именно ей.

«Таким, как ты, предстоит жить в эпоху великих перемен. Время, что было потрачено, должно быть возвращено. Я являюсь частью всего, что произошло, происходит, и только лишь должно произойти. И ты станешь частью этого. Освободи меня, такова твоя судьба».

— Зачем? — спросила Рейвен. — Почему ты не говоришь правды, а лишь стараешься запутать всё еще больше? Почему ты просто не можешь сказать того, что есть на самом деле?! Как можно поверить во все это?!

«Ты уже веришь», — так же спокойно и беспристрастно ответил голос. — «Вера есть единственное, что дает вам, людям, возможность существования. Дай своей вере вести тебя. Ибо правда слишком переменчива, чтобы в нее можно было верить».

***

— Рейв! Рейв! Очнись же! — другой голос вторгся в ее сознание, грубо, примитивно, заставляя трястись весь мир, но девушка почти сразу же сообразила, что тряслось не окружение, а ее саму кто-то настойчиво тряс за плечи, пытаясь привести в чувства. А потом она поняла, что голос принадлежал ее напарнице, пытавшейся до нее докричаться.

— Я здесь, — слабо прохрипела девушка, еще не совсем понимая в какой реальности находится, но инстинктивно ухватившись за оказавшееся ближе всего плечо своей напарницы, как за точку опоры в окружающем мире. Воспоминания, эмоции и чувства от только что увиденного оставались еще слишком яркими, наслаиваясь на реальность, и сознание все еще балансировало на этих двух гранях, не позволяя толком сосредоточиться.

— Слава Небесам, я испугалась, что с тобой что-то случилось, — поддавшись неожиданному порыву, Волчок крепко обняла свою напарницу. — Мы вернулись, а ты без сознания валяешься, да и датчики твоего костюма почти ничего не показывали. Что произошло?

— Я и сама еще не знаю, — помотала головой Рейвен, удивленная и обрадованная таким проявлением эмоций со стороны наемницы. — Только… Волчок… Послушай… Ты сказала, что видела там ребенка? — она знала, что делать, план казался четким и ясным, вложенным в ее голову кем-то другим. Оставались лишь риски, насколько правдивыми были прозвучавшие слова, но девушка верила им. Верила в то, что должна сейчас сделать, может быть, такая вера будет ошибочной, но об этом она сейчас не хотела думать. Не могло все увиденное, таким ярким следом отпечатавшееся в сознании, оказаться ложью. Просто не могло…

— Видела… кажется, — кивнула наемница, отпуская свою напарницу, но еще не понимая, к чему такой вопрос. — Ты нашла что-то, связанное с ним?