Характерно, что в "Отблеске костра" он пишет об отрицательном отношении своего отца к Троцкому и приводит много выразительных документов, подтверждающих это. А у Сталина они соединены в одной фразе — Троцкий — Трифонов, как своеобразный двучлен, тождество, цельное понятие. В то время, когда в действительности они были скорее враждебны друг другу. Это соединение подтверждает фальсификацию.
Поэтому "Трифонов (Донская область)" — обобщенное понятие. Сюда входит и Евгений — комиссар, и Валентин, который, как чрезвычайный представитель Нарком- воена, ехал поездом на юг — "30 апреля поезд прибыл в Царицын". "Май 1918 года На Юге", — пишет об этом Юрий Трифонов. Воссоздавая по документам историю гражданской войны, Юрий Трифонов упоминает о кратковременном приезде комиссии, куда входили Дзержинский и Сталин. Он с усмешкой пишет об этом приезде и говорит, что Третья армия, куда они приехали, "вовсе не была в таком плачевном состоянии" и в деятельности комиссии не нуждалась совсем.
Вот каким многообразным оказался круг воспоминаний Сталина от этого сочетания слов — Юрий Валентинович Трифонов.
Надо сказать, что сталинское письмо Ленину совсем не отразилось на положении братьев Трифоновых и приезд комиссии никак не изменил положение их дел.
Об этом свидетельствует и такой факт — в 1919 году в газете "Правда" была напечатана большая статья В. Трифонова — "Фронт и тыл". Ее печатали четырьмя подвалами с продолжением 5, 8, 15 и 19 июня 1919 года.
Естественно, что Ленин ее читал. И, вероятно, одобрял. И не придал никакого значения кратковременному рывку Сталина на фронт. Ясно, что в тогдашней истории это не оставило никакого следа.
Завершая книгу об отце, Юрий Трифонов пишет: "Штаб Кавказского фронта в момент его образования находился в Саратове, во время подготовки наступления прибыл в Миллерово и в ходе наступления обосновался в Ростове. Так вернулся отец в город своей юности, где когда-то давно баррикады Темерника определили его жизнь, — было ему в ту давность шестнадцать лет, и казалось, наверное, что революция победит очень скоро, самодержавие рухнет и наступит царство свободы. С тех пор прошло еще шестнадцать лет. Революция победила... Всё в стране переменилось, всё бурлило, всё разделилось на два люто враждующих лагеря, всё напряглось до отчаянных последних пределов, а до царства свободы было еще далеко".
Еще очень далеко... Неслучайно свой роман о народовольцах Юрий Трифонов назовет "Нетерпение". И слово это станет потом формулой, образом и символом.
Незадолго до своего ареста Валентин Трифонов написал военно-теоретическую книгу "Кон гуры грядущей войны".
"Весь тон книги был суров и тревожен", — говорит Юрий Трифонов. В ней его отец писал о том, какой будет война с фашистской Германией, и предупреждал о ее угрозе. Книга "Контуры грядущей войны" не увидела света. Валентин Трифонов закончил ее в начале 1937 года. И послал рукопись нескольким членам Политбюро — Сталину, Молотову, Ворошилову, Орджоникидзе.
Орджоникидзе не ответил, потому что застрелился. "От остальных членов Политбюро отец так и не дождался ответа... Не ответил Молотов... Не ответил Ворошилов... Не ответил Сталин".
"Их молчание и было ответом, — пишет Юрий Трифонов. — И "ответ11 этот скоро пришел: его принесли люди в военном, которые приехали ночью в Серебряный бор. Отцу было тогда 49 лет".
Так закончил свою жизнь "Трифонов (Донская область)".
И Сталину наконец удалось "вдолбить" в реальную жизнь свой план, который он задумал в июле 1918 года.
Перечитав еще раз "Отблеск костра" и другие книги Юрия Трифонова, я пришла к окончательному убеждению, что в жизни семьи нет свидетельств об этом письме Сталина.
Но в творчестве Юрия Трифонова появилась трагическая тема истории, особого понимания ее движения даже тогда, когда он писал остро современную повесть "Обмен" и другие городские свои иовести, когда он писал о том, как тяжкая цепь невыносимого времени затягивает свою петлю на горле людей. "Время и место", — так назвал он последнее свое произведение. Не человеком определено время, когда он появится на свет. Но от человека зависит место, которое он займет в своем времени.
