Ящерица или змея. Одолев волну ошеломления, я, наконец, обрел дар речи.

— Канаван! — крикнул я. — Канаван, ради Бога, неужели вы не узнаете меня?

Он ответил низким горловым рычанием. Оскалив желтые зубы, он подобрался для прыжка. Мной овладел ужас. Я отскочил в сторону и затаился в чертовой траве. Он бросился в погоню за мной. Ужас придал мне дополнительную скорость. Я помчался, сломя голову, между стеблями, которые с трудом раздвигал руками. Кусты и трава за моей спиной шуршали, и я знал, что бегу, спасая свою жизнь.

Это был кошмар. Стебли, как плети, стегали меня по лицу. Колючки, словно лезвия, ранили кожу. Но я ничего не чувствовал. Все мои физические и психические ресурсы были задействованы лишь для одной цели — выбраться из дьявольской травы и убежать от чудовищной твари, которая быстро приближалась ко мне. Мое дыхание превратилось в судорожные всхлипы.

Я подвернул ногу, а пространство передо мной выглядело, как розовое желе. Но я продолжал бежать.

Тварь приближалась. Я слышал ее рычание в нескольких дюймах за моей спиной. И в то же время я был убежден, что бегаю кругами. Наконец, когда мне казалось, что я вот-вот рухну на землю, передо мной возникло открытое пространство. Впереди виднелась дверь в подсобку магазина. Задыхаясь от бега, я направился к дому. По причине, которая непонятна мне и сегодня, я был уверен, что существо, преследовавшее меня, не отважится выйти на открытое пространство. Я даже не обернулся, что посмотреть на нее.

Войдя в дом, я рухнул в кресло. Мое учащенное дыхание медленно приходило в норму, но ум оставался пойманным в водовороте ужаса и смутных предположений. Как я понял, Канаван сошел с ума. Какое-то загадочное потрясение превратило его в голодного и злобного лунатика. Став одержимым, он жаждал уничтожить все живое, что оказывалось у него на пути.

Вспоминая странные глаза старика, смотревшие на меня со звериной жестокостью, я догадывался, что его ум не просто сошел с колеи, но полностью исчез. Смерть была бы для него милосердным избавлением от мук. Однако Канаван сохранил человеческий облик. И он являлся моим другом. Я не мог бросить его на произвол судьбы. С дурными предчувствиями я позвонил в полицию, а затем вызвал скорую помощь.

То, что последовало далее, было еще большим безумием. Чередой вопросов и явное недоверие ввели меня в состояние нервного шока. Шесть крепких полицейских почти час осматривали двор, но так и не нашли никаких следов Канавана. Они добросовестно рыскали по кустам и траве. Их глаза слезились от пыли. Они вернулись в магазин, ругаясь и встряхивая головами. Их лица были красными от злости. Полицейские заявили, что ничего не видели и не слышали. Впрочем, нет. Похоже, какая-то бродячая собака все время пряталась в кустах и тявкала на них время от времени.

При упоминании о бродячей собаке, я открыл было рот, но ничего не сказал. Они и так уже относились ко мне с открытым подозрением, считая меня психом. Я повторил им свой рассказ раз двадцать, но это не удовлетворило следователей. Они обыскали и простукали весь дом. Офицеры проверили записи Канавана. Затем они пришли к мнению, что старик страдал потерей памяти, вызванной каким-то потрясением. По их мнению, он отправился в скитания по стране — сразу после того, как я обнаружил его во дворе. Мое описание странного поведения Канавана они сочли преувеличенным. Предупредив меня о возможности вызова в полицейский участок для дальнейших следственных действий, они неохотно позволили мне удалиться.

Их последующие поиски не дали никаких результатов. Канавана внесли в список лиц, находившихся в розыске. Он почему-то так и остался у них больным человеком с сильной и внезапной амнезией. Но я по-прежнему не мог успокоиться. Шесть месяцев кропотливых и утомительных поисков в архиве местной университетской библиотеки позволили мне обнаружить материал, который я не предлагаю вам, как объяснение или некую версию событий. Вы можете относиться к моим изысканиям, как к фантастическому и почти невероятному предположению. Да я и сам в него не верю.

Однажды вечером, после долгих поисков мой друг — хранитель редких исторических книг — с триумфом принес мне небольшой и сбивчивый памфлет, написанный в 1695 году. Автор был не указан. На обложке значилось название: «Смерть колдуньи Гудди Ларкинс».

За несколько лет до казни, как писалось в памфлете, старая карга — некая Гудди Ларкинс — обвинялась соседями в превращении пропавшего ребенка в дикую собаку. В то время в стране бушевало Салемское безумие. Гудди Ларкинс приговорили к смертной казни. Но вместо того, чтобы сжечь колдунью на костре, Гудди отвели в лесную чащобу, где семь злых и голодных псов растерзали ее на куски, так что и следов от тела не осталось. Очевидно, ее палачи нашли в данном методе настоящее и, можно сказать, поэтическое правосудие.

Когда разъяренные собаки набросились на старуху, она прокричала соседям, которые издалека наблюдали за казнью:

— Пусть земля, на которую падет мой хладный труп, станет дорогой в ад. И тот, кто пойдет по ней, пусть превратится в животных, убивших меня!

Дальнейшие исследования старых карт и земельных книг подтвердили, что поляна, на которой Гудди Ларкинс нашла свою смерть, позже стала городским кварталом. И именно там находился задний двор Канавана.

Мне больше нечего сказать. Я лишь однажды вернулся в то дьявольское место. Это произошло в осенний день. Сильный ветер раскачивал спутанные и высохшие стебли травы. Мне трудно сказать, почему я пришел туда — возможно, из-за старой привязанности к Канавану. Или то была какая-то слабая надежда. Но, ступив на открытое пространство двора за дверью подсобки, я понял, что совершил ошибку.

Взглянув на качавшуюся траву, голые деревья и черные корявые кусты, я почувствовал, что за мной наблюдали. Казалось, что нечто чуждое и злобное уставилось на меня. Несмотря на страх, мной овладело настойчивое и безумное желание войти в траву, за которой начиналась огромная и странная территория. Мне снова почудилось, что я вижу чудовищный ландшафт, меняющий размеры и очертания. Пока я смотрел на поблекшую траву и черные деревья, тянувшиеся на мили вокруг, что-то побуждало меня войти в тот мир и потеряться в траве, чтобы кататься по земле и рыться в корнях, срывая с себя глупую и никчемную одежду, которая мешала бы мне гнаться за добычей…

Я торопливо повернулся и вышел из дома Канава-на. Ветер толкал меня обратно к крыльцу. Я, как безумный, промчался по улицам города, вбежал в свой дом и запер дверь на ключ. С тех пор я никогда не возвращался в тот двор. И, клянусь, что больше никогда туда не пойду.