– Мы выиграли этот бой друзья. Большой ценой, но выиграли. Есть, конечно, надежда, что мы уничтожили все войско мутантов. Но сердце подсказывает мне, что враги еще есть и к столкновению с ними нужно быть готовыми в любую минуту. Учитывая сегодняшний опыт, мы теперь знаем, как с ними воевать огнем и мечом. Сколько там солярки? – обратился Сивуч к Мельченко.

– Бак большой, где-то на треть залитый, – пожал плечами Мельченко,- На глаз, ведер двести, командир.

– Так, хлопцы, – Сивуч обвел взглядом подразделение, – Кто устал, отдыхайте, кто отдохнул, займитесь изготовлением факелов. Емкости бы найти с собой солярки набрать.

– А вот! – Кислый подал полковнику прозрачную мягкую бутылку, – Подойдет?

– Где взял?

– Да вон там их куча валяется.

– В самый раз, – кивнул Сивуч, – собирай все, какие найдешь.

– Ага…

Рядовой Кислый отбыл по направлению к маленькому домику у дороги, где словно специально кто бутылки понабросал. Барчан стоял рядом с полковником и откровенно скучал.

– А ты чего без дела маешься? – нахмурился Сивуч, – Вперед факелы делать. Вон Мельченко уже ушел.

– Да я собственно…

– Ах, да…Чуть не забыл! Войны! – громко обратился полковник ко всем присутствующим, – хочу представить вам прапорщика Виталия Барчана. Благодаря его находке и выдумке мы выиграли сегодняшний бой. От своего имени объявляю ему благодарность!

– А впредь, Виталя, – сказал уже тихо Сивуч, наклоняясь к новоиспеченному прапорщику, и положив ему руку на плечо, – учти. На поле боя тебя не окажется, буду считать тебя дезертиром. Ты помнишь, что по уставу с дезертирами делать положено?

Лицо прапорщика как-то странно дернулось, словно он муху с носа отгонял. Но бойцы ничего не услышали. Подумали только, что полковник своему заместителю наставление дает. Так оно в принципе и было.

– А что тут думать? Нужно чтобы кто-то ее отвлек. Пусть Андрюха, например, ему все равно умирать, на час раньше, на час позже..А?

– Я готов, – ответствовал Сивуч, серьезно глядя мне в глаза. Вот не люблю людей, которые шутки не понимают. И отец его покойный тоже был с обрезанным чувством юмора. Ну, ладно.

– Ну, или ты Хаймович, ты свое пожил, пора и честь знать…

– Максим, прекрати ерничать, – сказал Хаймович, уставившись в монитор. Что он там забыл, спрашивается? Знакомую букву ищет?

– Я считаю, что у нас есть единственное решение – включить ЗОВ. Тогда наш аморфный друг тут же на него пойдет. И у нас будет время отсюда выбраться. Но успеем ли мы за это время найти выход в энергоблок? Времени будет очень мало… ИР потребует моей помощи, чтобы подсоединить аморфа к системе.

– Так ты не пойдешь и всего делов.

Я пожал плечами.

– Не все так просто Максим…

Хаймович наконец-то оторвался от экрана и повернулся к нам. Внезапно став меньше, съежился, и стал очень грустным.

– Ты думаешь, почему я искал средства и всеми силами старался предотвратить соединение биоконструкции с искусственным разумом? Потому, что он абсолютно лишен человеческих чувств и норм морали, и постарается подчинить себе весь мир, и поверь мне, у него хватит на это сил. Отложить личинку во всех и каждого, и получить огромное количество рабов в свое распоряжение. И одновременно погубить всех, до кого он сможет дотянуться. Потому, что личинка в человеке это неминуемая смерть. Это будет конец для всех, кто выжил после той катастрофы, конец мира людей – окончательный и бесповоротный. Ты можешь спросить меня, зачем ему такое количество рабов? И я тебе честно отвечу: Не знаю. Возможно, хочет отомстить людям за свое вынужденное заключение, за то, что его создатели после выполнения им поставленной задачи, хотели его уничтожить. Как нечто ненужное..Испугавшись того, что он умней своих создателей и если не дай Бог вырвется, то они не смогут с ним справится. Ума не хватит. А может быть, у него в заточении сложился такой комплекс, что, не обладая ничем, он хочет стать всем. Стать богом…Но он много знает, и думаю не случайно выбрал себе такое имя – Вельзевул. Поэтому ничего хорошего я от него не жду…А помимо всего прочего, после того как он покинет компьютерную сеть, престанет работать часть функций, исчезнут последние остатки временной плевы отделяющей город от остального мира. Он и так ждал, когда ты отменишь команду самоуничтожения посланную из воинской части. И после этого она значительно ослабла. ИР убавил мощность, чтобы найти и вызвать сюда часть своего "Я". Но она действует. Ты думаешь, почему здесь консервы до сих пор можно есть? Почему они не пропали? И сама лаборатория не пришла в полную негодность? Он не мог следить за порядком и ремонтировать оборудование, но он нашел другой выход. Изменить течение времени в данном конкретном месте. Но после того как он выйдет из компьютера.. "Бог из машины" – Хаймович не весело усмехнулся, – не будет работать и эта программа, время перестанет стоять на месте и личинка в моем теле пробудится от спячки…Пока я здесь, в подземелье нахожусь под действием поля, и личинка находится в анабиозе. Но на то время, что я покидаю бункер, она просыпается. Именно поэтому я стараюсь выходить отсюда на очень короткий срок…Такое вот положение дел Максим… Уничтожение что самого ИР, что бункера в целом, для меня исход один. Но до поры, до времени, я вынужден ему подчиняться. А сейчас я думаю, как одновременно уничтожить его и спасти вас, тебя..

Честно? У меня челюсть отвисла. Только что близкий мне человек признался, что он обречен. С моего языка готовы были сорваться слова: Как?! Зачем ты согласился на это?! Но Сивуч меня опередил:

– Получается и моя личинка здесь спит?

– Нет, Андрей, у вас не было с ИР договора, и произошло это обычным путем, поэтому…

Вот так, подумал полковник, осмотрев построившихся бойцов, особой радости победы никто не выказывал, слишком дорого она обошлась. Но и упаднических настроений, он не заметил. Да, бывало трудно. Но они всегда побеждали. Привыкли побеждать. И сегодня утром, решив поддержать командира, они знали, на что шли. И хоть в душе каждый надеялся остаться в живых. Разумом они понимали, что повезет не всем.

– Все готовы? – негромко спросил Сивуч у Мельченко.

– Так точно.

– Факелы у всех есть? – задал полковник риторический вопрос. Факелы были готовы у всех, у кого два, а у кого и три. На факелы пошли ножки столов и стульев, а на обмотку всякое тряпье, которого было полно практически в каждой пустующей квартире. Пластиковые бутылки с соляркой прикручены у пояса на проволоку, хоть движению и мешали, но были жизненно необходимы. Ей нужно было полить заготовленные факелы. Поскольку, тактику ведения войны Сивуч решил выработать такую:

1)Огнем распугать жуков.

2)Потом рубить погонщиков.

В том, что теперь все получится, полковник не сомневался. И хоть времени до наступления темноты оставалось не много. На подготовку вместо запланированных получаса, ушло почти в три раза больше. Но этого времени было, не жалко…Жалко было Валеру Шубенка, смышленого парня, хорошего рубаку и война. Жалко было Чередникова, Капота, Астанина и других бойцов, которую приняли мученическую смерть от клешней мутантов, от ядовитых стрел. Но это потом, решил полковник, потом мы их помянем по-людски, если похоронить по-человечески не получилось. Если будет, кому поминать…Сивуч гнал от себя грустные мысли, но они лезли в голову с настойчивостью местных тараканов.

– Так…, вы ребята, – сказал Виктор Андреевич разведчикам, во главе с прапорщиком Барчаном. Теперь их было трое ряженных, переодетых в одежду и панцирь убитых погонщиков, – Врага увидите, в бой не ввязывайтесь. Постарайтесь быстрее вернуться и предупредить, а мы их встретим. И потом…что это за маскировка?

– А что? – спросил Барчан.

– Вы зачем шашки прицепили?