Так и есть. Дымок вился не из костра. А из печной трубы. Печка топилась прямо в огороде. Оно и понятно, при такой жаре в доме топить, сдохнуть можно. Пока я пробирался между зарослей, цепляя на штаны и куртку колючие репья. Некто мне невидимый, хлопнул дверью. То ли зашел в дом, то ли вышел. Перелез через забор и на четвереньках прополз под окном. Выглянул за угол. Так и есть. Печка обмазанная глиной. Рядом поломанный штакетник неряшливой горкой. И зеленая эмалированная кастрюля на печке. Что-то варят. Господи! Не введи меня во искушение, и избави меня от лукавой мысли! Убить готов за чашку супа. Сто лет бульона мой живот не видел. Ароматного, со свежего мяска, наваристого, с желтыми пятнами жира, плавающими сверху, с мелко порезанным лучком, и душистым перчиком. А если к нему еще есть старые сухарики…Которые когда кинешь их в горячий ароматный бульон тут же напитываются им. И ты жуешь эти восхитительные комочки…Нет, чувствую, что сейчас слюной захлебнусь. Была, не была, надо посмотреть чего там варится. Только одним глазком гляну.

Как зачарованный подхожу к кастрюле, и, еще не приподняв крышку с кастрюли, уже по запаху чувствую, что я угадал. Супчик варится. А вот и поварешка на скамейке лежит. И пока я дую на кипяток в поварешке, в предвкушении глотка. Тяжелая рука опускается мне на плечо.

– Ах, ты, сука! Воруешь?!

И я чисто автоматически бью с разворота в ухо. Хозяин сгибается в три погибели, держась за ухо, и произносит:

– Толстый, ты что ли?

Знакомый до боли голос.

– Федя! Косой! Жив!

Первым порывом Андрея, было рвануть вслед за странной процессией. Куда это человек жуков погнал? И что они будут делать? Но секунду поколебавшись, все же решил продолжить путь. Минут десять Сивуч чувствовал себя как дома. Родные сосны. Пусть и чахлые, с желтыми иголками. Но так знакомо шуршала хвоя под ногами. Так приятно. В центре сквера растительность оказалась пожиже. Лишь редкие кустики, из которых высилась громада серого гранита. Высеченные в граните суровые лица, в островерхих как луковки шапках, с пятиконечными звездами на лбу, тяжело и с осуждением смотрели на нарушившего их покой полковника. Их грубо высеченные пудовые кулаки сжимали ружья, но кончиках стволов которых были приделаны острые и тонкие иглы. Штыки, догадался Сивуч. У пояса знакомо торчали рукоятки шашек. Над головами барельефа высилась надпись "Никто не забыт, ничто не забыто". Андрей поежился. Так эти бойцы напоминали ему родное подразделение. Присев на корточки, он разгреб сухие и колкие иголки и старую опавшую листву, вокруг непонятной круглой дыры. Сухой слежавшийся слой дерна на удивление легко отошел, обнажая большую бронзовую звезду, потемневшую от времени, почти черного цвета. Полковник задумчиво посмотрел на находку. Что-то это да значило. Но что именно, непонятно. В круглом отверстии посреди звезды внутри угадывались какие-то трубки. Он опасливо их потрогал, ожидая, что невидимый скрытый механизм придет в действие и гранитные бойцы вдруг оживут и шагнут на ковер хвои, сминая и вдавливая его тяжелыми ногами. Но ничего не произошло. Ни капельки не изменилось. Воины так же сурово и бесстрастно смотрели на Андрея. "Это памятник. Тут, наверное, их могила" – догадался Сивуч. С кем они боролись? И за что погибли? Может вот так же, шли сражаться с жестоким и страшным врагом, превышающим их по силе и численности? И погибли в неравной борьбе. Но не проиграли, а победили. Иначе кто бы им памятник поставил?

Но на миг Андрею показалось, что из за спин бойцов выглянули знакомые ему лица. Опраксин, Курбан, Кочур, которые так же сурово стоят, и ждут своего часа, чтобы шагнуть к полковнику и…И Андрею стало нехорошо. Он, не оглядываясь, пошел дальше. А через пять минут сквер кончился. Стоило ему миновать последнюю чугунную лавочку, припорошенную листвой, как сквер так же резко оборвался, как и начался.

Сивуч с опаской выглянул из-за кустов. Да. Вот она. Серая облезлая шестнадцатиэтажка с высоким ажурным забором вокруг и красными гранитными ступенями у высокого крыльца. Крыши отсюда конечно не видно. И есть ли там шпиль или нет? Андрей уже раздумывал то ли внутрь зайти и подвал обследовать, то ли со стороны на наличие шпиля проверить. Подвал проверить было конечно лучше…Но вдруг там есть кто? А наличие шпиля на здании еще ни о чем не говорило. Мало ли их тут шпилястых зданий. Вон и рядом дом трехэтажный и башенка на нем, и шпиль на башенке. И три буквы отсюда виднеются.

Андрей хлопнул себя по лбу. Вот я, балбес! У меня же бинокль есть! Он приставил оптику к глазам и увидел на треснувшей стеклянной табличке, прикрепленной у входа в трехэтажку три крупные буквы "ГТС" а рядом мелко написано…Буквы стерлись и отвалились, или были заляпаны грязью, но прочитать все же можно. "…дская тел..ная станция". А что у нас там написано? Полковник перевел взгляд на высотку. И прочитал "..титут генетики". Институт генетики! Он, родимый! Там, правда, еще до черта надписей, но главное это ОН! Не обманул старик.

В трех этажном старом доме кто-то шумел. Слышались голоса и шаги. Там живут. Не иначе. Решил Андрей. Ко входу вели хорошо видимые протоптанные тропинки. Да и стекла в окнах хоть и запорошенные пылью, но были занавешены какими-то узорными и прозрачными тряпками. Наподобие той сетки с листьями, что разведчики завешивали свои временные пристанища. Так, что разглядеть, что кто или что находится внутри, не представлялось возможным. Только эти сетки были не зеленые под листву и растительность, а белые. Маскируются гады!

Чтобы лучше изучить этот дом, Андрей решил обойти его вокруг. Прокравшись по кустам сквера, вдоль улицы чуть дальше, он перебежал на ту сторону, и прижался к стене похожего трех этажного дома, стоящего по соседству с "ГТС". Облупленная стена хранила на себе остатки побелки. Когда-то этот домик, похоже, был выкрашен в яркий желтый цвет осенних кленовых листьев. Только вот отвалилась с него штукатурка вместе с побелкой, обнажив старый темно-красный кирпич. Кое-где только клочки остались. Прижимаясь к этой стене, Андрей услышал, что и в этом доме кто-то есть. Ёлки, зеленые! – ругнулся шепотом Андрей, ругая себя за торопливость и непредусмотрительность. Согнувшись пополам, чтобы не светится в окнах первого этажа, Сивуч добрался до угла дома, и перепрыгнув бетонный заборчик высотой по пояс, коснулся ладонями шершавой коры тополя, стоящего за ним.

Нет. Совсем не так надо действовать. Осмотреться нужно день, а лучше два. Понаблюдать за живущими в доме, узнать их привычки и распорядок дня. Высмотреть все возможные пути отхода в случае чего…Чтобы вот так вот в горячке, не напороться на сук дерева забежав за угол. И вообще, на сук не напороться.

– Вот как оно…,- сказал Косой, крутя в руках свой маленький детский ножичек. Мы сидели за столом в доме и Луиза, выставив всю еду на стол, скромно пристроилась рядом на табуретке и буквально ловила каждое слово.

– А я думал, что его потерял…А он значит его на шею себе.. когда Ябеда Луизу от стрелы прикрыл, похоронили мы его по-человечески. Да решили назад подаваться. Не понравились мы местным. А что оставалось делать? С территории части не выйдешь. На охоту ходить и стрелы в спину боятся? Патроны тоже не бесконечные…А потом, когда через болото шли там тварь такая. Рот сверху как птица. А когда весь вылез мы в рассыпную. Туман был как молоко. Не видно не фига. Так и получилось, что вышли мы из болота с Луизой и Хаймовичем. А…, – говоря это, Косой запнулся и отвел в сторону глаза, – Потеряли мы Розу. И Шустрого потеряли. Так и не знаем, что с ними… А возвращаться сам понимаешь…

Рассказывал это Федя уже второй раз, словно забыл, что утром уже все сказал. А я сидел и все понимал. И ужасы болота, и тварь эту видел, и очень хорошо себе представлял, как не хотелось возвращаться в это ужас. Но совершенно точно, я знал одно. Если бы такое случилось с Луизой. Я вернулся, обязательно бы вернулся. Хотя бы для того, чтобы при встрече с другом вот так вот не прятать глаза.