Ему было действительно очень больно. Со временем боль притупилась, стала не такой острой, но сейчас вновь она напомнила о себе. Он не представлял своей жизни без Джона. Только с ним он мог существовать и не чувствовать постоянного желания сделать что-то такое, чему он и сам не мог дать объяснение. Как-то Майкрофт назвал его разрушителем самого себя. Так и было. Он все время все рушил вокруг себя, что, естественно, сказывалось на нем самом и разрушало его самого. Один единственный человек, с которым он чувствовал какой-то баланс, сейчас считал его мертвым. А другой, с которым этот баланс мог бы быть идеальным, считал его, вероятно, недостойным себя, да и вообще вряд ли заслуживающим внимания. Не его уровень. У безупречного Майкрофта все должно быть безупречно. А он даже братом безупречным не был, чего уж говорить обо всем остальном. Но все равно ему почему-то так не хотелось уезжать. Был только один единственный плюс скорого отлета: возможность без помех прочитать продолжение дневника Майкрофта. Наверняка, ничего хорошего его там не ждет, но, по крайней мере, он будет знать его лучше. Его мнение о себе он и так знает, вон, сейчас все написано на его лице. Вновь убирает все с такой тщательностью, словно обрабатывал больного чумой.

Ничего, Майкрофт, потерпишь. В конце концов, попутно я выполняю и еще одно ваше дело, и именно из-за него меня ранили. Тебе это совсем не обязательно знать, потому что я вновь влез слишком далеко. Но с этим я разберусь сам.

Майкрофт убрал лекарства, положил мешок с использованным материалами в ту же коробку, что и раньше, тщательно протер стол и уселся рядом с Шерлоком.

- Он поймет, вот увидишь, - он подавил вздох.

Все-таки сложно было смотреть на такие искренние эмоции Шерлока в отношении этого доктора и совершенно безразличные, а чаще всего язвительные, в свой адрес.

- Не знаю… но очень хочу верить в это. А ты бы понял, Майкрофт? – Шерлок поднял голову от экрана и изучающее посмотрел на него.

- Да, - ответил он не раздумывая и совершенно не сомневаясь в сказанном.

- Ну да… - вновь утыкаясь в экран, тихо проговорил Шерлок, - ты - да. Рационализм и ничего более. Холодный ум. Ты прав.

Майкрофт поднялся и молча пошел переодеваться.

- Ты многому меня научил, только вот этот урок забыл тщательно со мной пройти. Научи меня, чтобы я тоже жил только рациональным умом, - тихо прошептал ему вслед Шерлок и закрыл крышку ноутбука.

Ты сильно ошибаешься, Шерлок. Очень сильно. Мой холодный ум действует с кем угодно, только не с тобой. Как и рационализм. Было бы гораздо рациональнее смириться с твоей неприязнью, жить с тем, кто находится рядом и даже говорит о любви, ложиться в кровать и не представлять, что ты лежишь рядом. Рациональнее не испытывать каждый раз почти физическую боль от твоих колкостей и взглядов, полных ненависти, или порой абсолютного безразличия, когда действительно чувствуешь себя пустым местом. У меня много власти, которая мне никак не поможет получить тебя, быть вместе с тобой. Только ты сам можешь это сделать, но не хочешь. Уже не хочешь. А я хочу, но не могу. Единственное, что я не могу сделать. Если бы ты дал один шанс все исправить. Потом ты бы мог меня убить, если бы так и не понял, не убедился, что я люблю тебя, и ты мне нужен. Что ты мне просто необходим. И это уже не изменишь. Мне скоро сорок, я научился разбираться в своих чувствах, контролировать их. Но одно чувство мне неподвластно. Ты бы мог гордиться собой. Ни у кого не было и нет власти над Майкрофтом Холмсом, кроме тебя. Безграничной власти, Шерлок, которая тебе все равно не нужна.

Возле трапа самолета они прощались недолго. Несколько деловых фраз и почему-то пристальный, долгий взгляд друг на друга. Оба не понимали, почему вдруг так посмотрели. Но обоим от этого взгляда стало не по себе, а сердце вновь кольнуло от боли. Поэтому один решительно поднялся и зашел в самолет, а второй сел в машину, так больше и не взглянув в его сторону.

Когда самолет поднялся в воздух, Шерлок достал флэшку и загрузил систему компьютера. Сейчас ему почему-то показалось, что там, внизу, он попрощался с Майкрофтом навсегда. Значит, пока есть время, нужно узнать, что же все-таки скрывает в себе его дневник.

========== Дневник Майкрофта. Январь 2007 г- июнь 2008 г ==========

30 января 2007 г.

Три месяца Шерлок провел в клинике. Я не приходил к нему. Он меня ненавидит. Но я не мог поступить иначе. Не мог не отправить его туда! Не мог пустить все на самотек. И не мог приходить… если бы пришел, точно не выдержал и забрал бы домой. Ничего хорошего это не дало бы. Он не представляет, как мне было трудно каждый день сдерживать себя. Я не раз приезжал туда и так и не решался зайти. Слишком ярко стоит перед глазами его образ в тот, первый раз. Когда он умолял меня забрать его отсюда. Я сдался. И сейчас бы тоже сдался. Но сейчас он уже взрослый и должен понимать, что это только ради его блага. Я не позволю ему загубить свою жизнь! Даже если он никогда меня не простит за это.

Пока что прощать он не собирается. Сначала он очень злился. И изводил всех в больнице. А потом вдруг стал спокойным и покладистым. Меня это удивило, но потом я понял, он это сделал, чтобы побыстрее выйти оттуда. Что ж, пусть так.

Когда я приехал забрать его, он не посмотрел в мою сторону. Прошел мимо и отправился домой на такси. Я его понимаю. Я бы хотел ему объяснить свое поведение. Оно было… Черт, да, я смалодушничал! Он не поймет этого. Того, что я просто не могу позволить ему убить себя, но я не смог бы противостоять его просьбам. Я просто не могу сам лично подталкивать его к пропасти!

Ему двадцать семь, он точно так же как и я не любит праздники. В частности свой день рождения. Поэтому он просто уехал из города на неделю. Родители были расстроены, но ему все равно. Он провел неделю в Испании, расследуя очередное дело.

А я вспоминал те дни, когда мы еще поздравляли друг друга с днем рождения и дарили подарки. Неужели ничего уже нельзя вернуть? Шерлок взрослый, но это вовсе не значит, что он готов к диалогу. Ничего кроме ненависти он ко мне не испытывает. И не хочет ни видеть, ни понимать, что он мне очень дорог. Я для него заклятый враг.

А еще я испытал самый настоящий страх. Нет, ужас. Я видел, как его держали на прицеле старые китайские «друзья». Впервые я так отчетливо увидел смерть. Точнее, возможность его смерти.

Я знал, что в страну въехали представители одного из кланов, но не думал, что они осмелятся здесь что-то предпринимать. Ошибался. Я установил за ними наблюдение, и это хорошо. Потому что вовремя успел увезти Шерлока от прицела снайпера. Правда, весьма необычным образом, его сбила машина, и водитель увез в больницу, хоть тот и сопротивлялся. Но какая разница? В той ситуации у меня не было особо времени на раздумья. И то, что он похромал пару недель, никак не нанесло сильного вреда его здоровью. Зато это дало мне время все уладить. Я раскрыл себя и ходил на встречу с их представителем. Мне нужны были гарантии, я просто не мог поступить иначе. Я бы согласился на любые условия. Но от меня потребовали всего лишь сотрудничество и гарантию… мою жизнь. Всего-то? Могли бы сделать это и раньше. Меня это устраивает. И теперь я спокоен. Они никогда не бросают слов на ветер. С этой стороны Шерлоку больше ничего не грозит.

28 мая 2007 г.

Ничего не меняется. Мы с ним словно чужие. И он почему-то все время словно специально подвергает себя опасности. Я живу с постоянной мыслью о том, что с ним и где он. А он старается сделать так, чтобы я об этом не знал. Месяц назад мы поругались из-за моего якобы контроля. Он пришел ко мне и высказал все, что думает. Если он захочет, то я никогда не могу остановить его от приема наркотиков, и он вовсе не наркоман. Он прибегает к ним от скуки, но сейчас ему не скучно, поэтому я могу не бояться за то, что он испортит мне репутацию. Глупый! При чем тут моя репутация! Он не хочет понять, что я боюсь его потерять. По поводу контроля разразился скандал еще похлеще. Он в ультимативной форме заявил, чтобы я перестал за ним следить, иначе он уедет навсегда из страны и вообще с этого континента. Он уже это делал и прекрасно при этом жил. Больно было слышать эти слова. Я знал, что ему плевать на все, что его связывает с семьей, со мной, но услышать этому подтверждение было очень мучительно. Он никогда не поймет, что это не контроль. Это боязнь за него, за его жизнь. Желание помочь. Только вот моя помощь нужна ему меньше всего. А я не могу иначе. Мне он слишком дорог.