— Ты ничего не сможешь без меня, — заявила она, пытаясь отодвинуться назад: Тео стоял так близко, что она слышала, как бьётся сердце у него в груди, и это не давало ей возможности хоть немного соображать.
— По жизни — да, — ответил он, и прежде чем Гермиона попыталась осмыслить его слова, мягко взял её за плечи и прислонил к стене.
Стук его сердца стал ещё громче, причудливо-тёмная зелень его глаз, казалось, проникала прямо в её душу, а губы, уже не тронутые усмешкой, приближались неотступно, неизбежно...
Но расчётливый слизеринец замер в какой-то паре дюймов от её лица — нарочно, чтобы поиграть с ней, проверить силу своего влияния, посмотреть, как она себя поведёт. Он знал: что бы она ни сделала, ему в любом случае это придётся по душе. И это было потрясающе.
А Гермиона, измученная эйфорической бессонницей за прошедшую ночь и закравшимися в душу сомнениями — за поездку до Хогсмида, конечно же, негодовала, но разве можно было перед ним устоять?
Она сама потянулась к нему, и когда их губы слились в жарком поцелуе, не смогла сдержать глухой стон. Ощущать его прикосновения, чувствовать силу его тела, зажавшего её между собой и стеной, таять без остатка в его крепких руках, пробравшихся под шерстяной кардиган и обвивших талию — всё это было слишком божественно, и Гермиона поддалась этому натиску, доверяясь Нотту всё больше и больше.
После нескольких минут самой сладкой на свете пытки он оставил в покое её губы и скользнул вниз, к шее, осыпая нежную кожу горячими поцелуями и заставляя её покрыться мурашками. Гермиона задрожала, прижимая его голову к себе, теряясь в целом калейдоскопе эмоций и не зная, чего хочет больше — чтобы он растворился в воздухе, дав ей хоть чуть-чуть прийти в себя, или чтобы ни в коем случае не останавливался...
Тео сумел разгадать её настроение и ослабил атаку, но не резко, как делал это раньше, когда его внезапное исчезновение шокировало Гермиону, и она злилась на себя за то, что ей так сильно его не хватает. Нет, сейчас он выпустил её из объятий медленно, чуть отодвинулся, давая ей возможность вздохнуть, и осторожно коснулся пальцами её румяной щеки.
Гермиона чуть приоткрыла глаза и едва не застонала вновь: Нотт улыбался. Нормально, по-человечески... даже ласково. И смотрел на неё так, словно готов был отдать за неё жизнь. Хотя почему «словно»? Он проявил эту готовность ещё в Запретном лесу, вернувшись оттуда с простреленной ногой, но не дав кентаврам затоптать её и себя.
— Значит, ты поможешь мне? — спросил он, продолжая поглаживать её щёку. Гермиона подняла на него глаза, подёрнутые дымкой страсти, испытывая самое настоящее блаженство от его прикосновений... но вдруг её затуманенный взгляд резко прояснился.
Что, если он просто пользуется ситуацией? Я снова как последняя дура теряю голову в его объятьях, а он в этот момент выудит у меня обещание помочь ему в опасной авантюре, из которой мы оба — если он вообще прав насчёт выжившего Волан-де-Морта — можем не вернуться?
— Ну так что, Грейнджер? Неужто тебя вновь мучают глупые предрассудки?
— Меня мучает, что ты всё ещё называешь меня по фамилии! — неожиданно громко сказала она, а потом вдруг спохватилась и умолкла, но было поздно. Ласковая улыбка на лице Тео давно уступила место привычной самодовольной усмешке; он отлично слышал, как Гермиона скрипит зубами с досады.
— Ну не всё сразу, дорогая, — сказал он, заправляя её выбившуюся прядь обратно за ухо. Гермиона мотнула головой, но Тео успел вплести пальцы в густые волосы на затылке. — Дай мне привыкнуть к тому, что теперь мы не враги, а... как это сказать? Партнёры.
— Я терпеть тебя не могу, — прошипела гриффиндорка, но глаза её говорили совсем о другом.
— Я знаю, — промурлыкал Тео, отвечая скорее на её взгляд, чем на слова. — Ты же прекрасно знаешь, что станешь для меня «Гермионой», когда...
— И слышать ничего не хочу! Меня достали твои условия!
— Хорошо, тогда назови свои.
Мысли, с самого утра ночи тревожащие её, обратились в слова и понеслись бешеным потоком:
— Я понятия не имею, что ты ко мне чувствуешь, и что будет с нами дальше!.. Сейчас я помогаю тебе — чёрт знает почему — а что потом? Мы и малейшего представления не имеем о состоянии и силе Волан-де-Морта или того, что от него осталось, и даже если там не погибнем, то я, отправившись туда с тобой, скорее всего лишусь доверия друзей, подорву свою репутацию и...
— Стоп, стоп, остынь немного, — наконец прервал её Тео. — Умерь немного своё любопытство и учись слушать внимательнее. Пять минут назад, в ответ на твоё заявление, что я ничего без тебя не смогу, я ответил, что это так, если мы говорим о жизни в целом. Уверен, что твоя умная, логически думающая головка сумеет сделать из этого вывод о том, как я к тебе отношусь. Или тебе нужны конкретные слова? Они будут, Грейнджер. Но давай сначала покончим с этой сволочью, которая столько лет не давала покоя тебе и в данный момент мешает спать мне.
Пока Тео говорил, Гермиона приказала себе успокоиться и посмотреть на сложившуюся ситуацию со стороны. И ей, как рассудительному от природы человеку, мгновенно всё стало понятно: Нотта мучают кошмары, он хочет избавиться от того, кто в этих кошмарах приходит к нему каждую ночь, и обращается за помощью к ней, потому что она была в Отделе тайн и может объяснить ему, как попасть в Комнату смерти... Но не хочет брать её с собой, поскольку дорожит ею и боится подвергнуть опасности, которую таит в себе это безумное мероприятие.
У Гермионы пересохло в горле, и она так и не нашлась, чем ответить на разумные доводы Нотта, поэтому просто молча кивнула. Тео вполне удовлетворился таким ответом, снял все заклятия с двери и, скрепя сердце, открыл её перед Гермионой. Ему до чёртиков не хотелось сейчас расставаться с ней, отпускать от себя... но так было нужно. Они оба будто во сне вышли из купе и направились к выходу.
— Я постараюсь, — наконец выдохнула Гермиона, только сейчас заметив, что Нотт несёт её сумку. — Слушай, а где ты... Тебе есть, где жить?
Её голос звучал настолько обеспокоенно, что Тео не мог не усмехнуться.
— Не волнуйся, Грейнджер, я в порядке.
Гермиона осторожно спустилась по ступенькам вагона и огляделась, ища глазами друзей.
— Да вон они, наши знаменитости, — Тео махнул рукой в сторону здания вокзала. Народу там было меньше, чем на платформе, и Гермиона почти сразу увидела стоящих в обнимку Гарри и Джинни. Её так и подмывало спросить Нотта, когда и где они теперь встретятся, но она всеми силами не давала этому вопросу сорваться с языка.
Подав ей сумку, Тео первым нарушил молчание:
— Да, кстати, не ищи меня.
Он специально выдержал паузу, следя за её реакцией, но едва в карих глазах мелькнуло огорчение, поспешил добавить:
— Я сам тебя найду.
Кивнув ей в знак прощания, он лихо спрыгнул с верхней ступеньки и мгновенно трансгрессировал, а Гермиона пошла к Гарри и Джинни, пряча нелепую, но такую радостную улыбку и с замиранием сердца повторяя про себя его последние слова — «я сам тебя найду»...
Ребята активно обсуждали, какой подарок лучше купить молодожёнам, и благодаря их забавным препирательствам Гермиона могла улыбаться совершенно открыто.
— Привет, Гарри, давно не виделись! — пошутила она, когда он взвалил себе на плечо её тяжёлую сумку.
— Прямо как в старые добрые времена, а, Гермиона?
— Точно. Всё время рядом твои очки и растрёпанная шевелюра. Но ты, я так понимаю, — тут она взглянула на Джинни, — ещё и на свадьбу приглашён?
— Да! Я, честно говоря, обалдел, когда получил приглашение, ведь я никогда близко не общался ни с Блейзом, ни с Дафной...
— Гарри, ну как они могли пригласить Джинни одну? — возмутилась Астория, которая только что подошла к друзьям. Малфой, конечно, тоже был рядом и, увидев Гарри, с видом некоторой внутренней борьбы протянул ему руку со словами:
— Нет, скорее так: «Как они могли не пригласить суперзвезду магического мира»?
— Ты в своём репертуаре, Малфой, — миролюбиво отозвался Гарри.
