— Хорошее место, — шепнула Гермиона Тео, который стоял сзади и обнимал её за талию. Вокруг них была куча народу, но все взгляды сейчас были устремлены на поле, где Дин, мастерски обведя когтевранских загонщиков, забросил мяч в то же кольцо, что и ранее Демельза.
— Ну, стоит хотя бы последний матч посмотреть с удобной позиции, — отозвался Тео, притягивая её к себе ещё чуть ближе, а потом рассмеялся, щекоча дыханием кожу её щеки. — Смотри-ка на Патил, она похоже не знает, за кого болеть.
Гермиона отыскала глазами тоненькую фигурку Падмы, закутанную в огромный когтевранский флаг, которая в данный момент восторженно аплодировала Дину, забившему гол. Рядом с ней стояли Полумна, Стюарт Акерли, ещё несколько когтевранцев, а также Драко и Астория.
— Как будто ты знаешь, — съязвила Гермиона, одновременно следя за тем, как Орла, увернувшись от бладжера Эндрю Керка, перехватила мяч в центре поля и снова огорчила голом своего ухажёра. Счёт стал сто семьдесят-восемьдесят. — Уже наверное просчитал все варианты исхода и этого матча, и чемпионата в целом?
— Конечно, — хладнокровно откликнулся Тео. — С учётом забитых в этой игре мячей ситуация следующая: если снитч ловит МакДугал, то Когтевран набирает равное с нами количество очков, и будет решающий матч. Если же Уизли, то вы победили.
Тут по трибунам пронёсся взволнованный вздох, и наступило небывалое затишье: все следили за тем, как Изабель и Джинни наперегонки понеслись за не видимым отсюда крылатым мячиком. То одна, то другая вырывалась вперёд, подбираясь к снитчу, но обе старались, как истинные леди, не свалить соперницу с метлы от случайного столкновения, которое в такой погоне было вполне вероятно. От этой картины на память затаившей дыхание Гермионе пришли слова Оливера Вуда, которые он буквально проревел в адрес Гарри, когда тот во время матча предоставил Чжоу Чанг возможность первой погнаться за снитчем: «Не время быть джентльменом! Сбрось её с метлы, если надо!»
Прочие игроки обеих команд тоже зависли в воздухе, забыв о квоффле с бладжерами и не сводили глаз с ловцов. Те так и мчались вперёд, наматывая уже который круг, но неожиданно снитч вильнул в сторону, и увлечённая преследованием Изабель по инерции пролетела прямо, в то время как Джинни как приклеенная рванула за ним... и словно в награду за упорство золотой мячик позволил цепким пальцам сомкнуться вокруг своих трепыхающихся крылышек.
— ГРИФФИНДОР — ЧЕМПИОН!!! — скандировали разбушевавшиеся трибуны. — МЫ ПОБЕДИЛИ!!!
— Кубок наш, Тео! — воскликнула Гермиона, в порыве ликования чуть ли не запрыгивая на своего спутника. — Мы выиграли!
— Мои поздравления, — вполне искренне сказал он, собираясь добавить что-то ещё, но в этот самый миг над их головами пролетела большая рыжеватая сова, и в руки Тео упал конверт. Гермиона подняла глаза, провожая взглядом птицу, которая, не дожидаясь ответа или вознаграждения, полетела прочь от грохочущего стадиона.
— Что это? — одними губами спросила она; перекрикивать трибуны было бесполезно. Быстро пробежавшись глазами по строчкам, Тео перевёл ошеломлённый взгляд на Гермиону. Никогда ещё она не видела его таким растерянным и озадаченным.
— Э... милая, — произнёс он наконец, — ты случайно никому не рассказывала про наши подвиги в Отделе тайн?
— Нет... — не менее растерянно ответила Гермиона, ничего не понимая. — Но что случилось?
— Это извещение об открытом судебном слушании, которое состоится завтра. Здесь сообщается, что мне необходимо там быть... — он поднёс письмо к глазам, — «в качестве единственного представителя семьи Ноттов, которой прилюдно будут возвращены все материальные ценности, включая особняк в Риджентс-парке, а также доброе имя».
— Завтра второе мая, годовщина победы! — Гермиона так и просияла, горячо обнимая всё ещё слегка шокированного Тео. — Как бы то ни было, справедливость восторжествовала. Теперь у нас всё будет хорошо.
====== Эпилог ======
Тео стоял в самом центре Большого зала возле столика с напитками и никак не мог перестать улыбаться. По случаю первой годовщины победы над Волан-де-Мортом (а также начала экзаменов ЖАБА, чему студенты были рады в гораздо меньшей степени) в Хогвартсе было устроено настоящее пиршество. И сегодня Тео, пожалуй, впервые за все восемь лет обучения не чувствовал себя лишним на этом празднике жизни.
Удивительно — разве он мог подумать год назад, что всё так изменится, да притом в лучшую для него сторону? Да что там год, он опасался пустить эту мысль в своё сознание даже вчера, когда министерский конверт упал на него прямо как снег на голову. И только сегодня, когда они с Гермионой вышли после слушания из зала суда, он наконец позволил себе поверить в произошедшее. Программа амнистии, под которую попала и его семья, коснулась тех, кто был несправедливо обвинён в том, что являлся Пожирателем смерти, или же подозревался в пособничестве таковым, однако среди оправданных, столпившихся у ближней скамьи одинокой кучкой, едва ли насчитывающей дюжину человек, Тео с Гермионой не увидели ни одного знакомого лица.
— Жутко представить, сколько же всего их было! Ну, Пожирателей и их союзников, если даже среди этих мы никого не узнали, — говорила Гермиона, пока они поднимались на до боли знакомом лифте с не менее знакомого девятого уровня на первый. — Их не десятки, а может быть, даже и не сотни. Да, трудно будет Гарри всех поймать.
— Думаю, он справится, — уверенно заявил Тео, придерживая разъехавшиеся в стороны решётки лифта и выходя вслед за Гермионой в Атриум. — Ему не привыкать.
В коридоре Атриума было полно народу — рабочий день был в самом разгаре, к тому же ещё и праздник, и похоже, что некоторые начали отмечать с самого утра. Кто-то из министерских служащих размахивал яркими листовками с изображением Гарри, неизвестно где взятыми, несколько человек в самом центре толпы медленно продвигались вперёд, обнимая и похлопывая по плечу всех встречавшихся им на пути, а кто-то из посетителей даже попытался на радостях нырнуть в золотой фонтан, правда его остановили тотчас подоспевшие авроры.
— Мисс Грейнджер, мистер Нотт, — раздался откуда-то сбоку низкий глубокий голос, который Гермиона узнала сразу.
— Кингсли! — она улучила момент, чтобы протиснуться к стоявшему в нише заблокированного камина министру сквозь снующую туда-сюда толпу, и сердечно сжала его широкую ладонь.
— Мистер Бруствер, — в свою очередь, Тео поприветствовал его весьма сдержанно, отделавшись вежливым кивком, в то время как его рука уже привычно обвила талию Гермионы.
— Ну, как прошло заседание? — обратился Кингсли к ним обоим, не обращая внимания на раздающиеся тут и там окрики: то одни, то другие сотрудники воодушевлённо салютовали ему из гущи народа. — Я не смог присутствовать; важные переговоры.
— Прошло довольно быстро, — с энтузиазмом защебетала Гермиона, — и для всех реабилитированных — успешно!
— Вам вернули всё, что было указано в письме, мистер Нотт?
— Да, господин министр, — ответил Тео, спокойно глядя на Кингсли, однако Гермиона поняла, что он едва удерживает в себе свой вечный сарказм, правда на этот раз радостный. — И важнее всего для меня было не поместье с землёй, а как раз то, что в письме было названо “добрым именем”. Это что-то вроде дани моему отцу, который не хотел становиться на сторону Волан-де-Морта, но был вынужден это сделать, и матери, которая поплатилась жизнью за свой отказ принять метку.
— Это меньшее, что мы могли сделать для вас. И, — тут вдруг Кингсли взмахнул палочкой куда-то в сторону, накладывая, очевидно, отвлекающие чары, склонился с высоты своего немаленького роста прямо к лицам Гермионы и Тео и еле слышно произнёс, — спасибо, что уничтожили его навсегда.
Сказать, что ребята были шокированы таким заявлением — это не сказать ничего. Сбитая с толку Гермиона изумлённо посмотрела на Тео, который, хоть и сохранил на своём лице маску равнодушия, всё же был не менее ошеломлён.
А Кингсли тем временем продолжал:
