Тео лишь усмехнулся, выбираясь из тесного помещения на задний двор, а оттуда — на морозный, запорошенный снегом Косой переулок. Несмотря на то, что время перевалило за полночь, улица кишела людьми и светилась как днём. Вывески магазинов — тех, что в честь праздника работали так поздно — были сплошь увешаны гирляндами огоньков, выполненных в форме сердечек, в воздухе стоял стойкий аромат разлитой где-то Амортенции (это Тео понял, учуяв любимый запах морского бриза), туда-сюда сновали хихикающие парочки и летали совы с валентинками в клювах.

— Отвратительный праздник, — скривился он, едва ли не сплёвывая на землю. — Кто его только придумал... Дай мне руку.

Гермиона молча вложила в его ладонь свою, и, улучив удобный момент, они трансгрессировали. Их словно затянуло куда-то в чёрную дыру, где не воспринималось ни времени, ни пространства и ощущалось лишь сдавливание в висках и желудке. Но примерно через полминуты они почувствовали твёрдую землю под ногами и открыли глаза, увидев перед собой красную телефонную будку, в которой не хватало нескольких стёкол.

Дальше всё происходило, как во вчерашнем сне. Они назвали чужие имена, прикрепили к одежде значки, и будка с механическим скрежетом стала опускаться в недра Министерства.

Тео нахмурился. Ему было одновременно весело и жутковато. Конечно, он испытал огромное облегчение сегодня утром, когда обнаружил Гермиону, целую и невредимую, за завтраком в Большом зале. Кроме того, ему почти удалось убедить себя, что в Отделе тайн без неё делать нечего: придётся потратить уйму времени, чтобы найти нужную комнату, а на счету была каждая секунда. И, тем не менее, всё это не могло перекрыть его страх за неё, страх воплощения ночного кошмара в реальность. Но заставить её отступить было невозможно. В кромешной тьме и под только что наведёнными Хамелеонскими чарами он мог лишь представить выражение непокорности на её лице, но это было как никогда легко: Гермиона рвалась в бой, будто тоже увидела во сне что-то такое, что пробудило в ней неуёмный, типично гриффиндорский дух сражения.

Вот показался золотистый луч, прорезавший темноту своим ослепляющим сиянием, и Тео, напряжённо всматриваясь в нижние стёкла будки, так крепко сжал палочку в руке, что побелели костяшки невидимых пальцев. Второй рукой он машинально коснулся стоящей позади Гермионы.

— Ты готова?

— Да, — тихо, но уверенно ответила она.

— Будь осторожна.

На языке так и вертелось «пожалуйста», это странное слово, которое крайне редко появлялось в его лексиконе, но золотистый свет уже заполнил телефонную будку сверху донизу, и сопровождаемое лязганьем движение прекратилось.

— Министерство магии желает вам приятного вечера, — произнёс прохладный женский голос, и дверца будки распахнулась.

Тео ступил на мраморный пол, держа палочку наготове, однако Атриум был абсолютно пуст, и в звенящей тишине его шаги отразились от стен гулким эхом. Резко остановившись, он наложил шумоизоляционное заклятие на себя и идущую следом Гермиону — частично, чтобы заглушить лишь звук шагов и шорох одежды, но не речь; затем они двинулись дальше. Камины вдоль стен выглядели безжизненными — по ночам в них не вспыхивал зелёный огонь Летучего пороха, и тишину, царящую сейчас в Атриуме, нарушал только ровный шум воды в золотом фонтане, который восстановили ещё в мае, сразу после победы светлых сил над тёмными...

Миновав фонтан, Тео и Гермиона подошли к столу, за которым должен был сидеть дежурный колдун. Сейчас там никого не было.

— Тогда здесь тоже было пусто, — многозначительно прошептала Гермиона.

— Думаю, нам не следует останавливаться. Пойдём, — он нащупал её невидимый локоть и потянул за собой к лифтам.

При их приближении золотые решётки одного из лифтов разъехались в стороны. Они вошли в кабину, и Гермиона нажала кнопку с цифрой девять. Пока лифт, лязгая и грохоча (к слову, гораздо громче, нежели телефонная будка), спускался вниз, Тео вынул из-за пазухи схему Отдела тайн и, наверное, в сотый раз пробежал её глазами. Вдруг его внимание привлекла одна деталь, и едва он собрался задать Гермионе по этому поводу вопрос, как лифт круто затормозил, знакомый женский голос проинформировал их о том, что это «Отдел тайн», и решётки разошлись в стороны. Ребятам даже не нужно было сверяться с картой: как только они вышли в коридор, то сразу увидели в его дальнем конце чёрную дверь.

— Она, — сказала Гермиона.

— Знаю, — отозвался Тео и, держа палочку на изготовку, решительно двинулся вперёд.

Ну что, дорогой Лорд, ты чувствуешь, что скоро сдохнешь?

Подгоняемый стремлением воплотить в жизнь план, не дающий ему покоя уже несколько недель, желая избавить себя и волшебный мир от самого беспощадного злодея, он шёл всё быстрее, едва не переходя на бег. Гермиона старалась не отставать: не видя её и не слыша шагов, Тео чувствовал лишь лёгкий ветерок от её движения и понимал, что, будь он один, давно бы уже помчался вперёд сломя голову.

Только она могла сдержать кипевшую в нём слепую жажду мести. Мести этому уроду за потерянных родителей, разрушенную семью и душу, искалеченную жестокостью, насилием и Непростительными заклятиями. Ослеплённый гневом, сейчас он был уверен, что его не могло исцелить ничто другое, и всем своим существом требовал справедливого возмездия.

Вот и дверь. Тео невербальным заклинанием распахнул её и, даже не подумав замедлить шаг, на полном ходу наткнулся на невидимый барьер, подобный тому, что возникает после возведения Щитовых чар. Наобум метнув режущее заклинание, он неожиданно для себя прошил преграду насквозь и по инерции проскочил вперёд, но, чуя неладное, тут же остановился как вкопанный и настороженно осмотрелся.

Он находился в просторном круглом помещении, где за исключением синего пламени, который источали свечи в канделябрах, развешанных через равные промежутки вдоль стен, всё было черным: стены, пол, потолок и уже знакомые по схемам двери без ручек.

Первая комната.

Тео обернулся на Гермиону и вдруг заметил, что его рука с зажатой в пальцах волшебной палочкой стала видимой.

— Какого Мерлина? — не понял он, быстро осматривая себя с ног до головы: было совершенно ясно, что Хамелеонские чары перестали действовать.

— Вероятно, на входе установлено что-то вроде «Гибели воров», — заключила всё ещё невидимая Гермиона. Судя по голосу, она стояла у самого входа с другой стороны, решив пока не переступать порог.

— Заклятие, отменяющее любую магическую маскировку?

— Да.

— К чёрту! Сотворим новое Дез... Хотя, может, так даже лучше. Проще будет прикрывать друг друга, если доведётся сражаться.

На самом деле, мне гораздо спокойнее, когда ты у меня на глазах.

— Идём.

Он протянул ей руку, и с его помощью Гермиона прошла через плотный, как вода, барьер. Её защитные чары тоже мигом улетучились. Она задумчиво оглядела комнату, будто что-то припоминала. Потом обернулась на дверь.

— Когда мы её закрыли, комната начала вращаться как карусель. Мы оказались в полной темноте, а это пламя, — она указала на канделябр, — слилось в одну полосу...

— Ну как ты и говорила. Комната создана для того, чтобы дезориентировать посетителей.

— Да, — кивнула Гермиона; было видно, что ей не по себе. — Чтобы они забыли, в какую из дверей вошли.

— Оставим её открытой, — решил Тео и, не медля больше ни секунды, направил палочку на ту дверь, что была напротив входной. — Алохомора!

Дверь не поддалась.

— Бомбарда! Редукто!

Он попробовал ещё несколько заклинаний разной сложности, но всё было безрезультатно. Тогда он подошёл к двери и протянул руку, чтобы толкнуть её... и сразу отдёрнул.

— Что такое? — обеспокоенно спросила Гермиона, делая шаг вперёд, но Тео жестом приказал ей оставаться на месте.

— Стой. Тут что-то вроде Адского огня: от двери так и веет жаром. Не пойму, почему её не берёт ни одно заклятие... Ты не помнишь, была тут какая-нибудь комната, за которой скрывался огонь?

— Нет... кажется, нет.