- Да пошёл ты, Николай Иванович! – раздался вдруг звонкий голос.

И в кухне сразу же стало тихо. Не веря ушам, Шмеленкова медленно повернулась к Розе, которая стояла рядом с ней.

В ту минуту Роза выглядела слишком взрослой. Её зелёные глаза зло-насмешливо прищурились, а на потемневшем лице появилась кривая улыбка.

- Больше напрягать вас не буду, Николай Иванович, живите с сыном и радуйтесь, – отчеканила она и подняла глаза на Шмеленкову. – Шанька, пойдём. Нам с тобой здесь не рады.

Словно в трансе, не понимая, что происходит, Шаня послушно протянула ей руку. Роза сжала её кисть с такой силой, что стало больно. И решительно потащила названную сестру к выходу.

За их спинами раздался нечеловеческий вопль Ольги.

- Заберем Петровича и валим! – бодро тараторила Роза, таща Шаню на задний двор. – Я моего Петровича им не оставлю.

- Идём, – согласно кивала Шаня, понимая, что сейчас ей нужно подыграть.

Травкина казалась неадекватно, ненормально весёлой. Она на ходу подскакивала, пела, хохотала, а потом вдруг начинала поливать всё и всех матерными ругательствами и снова хохотать.

Она всеми силами себя сдерживает.

- Тра-ла-ла, мы будем цыганским табором, – объявила Роза, покрыв плечи разноцветной шалью – Петровичем.

- Теперь у нас начинается кочевая жизнь, – вторила ей Шмеленкова.

- Йо-хо-хо и бутылка рома, суки! – прокричала девочка, погрозив кулаком дому. – Вещи наши заберем ночью и пойдём, куда глаза глядят! Хей, а ты возьмешь меня к себе домой?

- Возьму, конечно, – согласилась Шаня. – Будешь спать в моей комнате на коврике.

- Мечтай, это ты там будешь, ибо я Царь! – объявила Роза и заливисто захохотала, краснея от смеха.

- И никто мне больше не нужен, – проговорила Роза, немного успокоившись. – Двинем к Саре, что ли?

- А пойдём, – решила Шаня.

Роза с наслаждением пнула калитку, открывая её. А потом с боевым кличем прокатилась колесом по дороге.

- Не упади, Шимпанзе! – предостерегла Шмеленкова.

Сейчас её точно трогать нельзя. Но долго Роза сдерживаться не сможет. Буйное напускное веселье кончится, её прорвёт – и она всё выскажет.

- Я же не ты, Шмель! – Роза показала ей язык. – Чё тормозишь, потопали!

В этот момент сзади щёлкнула открывшаяся калитка. Шмеленкова, вздрогнув от неожиданности и сжав кулак, резко обернулась. Она ожидала увидеть Николая с дробовиком. И была готова либо обороняться, либо бежать.

- Разрешите мне к вам присоединиться, беженцы? – спросил Ваня, захлопнув дверь.

Лицо Розы едва заметно дёрнулось. Она скрестила руки на груди.

- А нафига тебе к нам, цыганам? – спросила она, приподняв левую бровь. – Ты же великий чистокровный Травкин, мы-то тебе что? У нас... как ты там сказала... кочевая жизнь!

- Рот закрой, дура! – резко оборвал её Ваня. – Ты моя сестра.

- Да ну? – всплеснула руками Роза.

- Ну да! Мама у нас одна, не правда ли? Мы всю жизнь рядом живём, всё друг о друге знаем. Ты жрёшь конфеты без меры, я таскаю мелочь. Ты материшься, а я занудствую. Ты шибанутая, а я лошина. Как скажет Раздолбаев, тёплые братские отношения.

Роза медленно опустила руки. Её лицо снова дрогнуло, а уголки рта поползли вниз.

- Зачем ты оттуда ушёл? – совершенно другим голосом, тихо и подавленно, спросила она.

- Потому что ушла моя сестра и моя... Моя Шаня, – ответил Ваня, комкая край футболки. – А я без вас не хочу.

Роза хотела что-то сказать, но уже не смогла. Её лицо перекосилось, и из глаз брызнули слёзы.

Шаня впервые видела, как вечно весёлая Роза плачет, прекратив притворяться.

- Лошина! – силясь улыбнуться, сквозь всхлипывания проговорила она. – Променял... красивую жизнь... на... оборванцев...

- Молчи, за умную сойдёшь, – посоветовал Ваня, подошёл к Розе, опустился перед ней на колено и прижал к себе.

- Ты... За... Заболел, что ли? – шмыгая носом, поинтересовалась Роза и уткнулась носом в его плечо, обнимая брата.

- А сама-то? Плакса! – усмехнулся Иван.

- Иди в зад, лошина! – беззлобно отозвалась Роза и теперь уже по-настоящему рассмеялась.

Шаня смотрела на них, не сдерживая доброй улыбки. Ну наконец-то. Давно пора помириться.

- Итак, спасибо холопу, что дал мне высморкаться в его футболку! – жизнерадостно заключила Роза, распрямляясь. Она вся сияла от счастья.

- Дождёшься, царь, свергнем мы тебя, – пробурчал Ваня, отряхивая ноги.

- Теперь нас трое цыган, – продолжила девочка. – Мы вольные! Наша крыша – небо голубое! Мы с Шаней к Сарочке шли. Го к Саре!

- Опять будем Шмульдиных напрягать? – не согласился Ваня. – Может, к Раздолбаеву?

- Я Царь, я решаю! – завопила Роза. – Холоп сказал к Раздолбаеву, Царь одобряет! Идём!

- Никогда там не была, – заметила Шаня. Она даже примерно представить себе не могла, где и как живёт Миша. В шмеленковском восприятии у него вообще не было дома, потому что ни о его семье, ни о жилище она ничего никогда не слышала.

- Вот и побываешь, – откликнулась Роза, размахивая над головой шалью и уносясь вперед.

Шаня с Ваней пошли следом. Сначала друг на друга они даже не смотрели. И оба физически ощущали неловкость.

- Ничего не хочешь мне рассказать? – нарушила наконец напряженное молчание Шмеленкова.

- Хочу, – после небольшой паузы ответил Иван. – Наверное, давно уже пора обо всём поговорить. Роза... Её полное имя Кошкина Роза Васильевна. В свидетельстве о рождении записана как Травкина, но фамилию хочет сменить на настоящую, когда паспорт получит.

Шаня покачала головой. Можно было и понять. Ни у кого в семье ни волос чёрных, ни глаз таких нет. Правда, Роза на бабушку немного похожа...

А Роза младше Вани. Это что же получается, Ольга изменила Николаю?..

- Звездец, – не сдержалась Шаня.

- Мама уходить собиралась, но папа уговорил её остаться. И принял вместе с чужим ребёнком. А знаешь, почему? Потому что процесс развода слишком утомительный и затратный, – тяжело вздохнув, закончил Ваня.

- Кошмар, – произнесла Шмеленкова, не зная, что тут ещё сказать.

Вот и посыпались секреты. Лавиной посыпались.

- Я, наверное, должен был тебе рассказать... Но я не хотел. Думал, что, может, ты и не узнаешь, хотя не узнать было бы трудно. Не хотел я тебе нашу кошмарную семейную жизнь расписывать. Потому что... Обычно тому, кто тебе дорог, не хочешь показывать то, что плохо. Я очень хреново объясняю, да?

- Да, но я тебя понимаю. – Шаня улыбнулась. – Но не нужно от меня скрывать, если хочется что-то рассказать. Серьёзно. Конечно, хорошего во всём этом мало, но... Но это ведь твоя семья. И ты её не выбирал. Что-то меня на философию потянуло.

Ваня хотел что-то сказать, но Шаня продолжила.

- Раз уж у нас сегодня день объяснений, хех... После всего, что тут у нас с тобой творилось, ты можешь от меня ничего не скрывать. Я тоже много чего не хотела тебе показывать. Однако же ты всё увидел. И, знаешь, я об этом не жалею. Жалею только о том, что сразу не послушала Раздолбаева, который мне про тебя рассказывал.

- Вот скот! – фыркнул Ваня. – Еще рассказывать про меня успевал... Я ему, как другу, доверял! А не нужно жалеть. Всё же в итоге... Не так плохо, а?

- Очень даже хорошо, – отозвалась Шаня.

Неловкости и след простыл. Шмеленковой вдруг захотелось, чтобы раздолбаевский дом оказался как можно дальше. Чтобы можно было вот так идти и разговаривать. И наконец-то всё окончательно прояснить.

- Знаешь что, а я все-таки дебил, – внезапно сказал Ваня. – Я не должен был себя так вести. И убегать от тебя не должен был. И Розу бросать.

- Но в итоге-то ты с нами! – улыбаясь, возразила Шаня. – Да и я не должна была на тебя рычать и кидаться. Простишь?

- Что за вопрос? – возмутился Иван. – Не вздумай больше извиняться. Поразительно... Шаня и прощения просит.

- Бла-бла-бла! – передразнила его Шмеленкова. – Ваня и со мной разговаривает! И не нудит.

Травкин фыркнул и ткнул её под рёбра, от чего Шмеленкова взвизгнула и в шутку стукнула его кулаком в живот.