Некоторое время Миша молча разглядывал цветок. А потом его глаза маниакально заблестели.

- Какая красота! – завопил он. – Я буду хранить его вечно! Каждый день на него любоваться буду!

Решив повторить неудавшуюся в тот раз попытку, Миша снова попытался обнять Сару. Но на этот раз он умудрился споткнуться на ровном месте и растянуться на полу кухни прямо у её ног.

- От счастья умер? – ехидно поинтересовалась Сара.

- Дааа, – простонал Раздолбаев, поднимаясь на ноги и решив на время воздержаться от повтора этой попытки.

- Лошина! Это тебе! – заявила Роза, протягивая Илье уже помятый листок. Илья с опаской взял его.

- Прочитай и узнаешь всё, что я хочу сказать, – сказала Шаня, передавая Ване свою валентинку. Травкин заметил, что Шмеленкова немного покраснела. Он подумал, что смущенная Шаня выглядит очень мило. А еще подумал, что увидеть её в таком состоянии практически невозможно.

Ваня хотел было прочитать, что же она написала, как вдруг мимо него с ревом пронесся Илья.

- Моооо! Не подходи! Кошмар! – орал он.

- Он моего рисунка испугался, – захихикала Роза. – Эй! Очказавр! Куда побежал?

И младшая Травкина с улюлюканьем помчалась за несчастным Ильёй.

- Не позавидуешь ему, – покачала головой Сара. Её взгляд случайно упал на часы.

- Ой! Уже четыре! Мне пора валить, меня дома ждут, – спохватилась она. – Спасибо всем за чудесный день, давно так не веселилась!

- Подожди, я провожу тебя! – воодушевился Миша.

- Ну ладно, провожай, – великодушно разрешила Сара.

- Может, у тебя хоть в третий раз получится, а? – негромко спросила Шаня, глядя на Раздолбаева.

- Ты о чем это? – удивилась услышавшая Сара.

- О том, что... Э... О том, что вчера был третий день недели! – ляпнула Шаня первое, что пришло в голову. Сара недоверчиво хмыкнула.

- Не беспокойся, получится! – шепотом ответил Раздолбаев и улыбнулся во все тридцать два зуба. – Ой, Сарочка, тут же скользко!

- Где? В доме? – саркастически спросила Шмульдина.

- Конечно! – не растерялся Миша. – Ты можешь упасть, поэтому давай мне руку!

Сара хмыкнула и протянула Мише руку. Тот с жутко довольным видом схватил её. Шаня посмотрела на них и в который раз подумала, как же они хорошо смотрятся вместе. Оба рыжие, оба такие веселые, безумные по-своему... Он так счастлив,  как будто она уже согласилась стать его женой!

Шмеленкова вышла в прихожую, чтобы проводить друзей. Ваня же этого делать не стал. Вместо этого он вернулся на кухню, где оставил на столе Шанину валентинку. Ему было очень и очень интересно, что же она написала.

На листе бумаги, вырезанном в форме сердечка, был нарисован большой шмель, летящий над полем с высокой травой. А рядом большими буквами было написано:

Я люблю тебя, скотина!

С днем святого Валентина!

====== Часть 12. Не злите Шаню ======

Радиев Уран Дмитриевич,  преподаватель химии, едва сидел за своим столом. У него не было сил даже поднять голову, которую он уронил на руки. Его фиолетовые волосы закрывали лицо. Да уж, воскресение прошло очень и очень весело. Только вот последствия не самые лучшие. Голова просто раскалывалась. Она в любой момент готова была взорваться. Ему казалось, что малейший громкий звук- и его несчастная голова тут же  лопнет, а мозги растекутся по столу, запачкав все документы и учебники. Вот удивятся ученики...

Неохотно приподняв голову и помутившимся взором осмотрев учеников, он узнал 8-й “А”. Нет, эти точно не удивятся. Они только порадуются, что химии не будет. Вот сволочи.

В этот самый загремел звонок. Урану Дмитриевичу показалось, что он в жизни не слышал звука громче и омерзительнее. Он страдальчески поморщился. Ничего делать не хотелось.

- Здравствуйте, садитесь, – буркнул он, с трудом соображая, что надо сказать дальше.

Вместо мыслей о химии ему в голову почему-то пришел образ Лоры Елистратовны, в которую он уже год как был безнадежно влюблен. А она явно симпатизирует этому тупому физруку...

Нарастающий шум в классе вывел Урана из транса. Он сообразил, что что-то все-таки делать надо.

- Записываем, – сказал он.

Повисла тишина.

- Записываем, – повторил он, надеясь, что сможет продолжить эту мысль. Да как бы не так.

- Записываем, – почти жалобно протянул он, снова бессильно роняя голову на стол.

- Вы лежите на плане от урока, – послышался чей-то насмешливый голос. Урану даже не потребовалось снова поднимать голову. И так ясно, что это Шмеленкова. Шмеленкова и Шмульдина, адский дуэт, две несносные заразы, которые вытрепали ему очень и очень много нервов. А еще эта булкообразная Маринкович, которая достала его ничуть не меньше... Какие же мерзкие ученики. Нет, они не люди. Ни разу не люди. Это целое сборище монстров, тварей, моральных уродов, которые только и думают о том, как бы всё разрушить, испортить... А он вынужден находиться в одном помещении с ними целых сорок пять минут! Да это же опасно для жизни!

- Спасибо, Шанечка, без тебя знаю, – буркнул он. – Итак...

Договорить ему не дали. В тот самый момент на учительский стол приземлился очень странный кривой самолетик. Вслед за этим послышалось ужасающее бульканье. Интуитивно Уран Дмитриевич понял, что это смех.

- Маринкович! Это совсем не весело! – сердито сказал он. – Раз так, то давайте проверять домашнее задание.

- Но вы ничего не задавали! – раздался голос откуда-то из класса.

Уран Дмитриевич поднял глаза и столкнулся с холодным взглядом Сары Шмульдиной.

- Вы ничего не задали! – с нажимом повторила она.

- Я ничего не задал, – бездумно повторил он. – Ну хорошо... Тогда пишем самостоятельную.

От дикого крика души учеников задрожали стекла. Учитель поморщился. Его многострадальная голова чуть не лопнула от этих воплей.

- Я же должен знать, тупые вы или очень тупые! Пишем, я сказал! – слабым голосом произнес он. Его фраза потонула во всеобщем рёве возмущения и недовольства. Только на пятый раз его услышали.

Самостоятельной работы было не избежать. С видом мученика Иван Травкин раздал так страшные для учеников двойные листочки и карточки с работой, а потом со вздохом сел на место. Работа началась...

Для Сары Шмульдиной эта самостоятельная была легче лёгкого. Несмотря на своё поведение, она была очень и очень умной. Чего нельзя было сказать о Шане. Для неё египетские иероглифы были понятнее, чем уравнения реакций. Несколько секунд она просто смотрела на листочек. А потом щенячьими глазками посмотрела на свою гениальную подругу. Ну не понимает Шаня химию, что, в беде её теперь бросить?

Сара вздохнула и подвинула карточку подруги к себе.

- Так, Шмеленкова! Списываешь опять? А ну-ка отсядь от Сары! – проснулся вдруг Уран Дмитриевич.

- Чё? – угрожающе переспросила Шаня.

- Ничего, – быстро сказал Уран Дмитриевич и лег спать обратно. Лучше и не пытаться строить из себя крутого учителя и спорить с ней. В конце концов, она однажды тащила его, пьяного, домой. А еще она знает о его чувствах к Лоре. Да эта заноза в заднице всё о нём знает! Какой тогда смысл спорить с ней? И вообще, если он её отсадит, она от этого химию знать лучше не будет.

Шмеленкова хмыкнула и спокойно принялась переписывать решение Сарочки в свою тетрадь. Она прекрасно знала, что настаивать на своём Уран Дмитриевич не будет. Не такой он человек.

Вот и спасительный звонок прозвенел. Послышался жуткий грохот отодвигаемых стульев и столов. Дана Маринкович умудрилась даже перевернуть свою парту, пока выбегала из класса.

- Домашнее задание! – без особой надежды крикнул Уран Дмитриевич. Его никто не услышал.

Смирившись с этим фактом, учитель химии снова улегся спать.

Шмеленкова бодро топала вслед за подругой по коридору. Она понятия не имела, какой сейчас урок. Поэтому просто шла за Сарой. А Сара шла за остальными, потому что тоже таких тонкостей не знала.

Неожиданно на пути Шани выросла Дана Маринкович, загородив проход своей тушей. Она ехидно усмехнулась и пропела противным голосом: