На беду, Маринкович услышала.

- А ты чё тут вообще разговариваешь, отребье? Тебе молчать нужно, когда я говорю! – заревела Дана, размахивая рукой, как будто собиралась проткнуть Шмеленкову шпагой или крикнуть “зиг хайль”.

- Это тебе нельзя разговаривать, потому что ты свинина, – отрезала Шаня.

- Ах ты бомжара! – начала заводиться Маринкович. – Ты ваще зарываешься на!

- Хрю-хрю-хрю, – передразнила её Шаня.

На относительно нормальную речь Дана переходила крайне редко, но иногда это всё же случалось.

- Да ты просто пустое место, ты гнилой человек! – начала визжать она, брызжа слюной и размахивая руками. – Сару используешь, потому что тупая! Подмазываешься к ней и хвостиком бегаешь, чтобы списывать! Теперь ещё к Травкину прицепилась, прилипала! Репейник!

- На этом всё? – приподняла брови Шаня, начиная раздражаться.

- РЕПЕЙНИК!!! – ещё громче заревела Маринкович. – Ты думаешь, ты ему нравишься? Да ты свой хлебальник видела?!

- А ты своё рыло видела? – не осталась в долгу Шаня. – К тебе близко подойти страшно, сразу хочется объявление повесить, что с фермы свинья бешеная сбежала.

- ЗАТКНИСЬ! – заверещала Маринкович, выкатывая глаза. С её ресниц на нарумяненную щёку отвалился комок туши. – Травкин Хитрозадову проспорил и с тобой встречаться начал, а так бы он на тебя не посмотрел, потому что он ылита, а ты мурло с помойки!

- А ты собачье дерьмо с Рублёвки! – гаркнула Шмеленкова. – Видишь это?! – она указала пальцем куда-то в угол.

- Чё, где?! – не поняла Дана.

В углу на стене висели рисунки первоклассников. Самое видное место занимала какая-то сине-красно-фиолетовая рожа со злобным оскалом.

- И чё это? – снова не поняла Маринкович.

- Через плечо, это твой портрет, – насмешливо ответила Шаня, скрестив руки на груди. – Ты у мальчика булку украла, он тебя и нарисовал!

- Хлебало завали, крыса помойная! – взревела Дана, хрустнув пальцами.

- Перестаньте, – робко пролепетала Катя. Но её никто не замечал.

- А ещё первоклассников пугают, что они станут такими же омерзительными, как ты, если себя вести плохо будут! – вошла в раж Шмеленкова.

- ПРОВАЛИВАЙ ОТСЮДА ДРАИТЬ ТУАЛЕТЫ!!! – провыла Маринкович.

Ваня, заметив неладное, оторвался от разговоров с Занудиным и Хитрозадовым и поспешил на помощь Шане.

- А у тебя будет элитная работа, – прошипела Шмеленкова, наклонившись к Дане. – Знаешь, какая?

- Ну? – насупилась та.

- В цирке уродов! – крикнула Шаня. – Будешь там звездой! Девочка с жопой вместо лица, весящая тонну!

- ААААААААААААААААААА!!!!!!!! – страшно взревела Маринкович, у которой кончилось терпение.

Дана размахнулась своим молотом вместо руки, но Шаня оказалась проворнее. Через долю секунды Маринкович с диким визгом отпрыгнула назад так, что задрожал пол. Её скула медленно наливалась синевой.

- ЗАВАЛЮ НА!!! – протрубила она, снова бросаясь в атаку. Шаня отступила назад, собираясь вторично испортить и без того не очень симпатичное лицо, но нападение не состоялось.

Маринкович, пронзительно завизжав, схватилась за нос. Между пальцев закапала кровь.

- Пошла вон! – прикрикнула на неё Сарочка, дуя на кулак.

- Эффектное появление, – похвалила Шаня, усмехаясь. – Маринкович, уйти хотела? Теперь причина уважительная, проваливай!

Дана проревела что-то невообразимое, бычась и сжимая кулаки, но снова бросаться в драку не рискнула, потому что к её заклятым врагам подошёл ещё и Ваня.

- ВЫЛЕТИТЕ! ВСЕ ТРОЕ ИЗ ШКОЛЫ ВВЕРХ ТОРМАШКАМИ ПОЛЕТИТЕ!!!! – оглушительно проорала она. – НЕНАВИЖУ!!!! СДОХНИ, ШМЕЛЕНКОВА!!! КИЛЛЕРОВ НАЙМУ!!! – и ринулась к выходу, зажимая кровоточащий нос.

В следующее мгновение послышался жалобный писк. Маринкович сшибла Нундину Диогеновну, которая всё-таки явилась на свой пост.

- Погибаю, погибаю, перед глазами всё поблекло, вижу свет в конце туннеля! Даноночка, будь добра, сопроводи меня к Кофее Сигаретовне! – простонала учитель МХК. – О, будьте же благоразумны, юноши и девушки!

И под горестное “погибаю, погибаю!” Нундина Диогеновна и злобно сопящая Маринкович удалились в медпункт.

- Юхууууу, свободный урок, нет надзирателей! – прокричал Подфартенко и снова плюхнулся спать.

- Прекрати уже к ней цепляться, она может тебя покалечить! – строго сказал Иван, посмотрев на светящуюся от радостного чувства победы Шмеленкову. – Она тебя не повредила?

- Куда ей до нас, это мы её повредили! – воинственно похвалилась Шаня, давая “пять” Сарочке.

- А ты что, правда Хитрозадову проспорил и с Шаней встречаться начал? – широко раскрыла глаза Катя.

- Тебе кто такую ересь сказал? – холодно спросил Ваня, посмотрев на Шмелефанову, как на умственно отсталую.

- Маринкович, – фыркнула Шаня. – Думала меня задеть, но насмешила.

- Вот тупая овца! – хмыкнула Сарочка. – Надо же, прочухала, что вы встречаетесь.

- А вы встречаетесь? – разинула рот Катя.

Ответом стал дружный смех.

- Доброе утро, слоупок! – захихикала Сара. Катя обиженно надулась.

- Поздравляю! – прокричал Подфартенко и опять уснул.

- Ну вот, теперь вся школа знает, – закатил глаза Ваня.

- Ну и что? – философски пожала плечами Шаня. – Пусть знают.

Следующим недоуроком была химия.

- Сейчас как напишем контрольную, чтобы жизнь мёдом не казалась! – уныло пригрозил Уран Дмитриевич, с бесконечной усталостью глядя на ввалившихся в класс учеников.

- Что? Вы с головой-то дружите? – грозно поинтересовалась Шаня.

- Ну отцепись, Шмеленкова, ты же знаешь, что ничего вы писать не будете! – вдруг истерично взвизгнул учитель. – Жизнь – боль, товарищи. Грёбаная жизнь!

- Да ладно вам, Фобия тоже ничего, – понизила голос Шаня.

- Достаточно, вот просто достаточно! – горестно застонал химик, замахав на неё руками. – Отдыхайте, кровопийцы, пусть хоть у кого-то будет счастье в жизни!

- Спасибо! – прокричал Подфартенко и опять улёгся спать.

Но выспаться у него не получилось, потому что в класс вдруг влетел Валерий Петрович.

- А ну иди сюда, поговорить надо! – рявкнул он.

- Я ничего не делал! – сразу же завизжал Уран Дмитриевич, на всякий случай схватив подставку для книг.

- С тобой я потом ещё поговорю, – недобро зыркнул на него физрук. – Это я Шмеленковой! За мной, быстро!

- Твою мать, – обречённо вздохнула Шаня, выходя из класса.

- Допрыгалась, – ехидно протянула Катя.

- Почему только она? Мы же тоже участвовали! – возмутилась такой несправедливости Сара, сразу же поняв, что дело в Маринкович.

- Шаня на самом плохом счету, – ответил помрачневший Ваня, вскочил и тоже вышел в коридор.

Сара решила, что подругу всё-таки нужно поддержать, и выбежала вслед за ними.

- Я сказал не наносить никому серьёзных повреждений?! – прорычал физрук, упираясь кулаком в стену прямо над головой Шани.

- Это разве серьёзно? – хмыкнула Шмеленкова, тщательно скрывая свою тревогу.

До сих пор ничего серьёзного за вечные драки с Даной с ней не случалось.

- Шаня не виновата, она защищалась! – примчался на выручку Иван.

- Помолчи, я с ней разговариваю, а не с тобой! – гаркнул Валерий Петрович. – И не с тобой! – прибавил он, заметив Сарочку. – Шмеленкова! – снова повернулся он к проблемной ученице. – Мне было велено принять меры!

- Ну принимайте, – бесстрашно пожала плечами Шаня.

Учитель совершенно неожиданно щёлкнул ойкнувшую Шмеленкову по носу.

- Лицо попроще сделай! – велел он ей. – За меру сойдёт? – обратился он к озадаченной Сарочке.

- Ну сойдёт, – осторожно отозвалась та.

- Вот и охренительно! Не понимаю я тебя, не могла в нокаут отправить, что ли? – поинтересовался физрук у потирающей нос Шани.

- А надо было? – удивилась она.

- Тупой вопрос, Шмеленкова! Надо было, тогда она бы хоть молчала и не верещала! – ответил Валерий Петрович. – Честное слово, на педсовете поставлю вопрос об исключении этой сосиски баварской, – пробормотал он, отходя.