Ежедневно он служил Божественную литургию, неленостно творил утренние и вечерние молитвы – о мире всего мира, о благостоянии Святых Церквей, о православных царях, князьях и о всех православных христианах. Он говорил братиям: «Мы должны подъять великий подвиг борьбы с невидимым врагом, который, как лев рыкающий, бродит и хочет каждого проглотить». Преподобный наставлял братию не столько словами, сколько подавая пример своими делами.
Кто может правдиво поведать о его добродетельной жизни, о благодати, процветшей в душе его? Всё решительнее он ополчался на враждебные силы, укрепляемый Святой Троицей. Часто диавол хотел устрашить Сергия, преображаясь то в зверей, то в змей; и в собственном обличье в келлии или в лесу, когда блаженный собирал дрова для монастырских нужд, враг внезапным коварным нападением старался отвратить мысли Сергия от молитвы и добродетельных трудов. Богоносный же отец наш Сергий все его враждебные привидения и козни разгонял, как дым, и разрывал, как паутину, вооружаясь силой креста и держа в сердце сказанные Господом в Евангелии слова: «... даю вам власть наступать на змей и скорпионов и на всю силу вражью» [Лк. 10, 19].
В начале его настоятельства в обители было двенадцать человек братии, не считая самого Игумена, тринадцатого. И это число иноков – двенадцать – сохранялось и два года и три, не увеличиваясь и не уменьшаясь. Если один из монахов умирал или уходил из обители, то другой брат приходил на его место, чтобы число их не изменялось, но всегда в обители проживало двенадцать иноков, так что некоторые говорили: «Что означает этот обычай? Всегда ли на этом месте будут жить двенадцать монахов по числу двенадцати апостолов, как написано: «Призвал Господь учеников Своих, и избрал из них двенадцать, которых и наименовал апостолами [Лк. 6, 13], или по числу двенадцати колен израильских, или по числу двенадцати источников воды, или по числу избранных двенадцати драгоценных камней, бывших на архиерейских ризах по чину Аарона?»[51] Так продолжалось, пока не пришёл в обитель Симон, смоленский архимандрит,[52] который разрушил этот обычай; и с тех пор, с того дня число братии стало всё более возрастать и превысило двенадцать.
Поскольку об этом Симоне мы уже мимоходом упоминали, не поленюсь рассказать о нём подробнее, так как память о нём не исчезла, и мой рассказ дополнит сведения о нём и лучше раскроет его добродетели.
Этот дивный и прославленный муж Симон был одним из старейших архимандритов в Смоленске, известный своей добродетелью. В родном городе он слышал о жизни Преподобного отца нашего Сергия и возгорелся душой и сердцем: он оставил архимандритию, почёт и уважение, оставил славный город Смоленск, а вместе с ним родину, друзей, родных, близких, всех знакомых и доброжелателей и воспринял смиренный облик странника. Из родного города Симон направился в московские пределы, а именно в Радонеж, далеко отстоящий от Смоленска. Симон пришёл в монастырь к Преподобному отцу нашему Игумену Сергию и с глубоким смирением умолял Сергия принять его под своё крепкое руководство, чтобы Симон жил у него в повиновении и послушании. Симон принёс с собой вклад, который он передал Игумену на устроение монастыря. Преподобный Сергий принял Симона с радостью. Симон много лет прожил в покорности и послушании Игумену, в странничестве и смирении, он был исполнен добродетелей и в старости праведно отошёл к Богу. Игумен Сергий с братией проводил его до гроба и похоронил как подобает. Память о нём навечно сохранится в обители.
ГЛАВА 9.
Об Иване, сыне Стефана
Стефан, родной брат Сергия, пришёл в обитель из города Москвы и привёл с собой младшего сына по имени Иван. Держа сына за правую руку, Стефан вошёл в церковь и поручил его Игумену Сергию, прося постричь сына в иноки. Игумен Сергий постриг его и дал ему в монашестве имя Феодор. Видя это, старцы дивились вере Стефана, не пощадившего своего сына-отрока, но с детских лет отдавшего его Богу, как в древности Авраам не пощадил своего сына Исаака.[53] Феодор же с младых ногтей был воспитан во всяком благочестии и чистоте и в посте; поучаясь от дяди, он был исполнен и украшен всеми монашескими добродетелями – и так достиг возраста зрелого мужчины. Одни говорили, что Феодор был пострижен в десять лет, а другие – что в двенадцать; о последующей его жизни мы напишем ниже, потому что об этом следует сказать в другом месте, а сейчас вернёмся к нашему рассказу, чтобы повествование не прервалось.
Многие люди, имена которых записаны в Книге Жизни, из разных городов и сёл собирались у Сергия и оставались с ним жить. И монастырь понемногу расширялся, поскольку число братии увеличивалось и строились новые келлии. Видя это, Преподобный Сергий умножил свои попечения о братии, прилагая труды к трудам и подавая пример стаду своему, как сказал апостол Пётр: «Пасите Божие стадо, какое у вас, надзирая за ним не принуждённо, но охотно и богоугодно... не господствуя над наследием Божиим, но подавая пример стаду [1 Пет. 5, 2–3]. В книгах отеческих, то есть в Патерике, записано такое предание: «Сошлись святые отцы и, пророчествуя о последних временах, сказали, что в последние времена люди будут слабы». Но Преподобного Сергия Бог укрепил для Себя в последнем роде и явил в нём как бы одного из древних святых отцов. Бог сделал его тружеником, наставником множеству иноков, Игуменом и главой многочисленной братии.
Кто бы мог подумать, что на месте, где прежде была лесная чаща, – пустыня, где жили зайцы, лисицы, волки, куда забредали медведи и где бесчинствовали бесы, – на этом месте будет поставлена церковь, воздвигнется великий монастырь, соберётся множество иноков, которые и в церкви и в келлиях будут славословить Бога и возносить к Нему непрестанные молитвы? Всего же этого зачинатель и основатель – Преподобный отец наш Сергий. Узнайте также, как Господь прославил Преподобного Своего. С тех пор как Сергий был поставлен Игуменом, в обители ежедневно совершалась святая литургия, просфоры для которой Преподобный пёк сам – толок и молол пшеницу, просеивал муку, заквашивал и месил тесто. Так, испекши просфоры, он служил Богу своими праведными трудами, и никому другому из братии он не позволял печь просфоры, хотя многие этого очень хотели. Но Преподобный старался во всём быть и учителем и исполнителем: он сам варил кутью, скатывал свечи и вычитывал каноны.
Преподобный отец наш Игумен Сергий, хотя и принял игуменство и стал старшим, не изменил своих монашеских правил, помня Сказавшего: «Кто из вас хочет быть первым, будь из всех последним и всем слугой» [Мк. 9, 35]. Держа в сердце это поучение Спасителя, он смирял себя и ставил ниже всех, подавая всем пример: на работу он выходил раньше всех, первым приходил на службы в церковь и стоял, не прислоняясь к стене. С тех пор обитель стала расцветать и братия умножалась.
С самого начала своего игуменства Преподобный имел такой обычай: из всех, кто приходил к нему и хотел стать монахом, желая постричься, Сергий не прогонял никого – ни старого, ни юного, ни богатого, ни бедного, но всех принимал с любовью и радостью, только не сразу постригал желающего, но сначала повелевал ему надеть длинную свитку из чёрного сукна и в ней довольно долго ходить вместе с братией на все монастырские работы, пока не навыкнет всему монастырскому уставу; искушённых в монастырской жизни послушников Преподобный облекал в монашескую одежду, потом постригал в мантию и давал клобук; когда Преподобный видел, что какой-либо монах преуспевал в духовном подвиге и жил совершенной и чистой иноческой жизнью, такового удостаивал принятия святой схимы.
С того времени, когда началось игуменство Преподобного Сергия, когда Преподобный просиял в своей пустыни – в монастыре, названном Радонежским, когда имя его стало известно всюду, в разных сёлах и городах (ибо добродетель может озарить того, кто стяжал её, не меньше, чем свеча – несущего её), тогда многие христолюбцы ради любви к Богу стали издалека приходить к нему, оставляя житейскую суету и подставляя шеи под благой ярем Господень. Число учеников Преподобного умножалось, потому что источники благодати, жившие в его святой душе, притягивали к себе другие добродетельные души – словесных оленей, жаждавших духовной воды.
