Медуза безмолвно закивала. Йонге все еще держал заряд, но физиономию корчить перестал. Попятился, освобождая дорогу. Рудольф чуть наклонился, вглядываясь шпионке в лицо и сощурился. Потом выпрямился и разжал хватку.

Девица застыла на месте.

– Катись отсюда. И скажи ему, чтобы из норы своей поганой не высовывался.

Разоряться Медуза не стала. Кинулась прочь, соскочила с освещенной тропинки и исчезла среди деревьев.

Проводив взглядом цветные блики, Рудольф хлопнул себя по бедрам.

– Начинается, мать твою!

– Что, у Шеная уже появились конкуренты?

– Какое там! Я этого говнюка знаю, он в каждой цистерне краник: всюду лезет, словно чует, гад.

Йонге потряс руками, на всякий случай постучал по ближайшему стволу, окончательно избавляясь от разрядов, и похрустел пальцами напоследок.

– Знаешь, давай на материк. И еще бы в бунхало пошарить надо, мало ли чего там…

– Да я их наизнанку выверну, – кровожадно пообещал Рудольф.

Бурное общение прервал вспыхнувший над браслетом Йонге сигнал.

– О, карта пробилась! – обрадовался пилот. – Э?

– Чего там?

Рудольф на отдыхе комм-браслет не носил, декларируя свободу от трудовой рутины.

– Оно на яутском, – нахмурился Йонге. – В смысле, это не карта!

Шевельнув пальцем, он активировал сообщение. На ум лезли какие-то штрафы за штрафы, выписанные по второму гражданству. Но вместо текста над браслетом медленно сформировалась идеально четкая трехмерная картинка.

– Это ж Сайнжа, – изумленно сказал Рудольф. – Только я не понял, что он делает.

Йонге еще раз пошевелил пальцем, увеличивая изображение. Голограмма достигла полуметра в высоту, и стало видно, как сияет охотничье копье, вскинутое в привычном жесте.

– Он нам прислал… Снимок с сафари?!

Рудольф чуть ли не влез носом в голограмму. Обилие выпотрошенных трупов и окровавленных черепов не оставляло сомнений: великий охотник потрудился более чем ударно. В свободной руке он сжимал пучок странных штук, в которых Йонге с содроганием признал подобие вторых пастей альясов. Только эти были куда разнообразнее.

– Причем это не просто снимок, – Рудольф тоже пошевелил пальцами, поднимая голограмму выше. – Это линк! Он на каком-то инфоблоке размещен, но я не понимаю по-яутски…

Йонге молча выделил всю надпись и открыл модуль перевода.

Рудольф вытащил из кармана бант с коробки и начал яростно наматывать на пальцы.

Модуль переварил глифы в кашицу и слепил из нее обычные буквы рог-спика.

“Опубликовано четыре часа назад. Три тысячи великих воинов поставили “Слава!” этому мгновению охоты”.

– И это в то время, как мы подвергаемся бюрократической осаде и нападению шпионов, – медленно сказал Йонге. – Ну просто полный… хрен до колен.

Рудольф загоготал.

*

С утра Йонге отправил заявку на транши и держал скрещенным все, что можно было скрещивать в организме. Для полного успеха предприятия не хватало только распилить язык пополам, чтобы скрещивать и его в том числе. И сидеть на пляже ровно, не искушая судьбу постоянными проверочными запросами.

Болтание в оранжевом теплом супчике, именуемом Эйрическим морем, успокаивало гораздо больше, чем возможное болтание на корабле в томительном ожидании. Тем более жучков в бунхало не обнаружилось, и можно было спать спокойно, не боясь выболтать во сне секреты имперской кулинарии.

Длительное курортное зависание, пусть и за чужой счет, поначалу казалось преступным расходованием ресурса, но теперь преступным расточительством казалось прерывать оплаченный отпуск. Йонге твердо намеревался посетить заключительный вечер конгресса. Он вошел во вкус современной музыки.

И любительниц современной музыки.

После побега Медузы Рудольф вызвонил обратно слегка недоумевающих “рыбок”, и остаток ночи прошел весьма впечатляюще. Памятуя о помаде с экстрактом медуз, Йонге следил за этим очень внимательно, но от ногтей не уберегся – и расцарапанные плечи то и дело поливал соленой водой. Жгло и тем утешало: оранжевая вода тщательно отрабатывала звание исцеляющей, под которым проходила во всех рекламных проспектах.

Надувной плотик качнулся. Йонге решительно надвинул козырек на нос. Рудольф зевнул, раздалось знакомое пшиканье противосолнечного аэрозоля.

– Не переусердствуй, – посоветовал Йонге.

– Отстань, скряга. Ты на кислороде скоро экономить будешь!

– Просто он действует два часа. А ты им раз в полчаса брызгаешься. Зачем?

– Затем, что я хочу сохранить вид цивилизованного человека. В отличие от некоторых. Некоторые уже напоминают аборигенов. И этих некоторых на вылетном контроле назад завернут. С многоножками сидеть.

Йонге поднял козырек и внимательно посмотрел на Рудольфа.

– Да, я прекрасно адаптируюсь, – согласился он. – В тебе говорит жалкая зависть.

Рудольф мстительно побрызгал ему на колено. Перекатился и плюхнулся в воду прямо с борта. Йонге подтянулся к краю и посмотрел вниз. Несмотря на оранжевость, вода была абсолютно прозрачной – виднелся и желтый песок на дне, и красные кальцийники, распластавшиеся по нему причудливыми спиральными узорами.

Рудольф быстро опускался к ним.

Карту Йонге все же получил, но поборол рабочий зуд в пальцах и только ознакомился с общими сведениями о планете. Преимущественно там была вода. Узнав об этом, механик загорелся овладеть искусством погружения без акваланга. На голову Йонге было вывалено столько сведений о ловцах жемчуга, техниках погружения и кислородном отравлении, что Йонге уже чувствовал себя немножечко отравленным.

Познавать водные миры без соответствующей экипировки он отказался наотрез. Свои умения в плавании Йонге считал удовлетворительными и не стремился достигнуть рекордных показателей. А зная, что Рудольфа уговаривать бесполезно, он оставался на позиции внимательного наблюдателя. На всякий случай он забил в браслет коды вызова служб спасения и втихаря от механика пролистал пару методик по экстренному откачиванию утопших.

Пока что Рудольф не давал повода применить знания на практике.

Йонге машинально следил, как напарник уходит все глубже. Рудольф неуловимо напоминал то ли дельфина, то ли кого-то такого же исключительно морского, далекого от хождения по унылой поверхности. На мгновение Йонге даже сделалось завидно. Он опустил руку в воду и поболтал, наблюдая, как странно преломляется свет.

Рудольф достиг дна, задержался на пару мгновений, потом поджал ноги, кувыркнулся – и устремился наверх. Сначала он уходил в сторону, но затем отчетливо изменил курс и продолжил восхождение точно к плотику. Йонге нахмурился, подозревая напарника в желании устроить небольшое кораблекрушение.

Рудольф поднялся и почти застыл, перестав отталкиваться ногами. Йонге тут же наклонился, протягивая руку и готовясь в случае чего выдернуть товарища на воздух. Рудольф тоже протянул руку, Йонге машинально подставил ладонь, и ему в пальцы выпал кусок красного с белыми прожилками. Йонге сжал пальцы. Рудольф снова сделал движение всем телом, легко устремляясь наверх, и вынырнул в аккурат возле бортика. Плот даже не качнуло.

– Ф-фух! Вуаля! Рекорд!

Йонге разжал пальцы и осмотрел свидетельство рекорда. На открытом воздухе белые прожилки быстро темнели, пока не стали совсем черными.

– Глянь, крутая штука, – Рудольф болтался рядом, непрерывно создавая в воде завихрения. – Еле отломал! Сто баллов мне за погружение, за четкость и за силу.

– Красиво шел, – сдержанно сказал Йонге.

– Настоящий талант талантлив во всем, – Рудольф откинул волосы, еще раз фыркнул и облокотился на плотик. – Зря ты не ныряешь, натурально поджаришься. Будешь Йонге Черножопов-Далине.

Йонге лениво протянул свободную руку, схватил Рудольфа за макушку и притопил. Напарник не особо сопротивлялся, а потом и вовсе ушел совсем вниз, легко высвободившись из хватки. Йонге шкурой почувствовал, что сейчас плотик потерпит крушение.