— Фантазии у тебя совсем нет, дружище. Но ладно, если ты не догоняешь, то пусть будет просто и банально — Бут. Он сейчас орет так, что даже у меня в ушах звенит. Значит, исполняет роль плохого копа. И я спрашиваю — а где, собственно, хороший коп?

— Порой ты порешь такую чушь, Мажорчик, — фыркнул Грэм, сложив руки на груди, — насмотрелся тупых фильмов и теперь веришь в них. Такого в нормальной жизни нет. А ты, кстати, чего такой веселый? — он насмешливо посмотрел на него. — Ранение так действует?

— Нет, просто свои причины, — улыбнулся он и, надев солнцезащитные очки, вышел из комнаты, убрав руки в карманы.

Проведав в больнице Нила и оставив ему фрукты, Джонс выехал загород, вцепившись в руль автомобиля, как делал каждый раз, когда ехал к отцу. Бреннан стал для него именно отцом, и не только по официальному документу и фамилии, но и по духу, так сказать. Он никогда не повышал на него голос, не отказывал ни в чем, давая все, что только мог, поддерживая его и напоминая, что он теперь не один. И вот сейчас Киллиан снова и снова подводил его, отказываясь от заказа.

Въехав на территорию участка, мужчина, припарковавшись, вышел из машины и, поправив рукава рубашки, вошел в здание, стараясь выглядеть непринужденно, в то время как на душе было гадко. Он не переносил это состояние, которое он испытывал каждый раз последние месяцы, когда встречался с отцом с глазу на глаз.

— Добрый день, мистер Джонс, — миловидная темноволосая девушка в белой рубашке и короткой черной юбке вышла ему навстречу, и он, улыбнувшись, легко коснулся губами ее щеки.

— Привет, Мила. Как муж?

— Который из? — ухмыльнулась она, и он засмеялся.

— Все время забываю, что вопрос с подвохом. Ну, а дочка как?

— Учится.

— Хорошо?

— Старается, по крайней мере.

— Если что нужно будет, ты знаешь мой номер.

— Спасибо, мистер Джонс.

— О чем говорить. Отец дома? — он поднял глаза на лестницу, скользнув напряженным взором по ступенькам.

— Да.

— Занят?

— Не то, чтобы очень.

— Понял, спасибо, — снова ненавязчиво поцеловав ее в висок, Киллиан пошел на второй этаж, нервно теребя запонки, и, замерев перед дверью, нервно облизал губы, после чего постучал костяшками пальцев и, напоследок сглотнув, вошел в комнату и остановился в дверях.

Зажав в зубах сигарету и откинувшись на подушки, Бреннан лежал на красных простынях, прикрыв глаза, а его тело обвивали три полуобнаженные девушки. Джонс не шелохнулся, пристально глядя на расслабленное лицо отца, не издавая ни звука, и тот, приоткрыв один глаз, снова закрыл его, шумно выдохнув.

— Давно стоишь?

— Только зашел.

— Отлично… — помолчав, он столкнул с себя одну девицу, лениво потянувшись, и зевнул, — пошли отсюда. Одежда внизу. Вы в курсе, — те, послушно кивнув, сползли с кровати и, кивая и жеманно улыбаясь, скрылись за дверью, не рискнув поднять на младшего Джонса глаза.

— А ты не меняешься, — хмыкнул тот, закрыв за ними дверь, и, оглядевшись, опустился на край кресла, положив руки на колени, — я их уже видел. Что, других уже оприходовал?

— Не борзи, Киллиан, — отмахнулся мужчина и, поднявшись, потянулся за штанами, без энтузиазма надевая их, — я знаю, что ты привык со своей мелкотней так болтать, а со мной следи за базаром.

— Ты злишься, — констатировал он, поджав губы.

— Злюсь? — Бреннан выгнул бровь, помолчав, потом очень медленно подошел к нему, пристально глядя ему в глаза. — Я в бешенстве, сын. Ты мутузишь простое дело полгода и надеешься, что я буду радоваться и хвалить тебя? Ты уже вырос из того возраста, когда я должен был кивать и поддакивать. Ты стал таким, каким я хотел, чтобы ты стал, и меня все устраивает. Точнее устраивало, до тех пор, пока ты не решил послать меня.

— Отец…

— Я не давал тебе слова, Киллиан, — перебил его мужчина, и брюнет поджал губы, на мгновение опустив по привычке глаза. — Ты борзеешь, и это мне не нравится. И мне интересно — как ты вообще позволяешь себе перечить мне? Ты забыл, где бы был, если бы не появился я?

— Нет, — произнес он, не поднимая головы, — не забыл. Разве я имею право?

— Вот именно, что не имеешь, — дернувшись вперед, он сгреб его волосы в кулак, заставив откинуть голову, и процедил ему в лицо, — ты существо, которое я создал из ничего, из дерьма, из пыли и грязи. Без меня ты ничто, ты бы сдох к чертям собачьим в том приюте, ты в курсе? И я знаю, что в курсе. Тогда, прости, какого черта ты тянешь это гребанное дело? Прошло шесть месяцев, ты знаешь, что такое шесть месяцев? Все это время ты со спокойной миной обещаешь мне, что доведешь дело до конца, кормишь меня, сука, завтраками и валишь. Это, по-твоему, нормально?

— Нет, — процедил Киллиан, поджав губы, — не нормально.

— Похвально, что ты это осознаешь, — улыбнулся Бреннан, отойдя в сторону, — тогда, я надеюсь, ты наконец сделаешь то, что я тебе сказал, без осечек и проблем. В ближайшие дни, потому что мне осточертело, что все еще…

— Я не хочу это делать, — выдохнул брюнет, и мужчина замер, медленно повернувшись к нему, с изумлением встретив прямой взгляд синих глаз.

— Что ты сказал?

— Я сказал, что не хочу это делать, — он медленно поднялся, откинув голову назад, — и не буду. Мне не по душе этот заказ, и я не планирую его заканчивать.

— А кто тебя спрашивает? — прошипел он, нахмурив брови. — Или я что-то путаю? Ты получаешь заказ, ты его выполняешь, я говорю «спасибо», и мы дальше изображаем счастливую семью. Поправь меня, если я где-то ошибся, сынок, — с презрением выплюнул он последнее слово.

— Мне надоело, — произнес Киллиан, облизав губы, — надоело все это. Я знаю, что обязан тебе всем, я благодарен тебе за шанс жить, за все, что ты мне дал, что я имею, за то, кто я, но довольно. Я уже не ребенок, ты сделал меня человеком, за что я никогда не смогу тебе отплатить, но я… я хочу уйти, Бреннан.

— Ты хочешь соскочить? — мистер Джонс вскинул бровь. — Что, планируешь кинуть меня? Сейчас? Ты настолько неблагодарен, Киллиан? Или ты забыл, что мог бы остаться таким же пятном дерьма, как твоя сука-мать? — брюнет промолчал, сглотнув, и только крепче сжал кулаки, почти не моргая. — Ты мне обязан всем, щенок, понял? Всем! — рявкнул он и резко подался вперед, занеся руку. Киллиан не дрогнул, только приподнял бровь, когда кулак отца замер в миллиметре от его лица. — Что, уже не боишься? — Бреннан поморщился и, отойдя в сторону, сплюнул в горшок с пальмой. — Видать, и правда отрастил яйца, раз даже меня не уважаешь.

— Я не могу не уважать тебя, — перебил его брюнет, скрипнув зубами, — просто твоей марионеткой я больше быть не намерен. Мне осточертело то, что я делаю, и я хочу покончить с этим.

— Это все из-за нее, верно? — усмехнулся он, вскинув бровь, и Киллиан напрягся, облизав губы. — Ты влюбился в Эмму Свон. Как… мило. Хотя больше мерзко.

— Я не влюбился.

— Конечно нет, — мужчина засмеялся, перейдя на хрип, — ты же не знаешь как. Не умеешь. Тебя-то никто и никогда не любил. Даже твоя мамаша, у которой не было бабок, чтобы сделать аборт. Она предпочла родить и сбагрить тебя. И ты помнишь, как жил в приюте? А я вот помню, каким нашел тебя — скелет без яиц, серого цвета и с полным отсутствием желания жить. У тебя, кажется, все руки были исполосованны, верно? Но так и не дали тебе убиться, а ведь ты так хотел.

— Может, было бы лучше, если бы я умер тогда, — процедил Киллиан, — это куда проще, чем жить сейчас, оглядываясь на прожитую жизнь, которую я ненавижу.

— Ты сам ее выбрал, совершив первое убийство. Я лишь поощрял тебя, снова и снова, давая оружие и людей, на которых ты мог отыграться, когда хотел. Я давал тебе все: деньги, еду, дом, одежду, шлюх, ни в чем тебе не отказывая, а ты сейчас вдруг решил петушиться. Ты ведь знаешь, что я не намного старше тебя, у нас небольшая разница в возрасте, просто деньги и грим создают волшебство. Так что не думай, что я тебе не вмажу, если будешь махать своим эго. Я сказал, что ты сделаешь это, значит сделаешь. Иначе будет хуже. А сейчас — пошел к черту. И девах позови, я не закончил с ними.